Эдвард Кьера - Они писали на глине
Тем не менее жители Нузи еще не были окончательно покорены: имеется свидетельство о вторичном набеге. На этот раз захватчики сожгли дотла все дома, а по дворам остались лежать непогребенные тела убитых. Мы не можем сказать наверняка, какой народ учинил этот разгром, так как не осталось никаких документов. Однако нам известно, что разрушение Нузи произошло в конце того бурного периода, когда народы данного региона боролись за преобладание. В любом случае, кто бы ни погубил Нузи, дело было сделано настолько основательно, что на месте разрушенного города много столетий никто не селился.
Очень интересно — и в то же время грустно — прослеживать по документам методы, применявшиеся Техиптиллой и другими богатыми землевладельцами для получения земли, принадлежавшей бедным земледельцам. Очевидно, местные законы запрещали земледельцам продавать свою землю. Вызвано это было, вероятно, не филантропическими побуждениями, а здравым соображением: чтобы земледельцы могли платить налоги, они должны иметь средства к существованию и землю для возделывания. Крупные землевладельцы не нарушали закон, но весьма хитроумно обходили его. С незапамятных времен в Вавилонии и Ассирии существовал обычай усыновлять молодых людей, которые будут заботиться о своих новых родителях, когда те достигнут преклонного возраста. Предположим, бездетная чета не может больше справляться с работой в поле. Они усыновляют молодого человека и оговаривают условия, согласно которым они отдают ему все свое имущество, а он до конца их жизни должен снабжать их определенным количеством зерна, маслом и необходимой одеждой. Сколько они получали этого зерна, масла и шерсти, всегда зависело от ценности того, что они передавали усыновленному. Если «сын» выполнял условия контракта, наследство переходило к нему. На деле это представляло собой раннюю форму того, что теперь называют пожизненной рентой… Богатые землевладельцы из Нузи ухватились за этот обычай и стали заставлять бедных земледельцев усыновлять их, с тем чтобы получить либо долю наследства наравне с родными детьми земледельца, либо даже все наследство. Если они не обещали выплачивать ренту, то выдавали единовременно значительную сумму, называвшуюся подарком.
Эта система применялась очень широко: нам известен случай, когда одного человека усыновили триста или четыреста бедняков. О том, что над ним не тряслись как над единственным сыном, говорят документы судебного разбирательства, дошедшие до нас среди других табличек из Нузи. «Отцы» обвиняли своего «сына» том, что он претендовал на большее, чем было условлено, и не выполнял своих обязательств. Документы обычно поддерживают фикцию «усыновления», но иногда писцы забываются и используют слова, которые недвусмысленно указывают на истинное положение дел. Такая практика, по всей вероятности, оказалась очень удобной; встречаются довольно часто документы, говорящие о групповом усыновлении. Пять или шесть земледельцев усыновляют одного человека и завещают ему свое имущество. Каждый получает «в подарок» некую сумму денег, зерно и тому подобное, в соответствии со стоимостью «завещанного» имущества, и остается на своей земле, обрабатывая ее для своего «ребенка». Бедняги, разумеется, отказываются от всяких прав на владение землей. В результате в стране сложилась еще худшая система батрачества, чем та, которую закон желал предотвратить. А так как усыновление нельзя было аннулировать, то институт усыновления пользовался большой популярностью у крупных землевладельцев.
Часто, однако, земледельцы отказывались подчиниться такой практике и, отчаянно нуждаясь в деньгах, брали в долг под залог своих полей. Здесь мы встречаемся с определенным видом заклада, ипотекой, с той только разницей, что поле, которое предоставлялось в залог, сразу переходило в руки заимодавца. По окончании условленного срока, обычно от пяти до тридцати лет, хозяин имел право выкупить свое поле, уплатив ту же сумму, какую он взял. Проценты не взимались, так как в течение всего того времени, пока поле находилось в закладе, заимодавец обрабатывал его и получал с него урожай.
Э. Кьера не раскопках в Нузи
Царица Ура Халдейского и ее золотые украшения
Золотой шлем воина из Ура
Захороненные вместе со своим господином в «царской гробнице» в Уре
Причал, построенный при Навуходоносоре
Реставрация сосудов из бесчисленных черепков
Раскопки ворот в Хорсабаде
Древний шумер
Современный араб
Современная копия древней глиняной таблички,исписанной и заверенной печатью
Древняя пряха
Современная пряха
Большая табличка — «гроссбух». Датируется временем Авраама
Надписанный глиняный гвоздь
Открытие закладной надписи
Богиня-мать, одно из самых широко распространенных и почитаемых божеств
Женщина музыкант
Современные иранские музыканты
Вавилонская башня (современная реконструкция)
Древний план-чертеж
Бог Ашшур в крылатом солнечном диске
Символическое изображение бога Ашшура
Древняя школа
«Ученическая тетрадь»
Основание колонны при входе в сирийский дворец
Ассирийские писцы-секретари, пишущие под диктовку
Модели печени, сверху вниз: из Вавилонии, Малой Азии, Этрурии
Демон-хранитель
Передав поле в залог, земледелец, которому и так-то было трудно прокормить свою семью, редко мог выплатить взятую в долг сумму. Тут перед ним возникала дилемма: дать истечь положенному сроку и потерять поле или же вновь заложить его хоть за какие-то деньги? Какой-нибудь богатый человек мог выплатить первую задолженность и дать еще немного денег первоначальному хозяину в том случае, если одолженная сумма составляла только часть настоящей стоимости поля. Нередко второй заем под то же обеспечение предоставлял первый заимодавец, будучи уже абсолютно уверен, что поле останется за ним. Все эти сделки записывались и заверялись свидетелями, в чем можно видеть своего рода приближение к современной практике продажи векселей. Возможно, еще ближе аналогия с перепродажей залоговых квитанций.
Если усыновление или повторные ссуды по каким-либо причинам не устраивали крупного землевладельца, он мог воспользоваться третьим способом, позволявшим обойти закон, обменом. Обмен не был запрещен, но при сохранении буквы закона осуществлявшийся обмен был на деле не чем иным, как продажей. Большое и хорошее поле можно было обменять или на маленькое, или на поле, непригодное для обработки. Такие поля стоили, конечно, неодинаково, и землевладелец выплачивал разницу наличными. Хороший дом обменивался на лачугу, и разница, выплачивавшаяся деньгами, составляла практически полную цену продаваемого имущества.
При неурожаях, а они в стране с очень незначительным количеством осадков случались часто, мелкие земледельцы могли спастись от голодной смерти, только уступив свое имущество. Если такового у них не имелось, им приходилось продавать в рабство либо своих детей, либо самих себя; при этом составлялся документ такого же типа, как на заклад дома или поля. Иногда они продавали крупным землевладельцам своих дочерей, которых те могли выдать замуж по своему усмотрению. Так называемые брачные контракты безжалостно откровенны: «Покупатель может взять женщину себе, может дать ее одному из своих сыновей или своему рабу. Если первый муж умрет, она может быть выдана за второго, третьего, четвертого и пятого, но из дома покупателя она не выйдет». Некоторые родители, рискуя получить за дочь меньшую сумму, выговаривали условие, что она не может быть дана в жены рабу; жена раба сама становилась рабыней, и ее дети также были бы рабами.
Однако из этого не следует, что женщины находились в жалком и униженном положении. У них были же гражданские права, что и у мужчин, и даже рабыни не теряли их окончательно, так как появлялись в суде и имели свои печати-«подписи». У женщин из состоятельных классов не было причин завидовать своим мужьям. Они самостоятельно вели различные дела; например, мы обнаружили, что жена Техиптиллы, продолжая семейные традиции, много раз удочерялась мелкими землевладельцами. Она, по-видимому, предпочитала групповое удочерение и одним движением руки, или, точнее, тростниковой палочки, приобретала сразу десять-пятнадцать приемных отцов. Если женщин из бедных семей брали замуж только для того, чтоб они рожали детей, то благородные дамы старались оговорить в брачном контракте свои особые права: «Если у такой-то будут дети, муж не может брать вторую жену. Но если у женщины детей не будет, она даст служанку мужу и будет иметь детей через нее. Детей этой рабыни муж вырастит как детей законной жены». Здесь мы видим близкую параллель к истории Авраама и узнаем, что, согласно этим обычаям, он не имел права изгонять Агарь и Измаила [Бытие 16, 1 — 16; 21, 9—14].
