Питирим Сорокин - Человек. Цивилизация. Общество
2). Его «сверхнормальностъ» или избыток «добродетельности»[74]. Эта черта выражается в том, что притязать на эти акты или вменять их в обязанность нельзя.
3). А эта черта, в свою очередь, указывает на третий признак — признак «добровольности» этих актов. Если совершит субъект услуги свой акт — его добрая воля; не совершит — тоже его добрая воля. Претендовать на него я не моту.
В силу сказанного для каждого индивида или для совокупности индивидов «подвигами» будут все те акты, как свои, так и чужие, которые наделяются или переживаются ими как акты, обладающие вышеуказанными свойствами.
Таковы основные признаки услужных актов, которые мы далее будем называть просто «подвигами»…
Само собой разумеется, что различные люди могут относить к числу подвигов конкретно-различные акты (в зависимости от того, какое поведение и какие акты они считают должным), но всякий акт, квалифицируемый ими как акт услужный (подвиг), будет обладать указанными чертами.
В силу этого в каждой общественной группе и во всех общественных отношениях мы должны встретить различение этих трех разрядов: должных, преступных и «услужных» актов.
Что эти три категории даны в современном обществе — это несомненно: для этого достаточно указать, с одной стороны, на свод законов, устанавливающий права и обязанности каждого члена; с другой — на уголовные кодексы, в которых перечислены запрещенные акты, и с третьей — на ряд привилегированных «прав», которые могут быть получены только по выполнении ряда поступков, не обязательных ни для кого и никому не навязываемых, но рекомендуемых индивиду с обещанием наград и привилегий за их выполнение. Так, например, поступать в университет с точки зрения государства никто не обязан в противоположность отбыванию воинской повинности, — но если кто-нибудь поступит и кончит — ему обещается диплом и ряд «прав», сверхнормальных по сравнению с правами не учившихся. Точно так же получить степень магистра не вменяется в обязанность студенту, но если он выполнит ряд актов (напишет диссертацию и т. п.) — ему обещается ряд наград и т. д. Подобных рекомендованных норм поведения можно найти сколько угодно в любой части свода законов, не говоря уже о живой социальной действительности, где они фигурируют на каждом шагу.
Но, может быть, этих категорий нет в первобытных группах? Вместо ответа достаточно указать на так называемое «обычное» право каждой группы, представляющее ряд норм «должного» поведения. Достаточно, далее, указать на широкую распространенность запретов в первобытных группах, констатированных всеми этнографами и получивших нарицательное название «табу», взятое у полинезийцев и прилагаемое теперь ко всем запретам первобытных групп. Ввиду того что любая работа по этнографии и первобытной культуре дает множество фактов, свидетельствующих о наличности у первобытных групп переживаний долга и запрещенности, приводить примеры, показывающие, что у дикарей действительно имеется различие «должных» и «запрещенных» актов, я считаю излишним.
Более сомнительно — есть ли у первобытных людей различение рекомендованных актов — подвигов. Однако данные этнографии не допускают ни малейшего сомнения и в этом пункте.
У племен Сомакие и Донакие, например, рабу не вменяется в обязанность убивать врагов своего господина; но таковое поведение рекомендуется, и если раб убьет 10 врагов (совершит подвиг), он может получить более высшее общественное положение — награду[75]. Храбрость и хитрость хотя вменяются в обязанность членам группы, но имеют свои пределы; квалифицированная исключительная храбрость есть уже не должный, а рекомендуемый поступок, за который виновник этого подвига получает ряд наград то в виде выбора его предводителем и начальником группы, то в виде предоставления ему большего числа жен и т. д. Далее, у ряда племен, как, например, у Такули, устраивать пиры в пользу всех сочленов группы есть акт рекомендуемый, но не обязательный. Кто устроит — тот получает ряд почестей, хотя бы в виде выбора его в старейшины[76]. Не приводя многочисленных фактов, так как с «подвигами и наградами» мы еще будем иметь немало дела, ограничусь приведением одного из многочисленных мест «Илиады», где выражено и психическое переживание рекомендованного акта. Ахиллес, собирающийся отплыть обратно из-под стен Илиона, не сознает себя вовсе «обязанным» остаться, и другие ахейцы во главе с Агамемноном не думают, что Ахиллес «обязан» это сделать. Они не требуют от него, чтобы он остался, а просят или рекомендуют остаться, обещая ему за этот подвиг различные дары — награды. А Ахиллес, раздумывая, остаться ли ему или уехать, вовсе не переживает никакой эмоции «связанности». Напротив, он «чувствует» себя вполне свободным.
Матерь моя среброногая, мне возвестила Фетида:Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться,—Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен,И меня не безвременно Смерть роковая постигнет.
Но после, решившись остаться, говорит:
Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший…Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу.Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!
(Илиада. IX: 410–416, XVIII: 117, 120–121. Пер. Н. Гнедича.)
Отсюда видно, что он сам рассматривает свои акты как подвиги, которые должны увенчаться наградой в виде славы, которые добровольны и вместе с тем морально-положительны.
Если далее обратиться, например, к древним кодексам, то и здесь ясно выделены «подвиги» среди остальных актов поведения. «Нет греха в употреблении мяса и спиртных напитков, ни в плотских удовольствиях в дозволенных законом случаях, — читаем мы в Законах Many, — ибо таков естественный путь созданных существ; но воздержание доставляет большие награды» (гл. 5, статья 56). Здесь ясно выделены добровольность, сверхнормальность и морально-положительный характер в актах воздержания.
Вообще всюду, как показано будет ниже, где в социальной группе есть «привилегированные» лица, тем самым даны и подвиги и награды.
Если в первобытных кланах чародей или шаман обладает экстраординарными привилегиями (наградами), то только потому, что он совершает и экстраординарные поступки — подвиги: вызывает дождь, управляет силами природы, предохраняет от болезней и т. п. Здесь награды даются ему за знание священных заклинаний, недоступных простым смертным. Если, далее, группа выбирает кого-нибудь в предводители, то есть дает ему экстраординарную привилегию, награду, то дает не зря, а за «подвиги» его, состоящие или в экстраординарной доблести, или в силе, или в ловкости и т. п.
Теперь, определив преступление и подвиг, перейдем к изучению наказаний и наград.
Наказания и награды
§ 1. Наказание и награда и их связь с преступлением и подвигомПростейшее определение наказания будет гласить: наказание есть акт, или совокупность актов, вызванных преступлением и представляющих реакцию на акты, квалифицируемые как акты преступные. В pendant к этому определение награды будет гласить: награда есть акт или совокупность актов, вызванных подвигом и представляющих реакцию на акты, квалифицируемые как акты услужные[77].
Что всякое наказание и всякая награда представляют какой-нибудь акт (физический или психический, безразлично) — это само собой очевидно. Но не менее очевидно, что не всякий акт может быть карательным или наградным актом, а только акт, обладающий специфическим признаком.
Каков же тот логический момент, который простой акт делает карой или наградой! Таким логическим моментом является именно то обстоятельство, что кто-нибудь совершает этот акт как реакцию на поступки, кажущиеся ему преступными или «услужными». Именно в том, что определенный акт индивида вызван преступлением или подвигом, именно в этом обстоятельстве лежит логическое условие бытия кар и наград[78] Все другие указывавшиеся признаки кар и наград не могут быть отнесены к числу конституирующих признаков[79]. Например, общераспространенное утверждение, что всякая кара состоит в наложении на преступника страданий и лишений, а награда — в наложении известной суммы удовольствий, наслаждений и выгод, само по себе неприемлемо. Неприемлемо потому, что не все страдательные акты — акты карательные и не все акты, доставляющие удовольствие, акты наградные. Можно причинить человеку страдание, но оно может и не быть карой. Например, причинить «страдание любя», ради пользы любимого человека; врач часто при операциях причиняет страдание, но едва ли кто будет его акты называть карой; точно так же взимание податей с бедных часто причиняет им страдание, но едва ли эти акты они осознают как акты карательные; исполнение ряда «прав» часто неразрывно связано со страданием для «обязанного», но он не квалифицирует акты правомочной стороны как акты карательные. Наконец, кто-нибудь может случайно, по неведению толкнуть, ранить и искалечить другого, то есть причинить ряд лишений и страданий, но едва ли кто-нибудь назовет акты первого карой. То же, mutatis mutandis[80], применимо и к удовольствию и наслаждению по отношению к награде. Не они простой акт превращают в акт наградной, а именно то, что последний есть реакция на подвиг.