Павел Кочемаров - Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза
И действительно, проповедники негативных систем нередко практиковали и оправдывали убийство, ложь, разврат. Но дело даже не в этом. Для подобных учений «ложь как принцип существования» неизбежна. Ведь если в основе лежит ненависть к существованию, то единственно честный способ поведения – возможно скорее это существование, т. е. своё собственное личное существование, прекратить. А между тем они не только не спешат этого делать, но и вербуют новых приверженцев, всячески распространяют своё влияние и власть, – стремятся к усилению и процветанию, к тому самому существованию, отвергаемому ими в теории.
В итоге антисистемные общности обращаются в подлинные чёрные дыры в этнических системах, в пределах которых они существуют. Люди, входящие в них, будучи порождёнными и вскормленными своим народом и всем в жизни ему обязанные, ничего не дают взамен, паразитируют на своём этносе да вдобавок ненавидят его и всячески ему вредят. Антисистемы паразитируют на этническом организме и с его смертью умирают сами.
Такова, вкратце, суть гумилёвской концепции антисистем, положения которой нами в целом разделяются. Но феномен антисистемы гораздо серьёзнее и универсальнее, чем это представлялось Гумилёву. Как этнос есть некая самостоятельно существующая структура, в отличие от коллектива людей, объединённых этнической связью на его основе; так и антисистема является самостоятельной структурой, на основе которой возникают антисистемные общности людей. Антисистема противостоит этносу, как негативная общность противостоит этнической общности.
Подумаем вот о чём, – вспомним, что в ходе обскурационного процесса напряжённость этнического поля постепенно падает, этническая энергия рассеивается и исчезает. А почему, собственно, это происходит? И куда исчезает энергия этноса? Для Гумилёва здесь вопроса не было. Ведь он отождествлял этническую энергию с энергией жизнедеятельности: «Этногенез – инерционный процесс, где первоначальный заряд энергии расходуется вследствие сопротивления среды»[32]. То есть энергия этноса, по его мнению, расходуется в процессе жизнедеятельности организмов. Но мы знаем, что в процессе жизнедеятельности расходуется только витальная энергия, а не энергия этнического поля. Почему же такие поля не существуют вечно?
Сказать, что пассионарность рассеивается, «кристаллизуясь в памятниках культуры и искусства», означает лишь изящный литературный оборот, не проясняющий сути дела. Если энергия этнического поля исчезает, то причиной этого может служить только структура того же порядка, но иной природы. И если на этническом коллективе людей паразитирует антисистемный коллектив, то на этносе паразитирует антисистема как таковая. На основе вышеизложенного мы имеем право предположить, что этническая энергия поглощается антисистемой, являющейся для этноса той средой, сопротивление которой он преодолевает. Антисистема – это тот «вакуум», та «бездна», где пропадает энергия этнического поля. С момента своего появления этническое поле начинает бороться с антисистемой, существует некоторое время, сначала нарастая, а затем ослабевая, и исчезает, истратив всю свою энергию; уступает место на фронте борьбы с пустотой новому этносу.
Таким образом, антисистема в этносе – феномен глобальный, а не случайный продукт этнического контакта. Обскурационный процесс – следствие действия антисистемы против этноса. Обскурационное сознание – продукт её деятельности в человеческом обществе. Антисистема находит выражение через идеологии и коллективы людей, объединённых на их основе. Общая черта этих идеологий – негативное отношение к существованию: иногда – к существованию вообще, но всегда – к историческому существованию.
Антисистема творит своё разрушительное дело в каждой этнической системе. Так что положение Гумилёва о том, что антисистемные общности возникают в зоне этнического контакта, теряет свою силу: они могут возникнуть где угодно. Зоны контакта в этом смысле могут иметь значение лишь как регионы наиболее активного протекания этногенетического процесса с постоянным столкновением разнородных элементов и ускоренной этнической аннигиляцией при их несовместимости.
Если использовать известную антитезу Шпенглера, то этнос можно отождествить с культурой, а антисистему – с цивилизацией. Чем дальше заходит обскурационный процесс, тем меньше в этносе культуры и тем больше цивилизации. Ещё когда мы рассматривали социокультурные условия этногенеза, то отмечали враждебность всякого цивилизованного общества этногенезу. Мы отметили тот факт, что на цивилизованной территории новые этносы практически не возникают, а существующие слабеют и исчезают. Цивилизация словно пожирает этносы, оказавшиеся на её территории. Мы тогда предположили, что этнические поля новорождённых этносов разрушаются более сильным этническим полем этноса-старожила. Но данная гипотеза недостаточна. Если она ещё приемлемо объясняла прекращение нового этногенеза, то совершенно неясно, почему быстро слабеет этнос – создатель цивилизации. Концепция антисистемы позволяет прояснить дело. Прекращение нового этногенеза в границах цивилизации – результат воздействия антисистемы, враждебной всякому этногенезу. Она пожирает систему старого этноса, а на закуску обламывает едва появившиеся молодые побеги этногенеза нового. Едва появившиеся и ещё не окрепшие этнические коллективы сразу же оказываются под воздействием антисистемных общностей, укоренившихся и выросших в рамках старой этнической структуры.
Вполне очевидно, что основной контингент антисистемных общностей составляют обскуранты. Человек с потемнённым этническим сознанием теряет живую связь с миром, с людьми, его окружающими, с природой, со своей страной и народом. Окружающий мир становится для него источником угрозы, враждебной территорией. Для обскуранта естественно относиться к нему негативно. Все стремления обскуранта сосредоточены на том, чтобы по возможности избежать страдания и приобрести возможно больше чувственного наслаждения (утилитаризм! – возник в обскурационной фазе европейского этногенеза) или более умеренной его формы – комфорта. Понятно, что среди людей такого склада негативные идеологии находят благоприятную среду. Но и низковитальные пассионарии нередко попадают в тенета негативных систем. Ведь в соответствии с принципом лжи негативные идеологии проповедуют совсем не то, чем они являются на самом деле. Вряд ли кого-то соблазнят лозунги типа «Да здравствует чёрная дыра!», «Даёшь царство пустоты, мрака и нечеловеческого холода!», «Вперёд к абсолютному одиночеству!». – Нет. Негативные общности провозглашают: «Да здравствует свобода!», «Свобода, равенство, братство!». Они проповедуют «справедливость», учат «истине» и обещают «спасение». Такие и многие другие лживые приманки используют антисистемы, чтобы втянуть в себя энергию пассионариев, использовать её в своих целях. И немало людей соблазняются. Это особенно трагичный случай, когда пассионарий буквально сгорает, принося себя в жертву на чёрном алтаре негативной веры, антисистемной утопии. Так, немало пассионарных личностей затянуло в водоворот террора в русском народовольческом движении.
Приводимые Гумилёвым антисистемные общности являются только верхушкой айсберга. Негативные идеологии появляются в кризисные моменты истории, когда людям особенно худо и для обскуранта акцент смещается с комфорта к бегству от страдания. Именно так возникли все эти манихеи, богумилы, павликиане… Но бывают периоды стабильные и спокойные, когда обскуранту живётся в целом неплохо, – тогда он может проповедовать, к примеру, «наибольшее счастье для наибольшего числа людей».
Большинство обскурантов, разумеется, вовсе не обременены какой-либо идеологией, если не считать за таковую лозунг «Хлеба и зрелищ!». И тем не менее они составляли определённые общности антисистемного типа. Прежде всего, это, конечно, «мировые города», переполненные обскурантской массой. Для обскурантов естественно скапливаться там, где можно прожить, прилагая минимум усилий. Олицетворением таких городов является Древний Рим. Город, наполненный массой люмпенов-паразитов, ничего не делавших, но пожиравших огромное количество продовольствия. Многие тысячи египетских феллахов гнули спины, чтобы прокормить эту прожорливую толпу. Огромные средства шли на устройство для неё зрелищ. Удивительно, но и всесильные императоры должны были с ней считаться. Если запросы люмпенов не удовлетворялись, они тут же демонстрировали силу своей многочисленности и организации. Вследствие близости к центру власти волнения и беспорядки этой толпы были весьма опасны. Императоры избавились от её влияния, только перенеся свою столицу из Рима – подальше, на Восток. Но и в Константинополе скоро образовалась своя толпа люмпенов.
