Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики - Коллектив авторов
Блог Максима Ильяхова «Главред» https://glvrd.ru/ предлагает в специальном окне на сайте «очистить текст от словесного мусора, проверяет на соответствие информационному стилю». В разделе «Справочник» собраны советы и статьи о тексте, редактуре, информационном стиле и рекламе.
5. Журналист не выбирает себе аудиторию, он обслуживает массы и вынужден работать на том языке, который сегодня выбирают массы [Иванова 2010]. Мода на западную культуру усиливает значимость многосложных нерусских слов, заимствований, неологизмов. Язык русских классиков все более далек для понимания, как и круг описываемых ими проблем. И несмотря на лаконичность интернет-речи, сегодня у каждого интернет-ресурса появилась возможность выразить себя через речевой стиль. Если базой этого стиля станет отточенная грамотность, если уровень дискуссии выдерживается в профессиональном тоне, то такое гражданское СМИ способно стать полноценным игроком в современной медиасистеме.
Повышение языкового уровня гражданской журналистики — это вопрос общественной грамотности. Ведь журналист здесь, во-первых, сам человек из масс, во-вторых, говорит на понятном реципиентам языке.
Норму необходимо защищать на законодательном уровне, следовать единому речевому стандарту, не путать речевые ошибки со стилевыми особенностями и не смешивать их.
Общественные дискуссии в медиасфере по проблеме грамотности способны привлечь внимание к языку и должны помочь выработать правила: в каких случаях намеренные или иные искажения языка являются допустимыми и оправданными, а когда должны быть исключены самим принципом журналистики как профессии.
Литература
Беляков С. О. Проблемы современного русского языка в зеркале СМИ // Современные исследования социальных проблем. — 2014. — № 2 (34). — URL: http://cyberleninka.ru/article/n/ problemy-sovremennogo-russkogo-yazyka-v-zerkale-smi
Жаркова Т. В. Проблема речевой культуры общества и влияние медиатехнологий // Культура и образование. — Январь 2014. — № 1. — URL: http://vestnik-rzi.ru/2014/01/1238
Иванова Н. А. Влияние СМИ на русский язык. Проблема безопасности нормативного языка // Проблемы безопасности в XXI веке и роль СМИ. — 20 апреля 2010. — URL: http://www.kafedramk.ru/content/vliyanie-smi-na-sovremennyj-russkij-yazyk-problema-bezopasnosti-normativnogo-yazyka
Пустовалов А. В., Березина И. А. Новые формы журналистики во взаимодействии с гражданским обществом // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 2013. — № 1. — URL: http://psujourn.narod.ru/lib/ib_ap_newform.pdf
Хлебникова Н. В. Влияние идей гражданской журналистики на интернет-дискуссию о реконструкции американских масс-медиа // Медиаскоп. — 2011. — Вып 2. — URL: http://www.mediascope.ru/node/777
О. Е. Фролова (Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова)
О манипулятивных приемах в СМИ
Уровень владения языком журналиста или публициста определяется не только правильностью речи и четкостью формулировок, но и корректностью аргументации. В противном случае слушатель или читатель сталкивается с манипуляцией. Под манипуляцией мы вслед за Г. А. Копниной понимаем «разновидность манипулятивного воздействия, осуществляемого путем искусного использования определенных ресурсов языка с целью скрытого влияния на когнитивную и поведенческую деятельность адресата» [Копнина 2007: 25].
Данное явление стало предметом исследования психологии и лингвистики [Берн 2014; Доценко 1997; Шостром 2008; Кара-Мурза 2007; Блакар 1987; Болинджер 1987; Демьянков 2016; Лакофф, Джонсон 1987; Копнина 2007; Левин 1998; Николаева 2000; Паршин]. Сложность распознавания манипуляции, как указывают психологи, заключается в том, что она может быть осознанной и неосознанной. П. Б. Паршин связывает манипуляцию с некорректным речевым воздействием. Р. Блакар и Д. Болинджер указывают на то, как программирует восприятие сообщения выбор той или иной номинации события или его участника [Блакар 1987; Болинджер 1987]. Что касается некорректного описания, или трансформации, экстралингвистической ситуации, Т. М. Николаева отмечала возможность изменения статуса события и представления его не как единичного, а как повторяющегося [Николаева 2000]. Ю. И. Левин же, анализируя способы искажения истины, писал о разных типах преобразований: 1) аннулирующих, предполагающих исключение событий, 2) фингирующих, добавляющих события, 3) индефинитизирующих, в которых «предикат, предмет или событие заменяются более обобщенными или неопределенными», и 4) модальных, в которых изменяется «модус (способ существования) предмета, предиката или события» [Левин 1998: 595]. Два первых способа касаются представления экстралингвистической ситуации, третий и четвертый — преимущественно средств выражения. Позиция Левина в некотором смысле является радикальной, поскольку коммуникативно манипуляция организована значительно сложнее, чем ложь.
Манипуляция основывается на неравенстве коммуникантов, отказе адресанта от партнерских отношений в диалоге с читателем или слушателем. При этом для адресанта коммуникативное намерение оформляется как сложная структура, имеющая поверхностный уровень, доступный адресату, и скрытый, известный только отправителю. Для адресата же коммуникативное намерение одномерно. Успешность манипуляции достигается, когда адресат на протяжении коммуникативного акта ориентируется лишь на поверхностное коммуникативное намерение и остается в неведении об истинной, глубинной цели адресанта. В коммуникации при столкновении с манипуляцией адресат должен обладать некоей гигиеной при восприятии и понимании сообщения СМИ [Демьянков 2016] и уметь распознавать некорректную аргументацию [Копнина 2007]. Итак, манипулятивное воздействие, как показывает анализ специальной литературы, затрагивает взаимодействие адресанта и адресата, коммуникативные цели высказывания, способы представления экстралингвистической ситуации и средства выражения.
Мы намереваемся проанализировать некоторые приемы, имеющие признаки манипулятивности, на примере передачи «Подумать только» писателя и публициста М. И. Веллера, выходящей на радио «Эхо Москвы». Такие признаки обнаруживаются в представлении экстралингвистической ситуации, а также в выборе средств выражения и интерпретации их семантики.
Обратимся вначале к экстралингвистическому плану высказывания. Описывая социально-политическую ситуацию в России, Веллер прибегает к приему снятого противопоставления.
(1) много вопросов было задано на этот раз по поводу моего скромного поста ‹…› который был назван «Накануне неизвестно чего», имея подзаголовок: «Бараны 86 % и бараны 14 %. ‹…› Мы говорим о корпоративном мировоззрении. ‹…› Говорить что-то поперек — это уже знак престижа. И тогда упомянутые нонконформисты стали образовывать мощную внутреннюю группу, но внутри этой группы они были и остаются весьма и весьма конформны. То есть так молодежь в самом буйном возрасте — подростки 13–18 — они могут совершенно отрицать ценности отцов, но внутри своей группы они придерживаются единой моды, единого взгляда и прочее. Вот это для простоты я и называю бараны 86 и бараны 14, потому что внутри нонконформистского большинства, в общем, самостоятельного мышления ведь тоже нет. Они придерживаются своих ценностей по принципу «Стрижено! — Нет, брито! [Веллер 28.08.2016].
Веллер описывает симпатии и антипатии российских граждан: с одной стороны, большая часть населения поддерживает Президента, а другая — отказывает ему в доверии, и в этом смысле адресат интерпретирует высказывание как противопоставление; с другой стороны, оценочное имя класса бараны, употребленное публицистом, свидетельствует о том, что различия между двумя группами для автора несущественны. Согласно словарю, баран с пометами разговорное и сниженное в переносном значении толкуется как глупый, упрямый человек [Кузнецов 2002: 59], однако Веллер ориентируется на значение устойчивого словосочетания стадо баранов: прост. пренебр. О неорганизованной толпе, о людях,
