Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана
Ураганы были сущим проклятием Карибского моря: беснующийся ветер вырывал с корнями деревья, срывал крыши с каменных домов, разбивал о скалы корабли. Интересное замечание содержится в мемуарах французского корсара Клода де Форбена, побывавшего в 1680 году на Сан-Доминго:
«Во время нашего пребывания у этих берегов мы заметили, что каждый день, около четырех часов пополудни, на горизонте образовывались грозовые тучи, прорезаемые молниями, которые, сопровождаемые ужасающими раскатами грома, всегда производили опустошения в городе, над которым разражалась гроза. Граф д'Эстре, хорошо знавший эти берега и не раз попадавший в такие ураганы во время своих многочисленных путешествий в Америку умел рассеивать их, производя выстрелы из пушки. Он воспользовался своим обычным средством. Испанцы, заметив, что со второго или третьего выстрела гроза полностью рассеялась, были поражены таким чудом. Не зная, чему его приписать, они выказали удивление, смешанное со страхом, и нам стоило большого труда им объяснить, что всё это совершенно естественно».
Чтобы разбираться во всех подобных тонкостях — направлениях ветров и течений, рельефе морского дна, не говоря уже о естественно-физических явлениях вроде гроз, — капитан должен был обладать обширными познаниями в географии и навигации, что, однако, в те времена встречалось довольно редко. В октябре 1656 года губернатор Нанта Шарль Арман де ла Порт де Ламейре, родственник кардинала Ришелье, снарядил эскадру из четырех кораблей под командованием Луи де ла Рош Сент-Андре, которая должна была отправиться на Мадагаскар. В Сьерра-Леоне капитан вскрыл запечатанное письмо, в котором ему предписывалось «сделать крюк» через устье Ла-Платы — «лучшую страну в мире», где на два больших испанских галеона должны были погрузить восемь миллионов пиастров, — то есть совершить корсарский набег. Но Сент-Андре не знал дороги в Буэнос-Айрес, а другие капитаны ничем не могли ему помочь. Пришлось продолжить путь на Мадагаскар. В сентябре следующего года из этой экспедиции вернулся только один корабль, да и тот в плачевном состоянии.
Так сложилось, что многими географическими открытиями человечество обязано именно корсарам и пиратам, которых жажда наживы бросала на поиски новых, еще неосвоенных (или неразграбленных) земель. Фрэнсис Дрейк случайно открыл пролив, получивший его имя, и первым после Магеллана совершил кругосветное путешествие. Уолтер Рэли открыл Виргинию и нанес на карту ранее неведомые земли. Уильям Дампир, чья разбойная деятельность официально называлась «поисками провианта в Карибском море», совершил три кругосветных плавания, написал несколько книг и был членом Лондонского королевского общества (Академии наук); Джон Дэвис, первым (после викингов) добравшийся до Гренландии, создал точные карты, которые проложили путь для исследователей — таких как Гудзон и Баффин, изобрел несколько навигационных инструментов, в том числе двойной квадрант Дэвиса, и написал несколько книг по мореходному делу.
Настоящие навигационные карты появились к началу XV века. Они содержали полный набор сведений для лоцмана: рельеф берегов, указания расстояний, широты и долготы, ориентиры, названия портов и местных народов, направление ветров, течения и морские глубины. Вместе с тем на всем протяжении XVI столетия в латиноязычной части Европы, а также у арабов в ходу по-прежнему были портоланы — средневековые карты без координатной сетки, отражавшие птолемеевские представления о географии и снабженные изображениями различных чудовищ, якобы водящихся в малоизученных местах. Отправляясь в плавание, Джон Кабот получил инструкции, в которых ему, в частности, предписывалось «беречься от козней тварей с человеческими головами и рыбьими хвостами, которые плавают в заливах и бухтах, вооружены луками и стрелами и питаются человеческим мясом». Районы, попавшие под власть европейских королей, отмечались их гербами и флагами, а обширные неисследованные области помечались как «неведомые земли». Великолепно разрисованные розы ветров не могли принести пользы, поскольку были неправильно ориентированы.
«География» Птолемея (II век н. э.), содержавшая атлас из двадцати семи карт — Европы, Африки, Азии и сводную карту мира, — пользовалась таким авторитетом, что даже Колумбу и Магеллану, ниспровергшим ее основные положения, не удалось этот авторитет поколебать. У Птолемея нулевой меридиан проходил через Канарские острова; на 180-м меридиане находился Китай, простирающийся от вершины карты до экватора; реальная величина земной окружности была занижена более чем на четверть, а 2/3 Северного полушария занимала суша. Некоторые из ошибочных представлений Птолемея настойчиво повторялись на картах XVII и XVIII веков, а карта внутренней Африки перепечатывалась даже в XIX столетии.
Португальский принц Генрих Мореплаватель обязал капитанов вести судовые журналы, в которые следовало ежедневно записывать сведения о берегах с указанием координат. В 1540–1575 годах в Европе были изданы многочисленные карты континентов, морей и океанов, а также отдельных стран, которые позволили перейти к атласам, а затем составлена карта мира Джузеппе Розаччо (1595). В 1570-х появился глобус Франсуа де Монжене, ознаменовавший собой поворот к метрической картографии, хотя и не слишком удачный. Лидерами в переходе к картографии Нового времени были Германия и Нидерланды — прославленные голландские мореходы снабдили картографов уймой практических сведений; но и в XVII веке погрешность карт доходила до 18 градусов. Это было обусловлено несовершенством приборов, находившихся в распоряжении моряков.
С конца XVI века главным морским прибором был компас, который делали из меди, поскольку этот металл не влиял на его показания. В круглый корпус помещали тонкую балансирную иглу, на которой была подвешена магнитная стрелка. На дне размещалась шкала, указывающая на стороны света, а сверху корпус закрывали стеклом. Классическая шкала компаса представляла собой 32-лучевую звезду, каждый луч которой соответствовал румбу Компас размещали в специальном ящике (нактоузе) рядом с рулевым. Со временем прибор терял точность, к тому же его показания значительно искажались вблизи берегов.
Однажды корабельный хирург Лионель Уофер, участвовавший в пиратском набеге на Панаму, захватил с собой с берега мумию индейского мальчика, чтобы привезти ее в Англию для исследований. Пираты решили, что компас показывает неверно из-за того, что на борту находится труп, и выбросили мумию в море.
Для определения географической широты использовали астролябию и квадрант. Астролябия, изобретенная древнегреческим астрономом Гиппар-хом и усовершенствованная арабами, использовалась для определения времени, продолжительности дня и ночи, для измерения горизонтальных углов на поверхности Земли, для осуществления некоторых математических вычислений и даже для астрологических предсказаний. Морская астролябия состояла из сбалансированного металлического (как правило, латунного) кольца диаметром от 13 до 20 сантиметров с нанесенными на нем отметками, в центре которого находилась свободно вращающаяся планка с визиром. Кольцо подвешивали вертикально и посредством визирной линейки отсчитывали градусы, измеряя угол подъема солнца или звезд. Зафиксировав разницу в показаниях при направлении прибора на небесное тело и на горизонт, а также зная местное время, можно было с помощью специальных таблиц определить широту. И напротив, если была известна широта, по тем же таблицам можно было вычислить местное время.
Квадрант использовали не только для географических измерений, но и для вычисления угла установки артиллерийских орудий или вместо астролябии, поэтому он имел несколько шкал. Древний квадрант состоял из квадратной дощечки, в одном из углов которой подвешивался отвес, а на противоположные грани наносились значения широты, причем 45 градусам соответствовал угол, противоположный углу крепления отвеса. Более поздние квадранты имели треугольную форму, их изготавливали из меди или латуни. Для вычисления широты надо было навести одну из неградуированных граней дощечки на Полярную звезду и по отвесу отсчитать значение широты. В Южном полушарии квадрант наводили на альфу Южного Креста, расположенную почти над Южным полюсом. Точность измерений была невысока, к тому же квадрант нельзя было использовать днем или в облачную погоду Днем применяли балестилью — прибор, состоящий из длинной направляющей с делениями и свободно перемещающейся по ней деревянной измерительной линейки. Для проведения измерений (определения высоты скал, размеров кораблей) надо было навести направляющую на удаленный объект и установить измерительную линейку так, чтобы ее края совпали с измеряемым объектом. Для измерения угла подъема солнца линейку отодвигали таким образом, чтобы один ее край совпадал с горизонтом, а второй — с центром солнечного диска. Приходилось смотреть на солнце, что было весьма опасно для зрения.
