Елена Пенская - Русская развлекательная культура Серебряного века. 1908-1918
Карловны Яворовской), мимо которой равнодушно проходишь в других изданиях, оставляет яркое впечатление. Надо отметить, что специальные издания феминистского толка явным излишеством считали разделы мод и корреспонденций[294], а литературный отдел сводили в лучшем случае к прогрессистским виршам канувших в Лету доморощенных поэтесс или, на худой конец, к М. Гальперину, автору романса «Ветка сирени»[295] и, что не менее важно, мужу писательницы Ады Чумаченко. В женских журналах для более широкой аудитории в целом за литературой следили почти так же плохо, исключение составляло лишь московские «Женское дело» и, пожалуй, «Мир женщины», где публиковались не только такие знаменитости, как Валерий Брюсов или Сергей Бердяев, но и, например, временно модные авторы – Г. Вяткин или М. Папер (правда, Гальперина мы встретим и здесь). Да и поведение писателей с именами порой оставляло желать лучшего. Например, в «Журнале для хозяек» была помещена редакционная заметка под названием «Литературная “этика”», в которой в форме ответа на письмо читательницы, заметившей, что рассказ Вл. Ленского, помещенный в журнале, уже был один раз напечатан в 1912 г., сообщалось, что такая печальная практика существует, и приводился пример подобного же поступка А. Каменского, забравшего за уже напечатанный рассказ значительный гонорар[296].
Блоковский источник псевдонима Ночной Фиалки очевиден[297], а «Беседами Игрушечной Маркизы», упомянутыми Карповым, назывался целый раздел «Журнала для хозяек», состоявший именно из писем к читательницам[298]. Интересно, что писавшие в журнал также иногда скрывались под литературными псевдонимами, например, Принцесса Малэн, попавшая, судя по реакции Маркизы, в серьезные любовные передряги. Очевидно, для этого псевдонима использовано имя героини одноименной пьесы М. Метерлинка на сюжет сказки братьев Гримм (песня А. Вертинского «Принцесса Мален» была создана в 1920 г.), подобно тому, как Анна Мар – это имя героини из пьесы Г. Гауптмана «Одинокие»[299].
В одном из ответов Игрушечная Маркиза признавалась, что довольно образована, но скрывает свои источники информации, поскольку ценит вовсе не уважение серьезных людей, а душевное общение с читательницами, которые любят ее не как журналистку и автора известных статей, но как человека (реальное имя которого нам пока неизвестно)[300]. Здесь же Игрушечная Маркиза признавалась, что буквально каждый из десятков женских журналов завел себе отдел интимных бесед с читательницами, из-за чего она даже хотела бросить свое дело, но потом одумалась. В самом деле, не все ли равно, считают тебя журналисткой-профессионалкой или нет, если ты сама получаешь от своей работы нравственное удовлетворение? Впрочем, когда началась Первая мировая война, Игрушечная Маркиза вполне патриотично ее защищала, привлекая, в частности, и довольно популярный для того времени аргумент, что ее друг-пессимист впервые почувствовал вкус к жизни[301]. «Разговор по душам» в женских журналах, как правило, был разведен по разным рубрикам с беседами на практические темы. Еще раз отметим литературность читательских (или скрывавшихся за ними самих сотрудников) подписей; например, была подписчица, называвшая себя Лизой Калитиной, по имени героини романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»[302]. А одна из читательниц невольно заглянула в будущее русской литературы и свой вопрос об окраске волос подписала фольклорным клише Тихий Дон[303].
Вариант той же истории из воспоминаний Карпова находим в мемуарном очерке Петра Мосеевича Пильского (1879-1941) под названием «Бородатое время», опубликованном в рижской газете «Сегодня» в 1931 г. Известный журналист вспоминал об издателе московского «бойкого женского журнала», который страдал от того, что буквально все его сотрудники, скрывавшиеся под женскими псевдонимами, в реальности были мужчинами: «В редакционные часы небольшая редакция наполнялась усатыми и бородатыми людьми, выступавшими на этих страницах под псевдонимами, нежнейшими в мире. Для редактора это было не очень приятно. В конце концов, его утешала только одна провинциальная сотрудница, присылавшая статьи из далекого Кишинева. Она писала о первой любви, об идеальных женах, о женском вопросе. Лиризм ее строк выдавал мученичество, женскую глубокую неудовлетворенность и горячее искание свободы, независимости, труда, самостоятельного положения в жизни, в обществе и семье. Это подкупало читателя, это приносило удовлетворение издателю-редактору. Сотрудница подписывалась Зинаида П.»[304]
Далее все разворачивается по знакомой нам сюжетной схеме: однажды Зинаида П. приезжает в Москву, и редактор находит в своей приемной мужчину средних лет, довольно высокого и статного. С грустью он осведомляется, кто из пишущих в журнале ему больше всего нравится, и получает ответ, что «очень хорошо пишет у вас Принцесса Грёза». Редактор берется их познакомить, и «из боковой двери показался прапорщик военного времени, коренастый человек с черной бородой по пояс. Подойдя к незнакомцу, он представился:
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
См. об этом замечательную книгу М.О. Янковского, сохранившую и по сей день свою научную ценность: [Янковский, 1937].
2
См. подробнее: [Литвиненко, 1999].
3
См. подробнее: [Уварова, 2013].
4
[Долгов, 1907, с. 523].
5
[Кугель, 1908, с. 100].
6
[Там же].
7
[Кугель, 1908, с. 892].
8
[Кугель, 1910, с. 220].
9
[Там же, с. 221].
10
[Там же, с. 220].
11
См. подробнее: [Тихвинская, 1995]. Первая и пока единственная монография на эту тему.
12
[Евреинов, 1998, с. 137-138, 152-153, 158-159].
13
[Кугель, 1908, с. 893].
14
В качестве примеров ценнейших публикаций на тему по сбору и описанию драматургии кабаретной и эстрадной сцены следует назвать следующие: [Известная и неизвестная эстрада.., 2010; Щербатов, 2014]. Нельзя также не упомянуть два номера журнала «Slavic Almanac: The South African Journal for Slavic, Central and Eastern European Studies», посвященные творчеству П. Потёмкина и включающие публикацию уникального собрания его пьес; см.: [Slavic Almanac, 2011; 2012].
15
См. подробнее: [Брызгалова, 2006].
16
[Негорев, 1908, с. 854]. Н. Негорев – один из псевдонимов А.Р. Кугеля.
17
См.: [Без подписи, 1909, с. 7].
18
[Василевский, 1909, с. 5].
19
[Щербаков, 2014, с. 48].
20
[Бонч-Томашевский, 1912-1913]. Статья переделана из доклада, прочитанного автором во Всероссийском литературно-драматическом и музыкальном обществе имени А.Н. Островского в Санкт-Петербурге. Бонч-Томашевский Михаил Михайлович (1887-1939) – кинорежиссер, активный деятель кабаретной культуры, писал для кабаре и о кабаре, ставил спектакли, участвовал в организации кабаре «Дом интермедий» Вс. Мейерхольда (1910), а позднее, в 1916 г., возглавлял кабаре «Мозаика» и «Жар птица» в Москве. Издавал журнал «Маски»; в 1915-1916 гг. снимал кинокартины.
21
[Там же, с. 21].
22
[Там же, с. 21].
23
[Там же, с. 35].
24
[Там же, с. 35].
25
[Homo novus, 1912, с. 491]. Homo novus – псевдоним А.Р. Кугеля.
26
[Ростиславов, 1913, с. 39].
27
[Лопатин, Лопатина, 2007, с. 643].
28
[Даль, 1903, стб. 1484].
29
[Тынянов, 1977, с. 201].
30
Тут, конечно, следовало бы сказать: «Весов».
31
[Жизнь и смерть.., 1989, с. 59].
32
[Жизнь и смерть.., 1989, с. 70].
33
[Там же].
34
[Брюсов, 1990, с. 117].
35
[Там же, с. 118]
36
См.: [Литературное наследство, 1976, с. 693-694].
37
Cм.: [Богомолов, 2010, с. 93–64].
38
[Богомолов, 2009, с. 97-98].
39
[Богомолов, 2010, с. 107].
40
См.: [Богомолов, 1999, с. 279-310].
41
Тон такой трактовке задала известная статья; см.: [Бердяев, 1917, с. 97-
