Николай Сосновский - Культура растафари
По свидетельству Кена Прайса, растаманы считаются величайшими знатоками Библии. Особенно искушены они в апокалиптических пророчествах Ветхого и Нового завета, и их притчевые иносказания и обличения сотрясаются такими образами, как «долины смерти», «лжепророки», «озеро огненное, горящее серою», «низвергнуть на них огнь небесный», «огнь пожрет их», «зверь», «громы и молоньи» и т. д.[171]
Не редкость в синкретических культах и использование в качестве священных текстов и чисто светских текстов: так, к священным книгам бразильского культа умбанда относятся «Золотая ветвь» Дж. Дж. Фрэзера,[172] медицинский словарь, книга польского религиеведа Оссендовского «Люди, звери и боги», словари индейских языков и мистические сочинения Д.С. Мережковского. Но отличие растафари от подобного употребления, где текст не навязывает читателю свою логику, напротив — почитатель навязывает свою логику тексту, состоит в том, что в растафари исторические и культурологические труды чёрного почвенничества воспринимались адекватно, хотя их выводы и утрировались, переносились на все другие, не описанные в этих сочинениях явления. Но мифологизация мышления в этих текстах уже содержалась до их прочтения растаманами, мифологизировано было само мышление их претендующих на научность и рациональный анализ авторов. Не светские тексты были прочитаны глазами религиозного откровения, но сама Библия была прочитана растаманами глазами почвеннической историографии, проповедь Гарви и знакомство с книгами Р.А. Роджерса и Ф.Б. Петтерсбурха «открыли глаза» на известную с детства Библию, заставили по-новому взглянуть на неё. Примечательно, что ныне растафари отказывается от ведущего места Библии, но настойчиво рекомендует списки «правильных» исторических и культурологических сочинений: Х. Мадхубути, Ш.-А. Диопа. Ч. Уильямса, Ю. бен-Джоханнана, Дж. Джеймса, Г.Осеи и мн. других.[173]
Повторим ещё раз: в растафари светские теории не являются, как при гадании по книге или при сакрализации индейского словаря, набором туманных и загадочных слов для произвольного толкования на основе видения, подсказанного иным, сакральным текстом — «ключом». В растафари светские тексты служат для интерпретации хорошо известного сакрального, и основа культа — именно историческая и культурная мифология насчёт первенства и уникальности собственной культуры, её превосходства.
Мировоззрение растаманов отразилось в созданном в общинах братии языке, в 70-е вместе с текстами песен рэггей распространившись по свету. Называется он «I-words» (в нём отсутствует объектный падеж личных местоимений первого лица единственного числа), или же «dread-talk». Растаманы наделяли свой язык мистическим смыслом. Например, слово «I» («Я») по написанию совпадает с римской цифрой I, входившей в имя живого бога, а по звучанию — с английским словом «глаз» и со словом «high» («высокий»), как оно произносится на ямайском диалекте английского — патуа. Кроме того, оно напоминало и слово «Хайле». Поэтому это слово почиталось как символ божества Хайле Селассие Ай, присутствующего в каждом человеке высокого духа и внутреннего зрения, дарованного Богом. Вместо «мы» следовало говорить «Я и Я», так называлась и вся братия в целом. Это дало Л. Барретту повод заметить, что, дескать, в понимании сущности межчеловеческих отношений растафари пошло дальше Мартина Бубера. Косвенное местоимение «me» в ямайском креоле заменяло также и «I» в силу созвучия с местоимением «я» на языке тви (один из языков этнолингвистической группы акан с Гвинейского побережья Африки, откуда происходило большинство ямайских рабов). Поэтому оно считалось братией признаком «негритянской речи» и сервилизма: так-де рабы отзывались на зов господина.[174] Священное слово «I» вошло в состав многих производных слов. Например, избегавшая всего искусственного, консервов и «химии» кухня растаманов называлась «Ital food».[175] Вообще всё. что принадлежало к «эфиопской культуре», называлось «Ital» и «Irie». К личным именам, а их часто меняли на «эфиопские», также прибавлялось «I» или «I Вrо» (искаж. «Я Брат»), либо приставка «Рас». Язык растафари перенасыщен — и это делает труднопонимаемыми на слух песни рэггей, и если бы тексты не печатались на альбомах, то их сокровенные послания были бы не поняты вне Ямайки[176] риторическими фигурами. Делается это в стремлении вскрыть внутреннюю сущность предмета или явления, обнажить её. Как принято считать в сегодняшнем языкознании, риторическая фигура — это намеренно допущенная ошибка, отклонение от нормы (нулевой степени), рассчитанная на осознанное её исправление воспринимающим. Всякое нарушение нормы имеет риторический эффект, и конечная цель и основная задача её, как и риторики вообще, порождение этоса (целенаправленное формирование этоса), то есть «аффективного состояния получателя, которое возникает в результате воздействия на него какого-либо сообщения и специфические особенности которого варьируют в зависимости от нескольких параметров».[177]
Язык растафари злоупотребляет коммутацией — сдвигом привычной нормы, при которой усилие слушателя, приложенное, чтобы понять сообщение. одновременно как бы направлено на совлечение покрова с обыденности «открывает правду». Самые распространённые в дрэд-ток фигуры — это метаплазмы (т. е. изменение графической или звуковой стороны сообщения, графического или звукового облика слова), метаграфы (метаплазмы, существующие только на письме), эпентеза (вставка посторонних звуков, придающих слову неожиданный новый привкус) и антомазия (вид синекдохи, замена имени собственного на имя нарицательное).
Из метаграф чаще всего встречается написание буквы «I» как прописной в любом положении, сколько раз бы оно ни встречалось в слове. Чем больше в слове «божественных» букв, тем оно благословеннее. Из нехороших слов, связанных с Вавилоном, наоборот, изымается буква «I», ибо они её недостойны. Наиболее принятой эпентезой также была вставка едва ли не в каждом из «хороших слов» постороннего звука «Ай», увеличивающего божественность слова. Среди метаплазм часто употребляются «очищающие» слово от присутствующей в нём скверны. Вот ряд примеров словотворчества растафари:
sincere = sin, надо Incere, Icere dedicate = dead, надо lIvIcate appriciate = hate, надо appricilove banana = ban, надо Inana, Jannana, freenana deadline = dead, надо lIifelIne А вот примеры «разоблачения» малопочтенных слов:
politics = poly-tricks system = shitstem city = shity oppressor = downpressor. Хорошие же слова видоизменялись так; Ethiopia = IthIopla; high = I; create = Irate; recall = Icall; receive = IceIve; declare = lclare; meditate = IdIate; pure, wholesome = Ital; understand = overstand; Rastafari = Rasta-for-I
Вместо back надо говорить Forward, вместо last — first и т. д. Впрочем, простор для личного словесного творчества каждого из растаманов был неограниченным — тексты растафари и оформление пластинок рэггей поражает хитроумием звукописи и графики.[178] Даже страна временного проживания была переименована из Jamaica в Jah-maica.
Примерами антомации было временное название чёрной расы на период пленения — «Страдальцы», «Страждущие». «Пророк», понятно, означало М. Гарви, «Лев», «0.Н.» (H.I.M.), «Разрывающий Седьмую печать» и многое другое — Хайле Селассие I. «Сион» означал Африку, «Вавилон» — Запад, полицию и т. д.
По замечанию Дж. Симпсона, «растаманы верят, что слово исцеляет и убивает, каждое слово несёт в себе „вибрацию“. Каждое слово имеет историю. Слова нельзя уподоблять необдуманно».[179]
Дрэд-ток разработал богатую символическую систему, выражавшую различные стороны учения: Вавилон (также Система), Сион, Сера (грядущее возмездие и гибель в огне, адское пламя, пожирающее европейскую цивилизацию), Исход (репатриация, национально-освободительное движение, возрождение африканской культуры), Пиратство (колониализм), Вибрация (медитация под музыку рэггей, транс, связанный с постижением духовных глубин не без помощи марихуаны, непосредственное проникновение в сущность бытия, доступное лишь африканцу), Села, Мир и Любовь (принятые у братии приветствия, выражающие дух «культуры растафари»), Корни (африканская культура), Седьмая печать, Направляющий посох, Страдальцы, Выживание, Судный день, Земля обетованная, Воздаяние, Дрэд, и т. д.
В. Полард отмечает, что сегодня дрэд-ток стал основным языком ямайской молодёжи благодаря рэггей.[180] Она указывает на большое количество библейской и «научной» лексики в этом языке: мудрёных слов в нём гораздо больше по сравнению не только с патуа, но и со стандартным английским.[181] Кстати, та же картина отмечена и среди гарлемских чёрных иудеев, разговорная речь которых — это язык «Библии короля Якова».[182]
Музыканты рэггей очень ответственно относятся к своему языку, заявляя, что его популяризация через тексты рэггей способствует распространению взглядов растафари. Действительно, усвоение языка растафари как модного жаргона невольно заставляло смотреть на мир глазами расты даже тех, кто ей не симпатизировал: «Африка, Сион, Вавилон, Я и Я вошли в лексикон чёрной молодёжи. Они могли и не иметь для всех того глубокого смысла, что для растаманов, но всё же представляли мир в новом свете, и представление о том, что чёрный человек владеет богатым культурным наследием, глубоко погребённым под слоем колониального мусора, распространилось среди чёрной молодёжи».[183]
