Андрей Шляхов - Китай и китайцы. Привычки. Загадки. Нюансы
Китаец может со временем стать даосом, буддистом, христианином – но в поведении, взаимоотношениях с окружающими, манерах и во многом другом он останется конфуцианцем, пусть даже и подсознательно.
Приобщение к конфуцианству начинается в семье, с младых, как говорится, ногтей.
Детей приучают почитать предков, соблюдать нормы конфуцианской морали, соблюдать церемониалы и ритуалы, как в семье, так и в обществе.
В необразованных крестьянских семействах конфуцианское образование на этом обычно и заканчивалось, а в более образованных (и, разумеется, зажиточных) семьях детей вдобавок учили грамоте, знакомили с классическими конфуцианскими сочинениями. Кстати говоря, многие конфуцианские изречения, заповеди и нормы распространялись изустно, и их знали все, грамотные и неграмотные.
Необходимость изучения письменных источников вызвала как рост грамотности, так и преклонение перед образованностью. Конечно же, вся система образования в древнем и средневековом Китае была направлена на подготовку знатоков конфуцианства. Отличное знание древних текстов, умение свободно оперировать цитатами из мудрецов и, как апофеоз образованности, умение писать сочинения, толкующие труды древних мудрецов, – именно таковым на протяжении тысячелетий было китайское образование. Гуманитарные науки ценились куда больше естествознания.
Отличное знание конфуцианской науки вместе с умением складно излагать свои мысли открывало перед любым китайцем путь наверх, обеспечивало возможность сделать чиновничью карьеру, добиться власти, а с ней – и почестей, и богатства. Ведь должности в те времена раздавались по итогам конкурсных экзаменов.
Жаль, что в наше время так не поступают.
С уважением, Денис Никитин
P.S. У нас все просто было – взял букварь, открыл и стал учить буквы. Ма-ма мы-ла ра-му.
А вот у китайцев нет букваря. Да и сколько бы весил букварь, насчитывающий пять тысяч букв (средний минимум более-менее образованного китайца)? Его бы ни один ребенок не смог бы поднять.
А действительно – каким образом изучали китайские дети «китайскую грамоту»?
В наше время созданы определенные учебники, помогающие освоить китайскую письменность, а всего каких-то сто лет назад дело обстояло так. Брали китайские дети кисточку для написания иероглифов, тушь и тушечницу и отправлялись в школу.
Сначала они получали в руки книгу «Саньцзыцзин» («Троесловие»), в которой каждая строка состояла из трех иероглифов. Эта книга, написанная в тринадцатом веке, кратко излагала сущность конфуцианской морали. Польза от ее изучения получалась двойной – помимо знакомства с иероглифами дети заучивали наизусть основные конфуцианские постулаты.
Затем наступал черед другого старинного текста – «Байцзясин» («Фамилии ста семей»), написанного в десятом веке. Книга содержала список часто встречающихся китайских фамилий, в подавляющем большинстве состоящие из одного иероглифа.
Вызубрив «Байцзясин», ученики приступали к изучению «Цяньцзывэнь», «Книги тысячи иероглифов», написанной в шестом веке и действительно состоявшей из тысячи иероглифов, из которых ни один не повторяется.
Только очень трудолюбивые, усидчивые и послушные дети способны на такой подвиг! Китайский характер проявляется во всем, в том числе и в обучении грамоте.
Затем наступал черед браться за «Книгу о сыновнем благочестии», помимо изучения грамоты, воспитывавшей любовь к родителям и верноподданнические чувства к императору.
Кстати говоря, в прежние времена китаец, имевший хорошие знания по математике, физике, химии и прочим естественным наукам, считался не ученым, а всего лишь ремесленником наряду с портными, гончарами, кузнецами... Более всего ценились здесь гуманитарные науки – в первую очередь литература, включавшая в себя и историю страны, которую изучали по известным произведениям, таким, например, как «Троецарствие». Наряду с литературой ценились и музыкальные познания.
Кому: Александр Никитин «[email protected]»
От кого: Денис Никитин «[email protected]»
Тема: О городах.
Здравствуйте, дорогие родители!
Решил написать вам пару слов о китайских городах.
Строители древнекитайских городов действовали не наобум.
В Китае вообще никто наобум не действует. Не привыкли они. Уверен, что у китайцев и иероглифа «авось» нет. За ненадобностью.
«Чжоу ли», «Ритуалы Чжоу», именно так называлась настольная книга древнекитайских строителей, по которой они строили свои древнекитайские города.
План города в Древнем Китае своими прямоугольными очертаниями напоминал гигантскую черепаху – символ долгожительства и счастья.
Городские стены строго ориентировались по сторонам света. Каждая стена имела ворота, называемые, без особых затей, Северными, Южными, Западными и Восточными.
Параллельные улицы, пересекавшиеся с другими под прямым углом, создавали рисунок, напоминающий «квадратики» на черепашьей спине.
Если прямая улица получалась очень уж длинной, то непременно строились препятствия, преграждающие путь злым духам, которые, как всем известно, могут передвигаться лишь по прямой.
Четыре главные улицы, идущие с севера на юг, восемь дополнительных, а также семьдесят два переулка, вот что такое классический древнекитайский город.
Городская башня располагалась, как и положено, в центре города. С нее был виден весь город.
И всегда соблюдался такой вот принцип – самые главные здания располагались на востоке, ибо Восток главнее Запада, поэтому все, что связано с просвещением и культурой, располагалось в восточной части города, а все военное – в западной. «Ум важнее силы», – считали китайцы. Да и сейчас считают.
Древнекитайский город был подлинным царством симметрии и гармонии, обнесенным высокой стеной (около дюжины метров высотой) со смотровыми башнями. Стены могли быть земляными (иногда их еще облицовывали кирпичом) или каменными. Легко возгораемыми деревянными стенами китайцы свои города не окружали.
Традиционно в город можно было попасть через четверо ворот – Северные, Южные, Восточные и Западные, про которые я уже упоминал, хотя ворот могло быть и больше.
Так-то вот.
Я в полном порядке, чего и вам желаю.
Привет бабуле!
Целую, обнимаю.
Ваш сын Денис
P.S. Согласно представлениям предков современных китайцев в человеческом теле находятся два начала – «хунь», или «шэн», начало возвышенное, духовное, и «по» – низменное, животное начало. Когда человек умирает, его душа покидает тело через отверстие на макушке, а когда человек спит, его душа оставляет тело и отправляется в странствие по свету. Если за это время в тело спящего вселится злой дух, то душа так и будет обречена на вечное неприкаянное блуждание. Жуткая участь!
Кому: Владимир Крашенинников
«[email protected]»
От кого: Денис Никитин «[email protected]»
Тема: Изощряйся в логике.
Привет, Вова!
Когда скучно – так и хочется поломать голову над какой-нибудь загадкой или головоломкой, согласен? Вроде: «Интересно, заходила Светка под чужим именем на мою страничку в “Одноклассниках” или нет?» или «Дадут ли мне отпуск в июле, или опять – в феврале?»
А вот тебе пример классической китайской логической задачи.
У буддийских мудрецов есть одно интересное правило. Если в ходе дискуссии, исчерпав все доводы, ни один из участников не смог доказать свою правоту, то ему разрешается (или – не запрещается, что в общем-то одно и то же) сказать нечто вроде:
– Вы, уважаемые коллеги (или «вы, тухлые безмозглые черепашьи яйца» – это уж зависит от остроты дискуссии), можете оставаться при своем мнении, но я-то вижу, что правда на моей стороне!
После этого можно степенно разгладить бороду (складки на одежде, шнурки на туфлях) и уйти в себя (в Шаолиньский монастырь, в баню, в харчевню). На этом пресловутая дискуссия будет считаться закрытой навсегда, ибо «истинная истина» в доказательствах не нуждается, и это неясно только дуракам, которые и требуют доказательств.
Логично, ты не находишь?
И вот однажды, во время долгого спора с коллегой (предмет спора я опускаю за ненадобностью), некий мудрец сказал:
– Несмотря ни на что, я вижу, что прав я!
Он, наивный, думал, что его оппонент прекратит спорить, чтобы не прослыть дураком на весь Китай, но тот оказался парень, точнее мудрец, не промах.
– Ты лжешь, а стало быть, ты не прав! – ответил он, перехватывая инициативу.
– Поясни свою мысль! – потребовал первый, донельзя удивленный подобным оборотом событий.
– А ты и впрямь видишь свою правоту? – уточнил второй с хитрым прищуром.
– Да, вижу! – Топнул ногой первый. – Как наяву!
– Тогда ответь мне, – потребовал второй, – какого она цвета, эта твоя правота? Какую форму она имеет? А какова ее величина? Давай же – я жду, ведь описать то, что ты видишь, как наяву, совсем не сложно!
