Светлана. Культурная история имени - Елена Владимировна Душечкина
В конце 1960 — начале 1970‐х годов в сфере женского именника происходят изменения, которые становятся заметными прежде всего в городских и особенно в образованных семьях[93]. Девочкам все чаще начинают присваивать имена, которые в предшествующие годы воспринимались как «простонародные» и устаревшие, а потому они встречались редко даже в деревне: Мария, Екатерина, Анастасия, Дарья и ряд других. Не исключено, что приведенная выше фраза («Светланой нет смысла называть») является одним из показателей смены антропонимических предпочтений и начавшегося падения престижности имени Светлана. Волна присвоения этого имени, по крайней мере в городах, медленно пошла на убыль.
Процесс обновления именника непрерывен; свершающиеся в нем изменения в первую очередь сказываются на именах наибольшей частотности, каковым и было в середине ХХ века имя Светлана. Материалы последних трех десятилетий дают возможность проследить, как меняется характер восприятия этого имени: оно мало-помалу начинает утрачивать присущую ему поэтичность и даже изысканность, репутацию хорошего имени, что столь остро ощущалось в годы его расцвета. На смену приходят другие имена, более «серьезные», основательные, имеющие в русской культуре глубокие корни, опирающиеся на традицию, что нашло отражение уже в стихотворении Виктора Бокова «Дарья», написанном в 1962 году:
Девочку назвали Дарья.
<…>
Это лучше, чем Светлана,
Проще, тверже и сурьезней…
Стихотворение Бокова, сочиненное поэтом в эпоху наибольшей популярности имени Светлана, демонстрирует положительное отношение старшего поколения (тещи и тестя) к имени Дарья и отрицательное их отношение к имени Светлана, в то время как у молодого отца раздражение и неприятие вызывает как раз имя Дарья:
Дарья? Что это такое?
Дарья! Что это за имя! —
восклицает он [42, I, 477][94].
О произошедшей в 1970‐х годах смене антропонимических предпочтений свидетельствуют и данные, полученные мною от петербурженки Ксении, родившейся в 1981 году. Ее мать собиралась назвать дочь Светланой, но «роды были тяжелые, и она молилась Ксении Блаженной, обещая, в случае благополучного разрешения, назвать ребенка в ее память. Так и случилось». Не исключено, однако, что девочка была названа Ксенией не только из‐за верности матери своему слову, но и потому, что в 70–80‐е годы имя это, подобно Дарье, Екатерине и Анастасии, также начинало входить в моду. Неизвестно, сдержала бы мать свое слово, если бы она во время родов молилась не Ксении Блаженной, а, предположим, мученицам Агафии или Феодулии (вспомним хотя бы историю с именем Агафья, о которой говорилось в связи с романом Пантелеймона Романова «Светлана»).
Продержавшись на необычайной высоте в течение двух десятилетий, имя Светлана начинает постепенно сдавать позиции, оставаясь, впрочем, и в следующие два десятилетия еще очень распространенным [см.: 318, 57]. Характерными для истории восприятия этого имени являются статистические данные, собранные в Калининграде. Если в 1961 году Светлана входила в первую десятку самых употребительных здесь имен, то в 1994 году ни одна новорожденная девочка не была названа Светланой [см.: 52, 203]. Пик популярности Светланы в областном городе, население которого по большей части составляют семьи военных, приходится на 1960‐е годы; затем на протяжении двух десятилетий имя это продолжает пользоваться достаточно высоким спросом, после чего происходит полный обрыв. Имя выходит из употребления.
Все еще достаточно частое использование имени Светлана в 1970–1980‐е годы в значительной мере поддерживалось инерцией: молодые матери, родившиеся в ту пору, когда оно было на пике популярности, называли своих дочерей Светланами в честь подруг, родственников, литературных героинь или же, как отмечалось выше, по колыбельной из «Гусарской баллады». Светлана (1955 г. рожд.), москвичка из интеллигентной, известной в культурных кругах столицы семьи, несмотря на обилие вариантов, которые предлагались родственниками, в конце концов была названа по имени любимой подруги матери. У старшей сестры другой Светланы (1972 г. рожд.) была соседка-подруга Светлана, которую она очень любила, и потому потребовала у родителей, чтобы ее младшую сестру назвали так же. Светлана (1984 г. рожд.) рассказывала мне, что у ее мамы (1959 г. рожд.) в детстве была подруга Светлана, «умная, глубокая, красивая девушка, которая в шестнадцать лет покончила с собой из‐за несчастной, неразделенной любви». Для матери Светланы эмоциональная окраска имени оказалась обусловленной образом подруги детства, в память о которой она и назвала дочь. Светлану (1972 г. рожд.) назвали так потому, что на этом имени настоял ее брат, у которого была подружка Светлана. В 2001 году молодой певец Андрей Губин на вопрос интервьюера «Есть ли у тебя любимое женское имя?» ответил: «Мне нравятся многие имена. Света — имя моей мамы. Настя — красивое имя» [86, 1]. Оба эти имени появились в ответе Андрея не случайно. Мать Андрея родилась, скорее всего, в эпоху наибольшего спроса на имя Светлана и как бы «осветила» (а может быть, и «освятила») его для сына, а Настя — едва ли не самое частое женское имя 1990‐х годов — то есть поколения, к которому принадлежит сам певец. Характерно, что в ответе Губина прозвучал вариант Света, а не Светлана.
Некоторые родители не хотят, чтобы их дети выделялись из общей массы, и потому предпочитают называть их теми именами, которые «сейчас в ходу», которые пользуются спросом у большинства. Одна из моих информанток (1971 г. рожд.) рассказала, что ее отец, придя в загс регистрировать дочь, спросил: «Какими именами называют сейчас девочек?» Ему ответили: «Светлана, Ольга, Людмила». «Назвал Светланой. А так папа хотел Ниной, а мама хотела Гертрудой, в честь сестры. Сестра же была против: „Ты мне век укоротить хочешь“, — сказала она». Между намерением и результатом (между «хотел» и «назвал»), как видим, существует разрыв, объясняющийся разными (часто внутрисемейными) обстоятельствами, в том числе — репутацией имени. «Родители хотели назвать Ольгой или Натальей, но не пришли к соглашению. Назвали Светланой». «Мама в роддоме звала Катенькой, но отец почему-то настоял на Светлане», — сообщила родившаяся в 1981 году Светлана. Видимо, мама новорожденной уже почувствовала новые антропонимические веяния, в то время как отец в этом отношении оказался более консервативным[95].
В 1970–1980‐е годы репутация имени Светлана еще далеко не всеми горожанами ощущалась как «подпорченная». Однако обилие Светлан, расширение социального, географического и национального диапазона этого имени все более расшатывало позитивное отношение к нему в образованных слоях общества. Росло ощущение его банальности, истрепанности. Светлана (1951 г. рожд.)
