Николай Злобин - Империя свободы. Ценности и фобии американского общества
Я пролистал книгу шуток про Хелен Келлер и выбрал из них пару самых, наверное, приличных с точки зрения русского чувства юмора: «Однажды мама укладывает маленькую Хелен спать и говорит ей на языке слепоглухонемых: «Дочка, если ты сегодня вечером помолишься особенно хорошо и долго, то завтра все твои главные желания сбудутся». На следующее утро Хелен вся в слезах сообщила маме: «Мама, мои желания не исполнились! Я осталась слепой и глухонемой!» Мама ей в ответ: «С Первым апреля, дорогая! С Днем Дураков!» И еще: «Как Хеллен Келлер называет свой шкаф с одеждой? – Диснейленд!»
Однако такая атака с обоих флангов: с одной стороны – правовое и социальное равенство инвалида, гарантированное государством, и выработка у американских школьников равноправного отношения к инвалидам, а с другой – отказ от превращения их в группу, вызывающую только лишь сострадание и жалость, – позволяет достичь того, что в массе своей инвалиды в США чувствуют себя полноценной частью общества. Пусть меньшинством, но меньшинством, по правам и возможностям мало отличающимся от других уникальных меньшинств, например левшей или людей с повышенным весом. Разумеется, тут есть немало исключений, и в типичной американской школе могут легко гнобить «очкариков» и слабаков, а тот или иной инвалид может обидеться на конкретного юмориста, высмеявшего его физические недостатки.
Королю черного юмора, знаменитому американскому комику Джорджу Карлину не раз приходилось отвечать обиженным на его шутки слушателям. Чаще всего это были инвалиды, верующие или патриоты США. Типичная шутка Карлина о Боге звучала так: «Он вас любит. Он вас очень любит и ему нужны ваши деньги. Он всемогущий, всеведущий, он – полное совершенство и абсолютная мудрость. Он может совершенно все и даже больше. Но каким-то образом он совершенно не умеет зарабатывать деньги». Именно Карлин создал программу под названием «Семь слов, которые нельзя произносить по телевидению» и с удовольствием их произносил, вызывая новые судебные расследования. И выигрывал их. На его шоу собирались тысячи зрителей, а телевидение снимало программы с ним одну за другой. То, что сегодня на телевидении США можно услышать американский мат во всем его разнообразии, является прямой заслугой Джорджа Карлина. Еще один характерный образчик его юмора: «Вы замечали, что большинство противников абортов – это бабы, которых вы бы даже не стали просто трахать? Вот такой естественный баланс природы». Карлин издевался над попытками называть инвалидов – в соответствии с политической корректностью – как-то иначе, например «люди с ограниченными возможностями» или «люди с лимитированным зрением». «Скоро, – говорил он, – мы станем называть жертв изнасилований «недобровольными семяприемниками». «Есть ли, – шутил Карлин, – на специальной Олимпиаде специальные парковочные места для нормальных людей и как они отмечены?» Или: «Если психически больной человек с диагнозом множественной личности угрожает самоубийством, можно ли квалифицировать это как взятие группы заложников?» – и т.д. Кстати, в Нью-Йорке теперь есть квартал, названный именем Джорджа Карлина. Так или иначе, но равное отношение к инвалидам является еще одной иллюстрацией формируемого у американского школьника представления об окружающем мире как о единстве и разнообразии, понимания необходимости терпимо относиться к калейдоскопу самых разных, но равноправных людей, с которыми ему предстоит жить в своей Америке.
Конечно, школа готовит маленьких американцев и к другим жизненным реалиям. Однажды я присутствовал при разговоре двух мам. У одной дети ходят в очень престижную и дорогую частную школу, куда трудно попасть, а у другой – в публичную школу в хорошем фешенебельном районе под Вашингтоном. На вопрос второй мамаши: «Дорогая, в чем же главное отличие дорогой школы, куда ты посылаешь своих детей, от той, куда я посылаю своих?» – первая с ходу ответила: «В нашей школе наркотики намного дороже!» Мы посмеялись, но, сами знаете, в каждой шутке есть доля шутки. Остальное – правда. Подавляющее большинство американцев пробуют наркотики в школе. Конечно, далеко не все сохраняют эту привычку, однако для некоторых она становится жизненным трендом, который часто оканчивается плохо. Аналогией, пожалуй, являются сигареты и алкоголь в российских школах. Все через это проходят, но большинство – к счастью – вовремя останавливается. Про систему дедовщины и насилия старших в местных школах я уже писал – отошлю интересующихся к моим книгам про США. Другими словами, было бы совсем неправильно воспринимать американскую школу как цитадель благонравия, законопослушания и приличных манер. Это, конечно, не так. Как и в любой стране мира, школа не может не отражать жизнь со всеми ее положительными и отрицательными сторонами.
Мои дети ходили в американские школы, а у младшей дочери, которая проучилась первые пять лет в Москве, была возможность сравнить две школы. Я спросил ее однажды, в чем разница. Она ответила так: «Когда я заплакала однажды в американской школе, весь класс и куча учителей собрались вокруг меня. Стали успокаивать, предлагать сладости, спрашивать, в чем дело и т.д. Все хотели помочь и поддержать меня. Мне было очень тепло. В российской школе было бы все не так». Я никоим образом не претендую на репрезентативность ответа одной-единственной девочки. Она, к счастью для нас, ее родителей, росла отнюдь не плаксой. Но я уверен, что во многих российских школах на слезы ученика отреагировали бы так же. Да, наверное, и не в каждой школе США плачущий ребенок получил бы такую поддержку. Не надо пытаться увидеть в этом факте больше, чем в нем есть. Но при этом он все равно остается фактом. Как результат, моя младшая дочь однозначно предпочла американскую школу. Особенно после того, как вспомнила свои двойки в русской школе за тетрадку «не того формата и цвета». Этот факт я тоже могу подтвердить лично.
Несколько лет назад к школьной реальности США добавился еще один важный фактор, который теперь станет определяющим для ее характера очень надолго, если не навсегда. Начало американского учебного года 2014/2015 было отмечено беспрецедентным демографическим профилем: впервые за всю историю страны в публичных школах белые учащиеся оказались в меньшинстве. Ожидается, что доля белых студентов будет и дальше уменьшаться, в то время как доля латиноамериканцев и других приезжающих сюда детей и родителей не из европеоидных групп будет уверенно расти. При таком раскладе неудивительно, что большинство детей в государственных школах все чаще и чаще ежедневно сталкиваются с одноклассниками, представляющими разные этнические и религиозные группы.
Конечно, так было и задолго до этого. С тех пор как практика школьной сегрегации была признана Верховным судом США в 1954 году неконституционной, государственные школы начали постепенно становиться более этнически разнообразными. Сегодня это дошло до такой степени, что отсутствие достаточного этнического и экономического разнообразия учеников (и учителей) в отдельной школе считается скорее негативным явлением. По этой причине городские власти по всей Америке периодически пересматривают разделение школьных зон в городах, стараясь избежать ситуации, в которой появлялись бы очевидно «богатые» или очевидно «бедные» школы с соответственным ученическим контингентом. Конечно, в какой-то степени такие явления неизбежны – страна большая и разные ее районы объективно разнятся по доходам и этническому составу. Но суть нынешней образовательной политики властей Америки в том, что разнообразие школьников из разных социальных групп находится на первом плане внимания у городских властей и школьных администраторов.
Внутри класса детей активно учат жить дружно с отличающимися от них одноклассниками. В Америке детей в начальных (а зачастую и в средних) школах обязательно сажают не за парты, а за столы с тремя-пятью другими учениками. На протяжении учебного года распределение мест неоднократно перетасовывается, а задания в классе очень часто приходится выполнять группой. Таким образом дети учатся работать вместе со своими «одностольниками» и завязывают с ними дружбу. Благодаря такому подходу среди близких друзей моей собственной дочери в начальной школе были тайка, итальянка, несколько африканцев и даже грузинский и ирландский ухажеры. Проблема здесь в том, что в этой группе могут оказаться школьники с разной подготовкой, разными возможностями, с отличающейся мотивацией. Успешные начинают вольно или невольно тянуть отстающих, частенько себе в убыток, что не может не волновать родителей хороших и мотивированных учеников. Однако считается, что ведущее положение того или иного ученика в такой маленькой школьной группе помогает ему выработать лидерские способности. Так, кстати, начинают свой путь американские политики. Действительно, если посмотреть на биографии успешных политиков США, то в подавляющем большинстве видно, что свои лидерские качества они проявляли в раннем возрасте, в школе, которая создавала разнообразные возможности для этого. Большинство же детей без особых протестов становятся «ведомыми» и пытаются проявить себя в других сферах – профессиональных, спортивных или творческих.
