Татьяна Курышева - Музыкальная журналистика и музыкальная критика: учебное пособие
Осознание общей основы всякого искусства – человеческой мысли – приводит к простому выводу, что искусство вообще едино, никаких особых искусств нет. Все его «виды» имеют общую основу и общую цель. Диалектика вопроса состоит в том, что чем более совершенен данный вид искусства (например, стихи Пушкина), тем менее он нуждается в помощи другого вида и, порождая бесчисленные отклики во всех областях искусства (музыке, живописи, скульптуре и т. д.), остается в то же время непревзойденным образцом, совершенным началом, идеальным прототипом. И поэтому я не могу сравнить (хотя знаю, что сравнивать в этом случае вообще не следует) силу воздействия на меня даже такого чудесного романса, как романс Бородина «Для берегов отчизны дальной», с силой воздействия самого стихотворения Пушкина – без музыки.
Самой совершенной музыкой к стихам Пушкина я считаю романсы Глинки. Музыка здесь является как бы скромной подругой, непритязательной спутницей поэзии, она ничего не навязывает, ни во что не вмешивается, достоинство и обаяние ее – в ее «служебной роли». И все это достигается прежде всего изумительной верностью передачи интонационного начала пушкинского стиха. С этой точки зрения (и не только с этой) лозунг: «вперед к Глинке» мне представляется самым плодотворным для наших молодых композиторов, перелагающих на музыку пушкинские тексты (и, конечно, не только в отношении пушкинских текстов).
Как педагог-исполнитель я не устаю твердить моим ученикам, что музыкант, не воспринимающий поэзии или не развивающий в себе способности к ее восприятию, не может быть полноценным музыкантом и исполнителем. И поэтому имя Пушкина звучит в нашем классе всегда так же, как и имена Моцарта, Бетховена, Шопена…14
Почему приведенная миниатюра воспринимается как музыкально-литературный этюд-эссе? Во-первых, поднятая тема – Пушкин и музыка – достойна большой работы, однако автор в данном случае не стремится быть ни доскональным, ни всеохватным. Он лишь легкими штрихами намечает возможные «субтемы» (поэт и музыка, музыкальное прочтение стиха, Глинка и Пушкин и многое другое), через которые просвечивает облик гениального русского поэта. Во-вторых, само литературное изложение художественно и импровизационно, как в наброске. В-третьих, это явный музыкально-журналистский текст просветительски-воспитательного характера, что откровенно обнажается в последнем абзаце.
Очерк
Классический жанр литературного творчества – очерк. Существует даже профессиональное понятие – очеркист. При этом очерк как жанр занимает свое важное место и в собственно художественной литературе, и в журналистике, в том числе и музыкальной. В этом очерк подобен эссе.
Как и в эссе, в очерке существенную роль играет литературно-стилистическая и композиционная сторона. Авторская позиция и индивидуальность пишущего в очерке выделяются во всех формальных параметрах, причем особенно на уровне интерпретации предлагаемых вниманию объектов осмысления. Здесь, при всей серьезности избранной темы, возможны и даже желательны свободный полет фантазии, определенная недосказанность, разомкнутость оценочных постулатов, пристрастный взгляд с какой-то одной, увлекающей автора позиции.
Предметом внимания жанра очерка (как и жанра статьи, о которой речь пойдет далее) могут стать любые значимые объекты музыкальной культуры и жизни: творчество, личность, события и проблемы текущего музыкального процесса.
Например, очерк как повествование, открытое по форме и подчеркнуто личностное по авторской интонации, предстает перед читателем в портретной публикации В. Каратыгина «Клод Дебюсси» (1918). Хотя поводом к написанию послужила смерть великого французского музыканта, это не некролог и не статья, последовательно освещающая экстраординарное явление культуры, но творческий портрет именно в виде очерка. Здесь вольно переплетены облик описываемой личности, колорит эпохи и художественно-философское осмысление того и другого. В тексте много важных музыкально-теоретических и исторических подробностей – автор глубоко «погружен в материал». И при всем этом публикация оставляет впечатление свободного по форме и субъективного по духу размышления музыкального писателя о случившемся. Причем тон задает уже зачин – словесная фреска, разворачивающая перед читателем почти космический облик эпохи:
Умер Дебюсси. Для современного человечества, волею судеб вверженного в поток событий, которым равных по размаху не знала доныне всемирная история, смерть Дебюсси, быть может, пройдет мало замеченной.
Но пройдут года. Рассеется красный туман, в объятиях которого четыре года задыхается Европа. На развалинах старого воздвигнется новая гражданственность и образованность. «Тогда считать мы станем раны, товарищей считать». И музыканты в числе своих товарищей, унесенных роком в эпоху всесветного пожара, с чувством особенной горечи и сожаления назовут имя Клода Дебюсси, художника, указавшего новые пути музыкальному искусству, строителя нового звукосозерцания, творца художественных образов, обогативших нашу душу переживаниями, ранее неведомыми, и овеявших звуковую стихию тем трепетом новой жизни, который впервые вдохнули в живопись соотечественники покойного – Мане, Моне, Дега и их ближайшие последователи15.
Статья
Наиболее обстоятельная, капитальная форма критико-журналистского выступления – статья. Однако данный жанр отнюдь не является прерогативой лишь музыкально-критической журналистики. Напротив, как известно, статья не менее важна и распространена в области научно-исследовательской. Более того, приоритет научной составляющей в музыковедческом образовании ведет к тому, что нередко любой в жанровом плане текст, выходящий из-под пера, называют «статьей», что методологически не точно. У статьи есть свои четкие признаки.
Уже при сравнении жанров очерка и статьи видно, что очерк ближе художественной литературе, статья – научной. Находясь где-то в пограничной области между наукой и публицистикой, музыкально-критическая статья предполагает много черт, свойственных именно научному выступлению. Среди них: концептуальность, а значит, и большой удельный вес логического, а не импульсивно-эмоционального, импровизационного начала; умение выстроить эту концепцию в причинно-следственных связях ее составляющих; системность; важная роль аналитической части, формирующей аргументы для оценочных умозаключений; определенное равновесие между анализом и интерпретацией; наличие выводов. Статья проблемного характера чаще выстраивается дедуктивным методом – от общего к частному, от определения проблемы к ее последующему освещению с разных сторон.
Эти же особенности делают жанр критико-публицистической статьи более привлекательным и уместным в рамках специального журнала, художественной газеты узкого профиля или иного периодического издания с адресатом, заинтересованным в более сложных по форме, профессионально направленных публикациях. Такой читатель должен быть приучен к серьезным материалам, влекущим к анализу и размышлению.
С позиции содержательного наполнения в жанре статьи могут быть выполнены и музыкальная рецензия, и творческий портрет, и обзор. Но, бесспорно, она является наиболее распространенной формой проблемного критического выступления.
Жанр статьи не предъявляет специальных требований к литературной стилистике, однако он не предполагает и ограничений. Критическая статья может быть написана как в достаточно строгой литературной манере, так и броским языком с использованием всех средств экспрессивной литературной стилистики. В отличие, например, от эссе, определяющим здесь является не литературный стиль автора, а принципы организации формы и логика изложения с использованием, как правило, всех смысловых компонентов музыкально-критического выступления. Для статьи особо важно ощущение предполагаемого адресата, то есть читателя того печатного органа, для которого она предназначена.
Фельетон. Памфлет
Название обоих жанров происходит от французского feuilleton и английского pamphlet. Их объединяет ряд общих признаков: злободневность, полемичность, сатирическая направленность. При этом черты памфлета, цель и пафос которого – обличение, могут проникать и в различные литературные жанры: романы, пьесы. Фельетон же сугубо газетно-журнальный жанр подчеркнуто критического характера.
Французское происхождение фельетона как бы изначально предполагает «острый галльский смысл» – легкую, ироничную, насмешливую речь. Из классических фельетонов Берлиоза это особенно ярко видно в материалах, вошедших позднее в сборник «Музыкальные гротески». В качестве подобного примера обратимся к рефрену написанного в форме рондо фельетона «Иеремиады». В этом проблемном по смыслу тексте мишенью авторской иронии и насмешливого сожаления становится сама музыкальная критика, тщетно бьющаяся в тисках общественного непонимания:
