Теа Бюттнер - История Африки с древнейших времен

Португальская корона вела колониальные захваты под религиозно-политическим знаменем крестовых походов, т. е. во имя продолжения борьбы против ислама, от политического господства которого феодалы Иберийского полуострова только что освободились. Нуждаясь в международной поддержке отечественного судоходства и торговли, и португальский и испанский короли ставили свои заморские завоевания под защиту папы римского. Последний в многочисленных посланиях и буллах, например в 1452 г., поручал Португалии сражаться против язычников, значит, в первую очередь против мусульман. В послании от 1493 г. папа отдавал Испании и Португалии все земли, которые были открыты и захвачены раньше и будут открыты впредь в Западном и Восточном полушариях.

Церковь и духовенство вообще играли активную роль и в миссионерском деле, с самого начала тесно связанном с колониальными захватами португальцев, и в экономической эксплуатации народов, среди которых они подвизались. Многие монашеские ордены — францисканцев, иезуитов, августинцев и др. — направляли в захваченные области своих представителей. В Восточной Африке, и прежде всего в Конго, миссии учреждали собственные торговые предприятия, а в последующие столетия разбивали во многих районах огромные плантации.

В то время португальцы еще не помышляли о создании в Африке или в Азии постоянных колоний, замкнутых колониальных империй. Им нужны были лишь торговые, военные и морские опорные пункты, ибо колонизация такого рода отвечала интересам раннекапиталистических элементов португальского колониализма. Только в Бразилии португальцы по примеру испанцев оружием покоряли население обширных территорий. Португальцы вели систематический колониальный грабеж. Они объявляли своей монополией присвоение и вывоз самых ценных продуктов из зависимых областей, заключали грабительские торговые сделки, облагали население высокой данью в виде золота, слоновой кости, а позднее и рабов, не гнушались даже обычными грабежами и поджогами. Методы этой политики и ее последствия, конечно, в разных местностях разнились, но общими для них были необычайно жестокие проявления и характерные признаки португальской колониальной системы.

Слияние португальского колониализма с феодальными элементами с самого начала повлекло за собой важные последствия: от эксплуатации колоний в итоге больше всего выигрывала не ранняя буржуазия португальских городов, иными словами, не купцы, ведшие заморскую торговлю, торговые агенты, служащие факторий, а феодально-абсолютистская центральная власть и связанные с ней помещичья верхушка и католическая церковь. Все важнейшие предметы экспорта, такие, как пряности, шелка, да и многие другие товары, были объявлены монополией короны. Когда же они поступали из королевских факторий или в виде налогов в Лиссабон, королевские чиновники продавали их, точнее, поставляли торговым фирмам других европейских стран. Это приносило королю Португалии колоссальные прибыли.

Из среды феодальной аристократии вербовались высокопостав-, ленные чиновники, военачальники, морские офицеры и командиры военных баз. Дворянство обогащалось, однако, не только за счет военных экспедиций, государственных налогов, дани и т. д., но и извлекало огромные доходы из торговых операций. В некоторых захваченных районах феодальная бюрократия пыталась пересадить на местную почву феодально-помещичьи формы эксплуатации. В результате доходы от колоний и коммерческие прибыли не поступали в торговые и промышленные предприятия раннекапи-талистической буржуазии. Они уходили на роскошные постройки, пышные посольства и пенсии аристократам, а следовательно, не вели к экономическому и политическому укреплению государства и ускоренному развитию капитализма. Напротив, их следствием явилось загнивание метрополии и упрочение феодальных пережитков.

Могущественные торговые компании капиталистического характера в других развитых европейских государствах, таких, как Нидерланды, Англия и Франция, включились в борьбу за раздел «колониального пирога». В силу изложенных выше причин Португалия в XVII в. лишилась опорных пунктов в Азии — они перешли преимущественно к Нидерландам. На Африканском континенте Португалию также потеснили европейские державы, переживавшие период меркантилизма, а в Восточной Африке, кроме того, еще и арабские феодальные династии. К началу XIX в. власть Португалии, даже в Мозамбике и Анголе, почти повсеместно была только номинальной[61].

К середине XIX в., спустя 400 лет после начала колониальных захватов, от португальской «колониальной империи» почти ничего не осталось, если не считать незначительных опорных пунктов на побережье Анголы и в других частях материка, а также острова Мозамбик, где помещалась резиденция губернатора. Тем не менее Португалии впоследствии удалось отстоять свои «исторические права» от колониальных посягательств империалистических держав, подымавших голову, и заявить свои притязания на большие территории, но это было обусловлено отнюдь не развитием в этой стране монополистического капитализма, а обстоятельствами второстепенного значения: Португалия сумела использовать к своей выгоде соперничество между империалистическими державами. Для Великобритании, которая оказывала ей экономическую и политическую поддержку, Португалия служила буферной зоной при приобретении колоний и была марионеткой в ее руках. После 1890 г. Португалия пыталась осуществить «эффективную оккупацию» выпавших на ее долю колониальных областей. Так начался новый этап колониального угнетения народов португальских владений, закончившийся только в 1975 г.

Строительство португальцами военных фортов и торговых факторий, разрушение некоторых важных приморских городов оказали глубокое воздействие на традиционную экономическую структуру Восточной Африки. Дело не только в том, что уничтожались те или иные объекты: действия португальцев влекли за собой полную экономическую катастрофу. Португальцы монополизировали' чрезвычайно выгодную для восточноафриканского побережья заморскую торговлю, в том числе и с Индией, а в южных районах захватили в свои руки также внутриконтинентальные коммерческие связи, имевшие жизненно важное значение для некоторых городов, например для Килвы и Софалы. Это, в свою очередь, вызвало цепную реакцию — опустошение целых районов, гибель централизованных иерархических структур, союзов племен и государств (Мономотапа), хозяйство которых основывалось прежде всего на вывозе золота, слоновой кости и горнорудной продукции. В сообщениях, относящихся к этому времени, говорится о полном упадке к началу XVI в. таких центров, как Килва, Пате, Момбаса, Малинди. Суахилийское население этих городов быстро сокращалось. Племена в глубине континента, ранее зависевшие от них, использовали общее ослабление могущественных приморских городов для вторжений на их территорию. Так, в 1587 г. Килва подверглась нашествию пришедших с юга зимба. Они разграбили город и, как сообщает монах-доминиканец Жуан дос Сантос, перебили три тысячи жителей.

И все же португальцы не смогли закрепиться на всем побережье Восточной Африки и превратить свои колонии в прибыльные торговые базы. Им так и не удалось установить действенный контроль над торговлей со всеми заморскими странами, включая Ост-Индию. На севере, на путях, проходивших через Красное море, с ними продолжали конкурировать арабские и отчасти венецианские купцы. В Азии к торговле пряностями, над которой португальцы установили было свою монополию, им пришлось допустить других посредников. Но восточноафриканские города, часто по нескольку раз подвергавшиеся разрушениям и обложенные огромной данью, не могли так быстро вернуться к жизни. Этому препятствовали поставленные над ними португальские губернаторы, военачальники и сильный военный флот. В целом, однако, у Португалии не хватало сил, чтобы долгое время удерживать под своей властью столь длинную береговую линию. Только на юге — в Келимане, Софале, Мозамбике и в заливе Делагоа — были созданы посреднические торговые фактории, приносившие большие барыши.

Многие португальские экспедиции, даже ранние, в поисках залежей золота и руд во владениях легендарного правителя Мономотапы проникали в глубь страны. Явились португальцы и ко двору мвене мутапы. В 1552 г. миссионер Гонсалу да Силвейра попытался обратить его в христианство, но поплатился за это жизнью. Влияние португальцев на правителя возросло лишь после того, как они продвинулись по Замбези в глубь страны и воздвигли в Сене и Тете сильные военные и торговые опорные пункты. Это оказалось губительным для местной посреднической торговли. Всего несколько дневных переходов отделяли Сену и Тете от столицы Мономотапы, которая в конце XV в. была перенесена дальше на север. Опасаясь, что португальцы могут окружить его владения, и стремясь обезопасить себя от нападений с юга правившей в Зимбабве династии Чангамире, мвене мутапа за ничтожное вознаграждение предоставил свободный доступ в подвластные ему области португальским торговцам и эмиссарам. Но португальцев по-прежнему влекло к себе «африканское Эльдорадо» — золотые копи и железные рудники. В 1570 г. португальская экспедиция направилась из Сены на Замбези к рудникам.