Михаил Армалинский - Соитие (Альманах эротической литературы)

Почему-то за ней последовала длинная череда всевозможных любовников. После каждого у неё оставалась рана. Так она выразилась.

— Я по-прежнему люблю каждого, кого я когда-то любила, — сказала Карен.

— Мы всегда продолжаем любить тех, кого когда-то любили, — ответил я. И сказал я это больше из желания романтически закруглить мысль, нежели из веры в справедливость сказанного.

Я не преминул также произнести трюизм, что лучшее средство от ран любви…, но Карен опередила меня и закончила — «новая любовь». Наши взгляды во всю совокуплялись.

— Разве нам обязательно оставаться здесь и дожидаться Боба? — спросил я.

— Нет, не обязательно. Что ты предлагаешь?

— Оказаться там, где мы будем одни.

— Это было бы прекрасно, но в другой день. Я должна спать свои восемь часов, ведь завтра мне на работу.

— В пятницу?

— Хорошо, в пятницу.

— Послушай, да пятница ведь завтра, я совсем и забыл.

— Да, — радостно улыбнулась Карен, — меньше ждать придется.

Вскоре пришел Боб, и она пересела на стул рядом со мной, освобождая место Бобу напротив.

Он одобряюще смотрел на нас.

— Что ж ты мне раньше не сказал, что он такой милый? — шепнула она Бобу, но так, чтобы я услышал.

— А чего говорить — у тебя ведь глаза, уши, да и всё остальное имеется, — с женскими ревнивыми интонациями сказал он.

Я пошел провожать Карен, а Боб решил остаться. Как только мы поднялись со стульев и пошли к выходу, на наше место быстро подсело к Бобу двое мужчин.

По улице несся холодный ветер. Скомканная газета, науськиваемая ветром, бросалась нам в ноги, как собака. Я отбросил её ногой. Карен взяла меня под руку и прижалась. Она выше меня. Один мой приятель, который был невелик ростом, говорил, что не любит женщин выше его, потому что его внимание рассредоточивается. Я же в женщине, что выше меня, видел лишь большее количество желанной плоти, которая с такой же легкостью пронзается оргазмом, как миниатюрная фигурка, что аксиоматично доказывает безразмерность любви, которая к тому же и безмерна.

Карен пожаловалась, что она замерзла — её дом уже был виден, и мы побежали, взявшись за руки. Вбежав в теплый дом, мы стали целоваться, и когда я полез к ней под юбку, она отвела мою руку и, вытянув мою рубашку из брюк, наклонилась к моему животу. Нет, не к хую, как я было обрадовался, а лишь к животу.

Поцеловала.

— У тебя красивый живот.

Тут и я решил ответить взаимностью и полизал её пупок на стройном животе.

Я стал опускаться ниже, но она меня остановила.

— Завтра, — пообещала она.

Я колебался, давить на неё или нет, но что-то говорило мне, что она действительно решилась на завтра. И я выпустил её из рук. На прощанье она дала мне свою визитную карточку. Там подтверждалось, что она Marketing Specialist, но что самое главное, там был её рабочий телефон. Было решено, что я заеду за ней завтра в семь вечера, и мы вместе пообедаем.

Утром я позвонил Карен на работу — не выдержал.

— Я хотел услышать твой голос, чтобы убедиться, что ты мне не приснилась.

— Я не приснилась, и мы сегодня встретимся.

— Прекрасно. Но я поверю в это только когда я прикоснусь к тебе.

Ненавижу предвкушение, основанное на вынужденном ожидании. Так как нам не принадлежит будущее, и так как владеем мы только данным мгновеньем, то предвкушение всегда омрачено для меня вездесущей возможностью несвершения того, на что уповаешь. Потому намеренное оттягивание, во имя продления предвкушения, мне омерзительно.

Я еле дождался часа, когда мне нужно было ехать за Карен.

Я въехал в её квартал и вдруг забыл улицу, на которой она жила, и на мгновенье засомневался в повороте. Я возмутился собой и от этого сразу вспомнил и узнал дома вокруг.

Карен ждала меня. Боба дома не было.

Как только я переступил порог, Карен поцеловала меня. Она призналась, что голодна, не уточняя по еде ли, по мне ли.

Однако я решил обед совершить после нашего совокупления. Мне было невозможно представить, что мы будем сидеть в ресторане и опять ждать.

Поэтому я привез её к себе домой и сразу повел в спальню. Там лежала тарелка с фруктами. Я дал ей персик и сказал:

— Съешь его, чтобы заморить червячка. А пообедаем мы через пару часиков.

Надеюсь, ты продержишься.

Она послушно взяла персик и стала его есть. Я тоже взял персик и пока рассказывал ей о картинах, которые висели на стене, стоя позади её и прижимаясь к её небольшому, но округлому задику.

Я взял из её рук косточку от персика и положил на стол рядом со своей.

Языки наши заскользили друг по другу, а руки взялись за пуговицы, молнии, крючки. На Карен был черный лифчик тот ли, что я уже видел, и красные трусики. А под ними остренькие грудки и плотный слой волос лобка. Но чтобы оказаться обнаженной, женщине не достаточно скинуть одежду, ей ещё необходимо раздвинуть колени.

Она попросила потушить свет и зажечь свечи. Мы легли. И горели. Она села на меня, но я был ещё не готов, и я развернул её в 69. Клитор её был большим и посему особо живо откликался на каждое прикосновение. Благоуханье пизды и её сказочная нежность наполнили меня трепетом, а хуй кровью.

И мы снова оказались лицом к лицу.

— Пока я не забыл, — приостановил я свою движение, — ты предохраняешься?

Она кивнула.

— Теперь садись, — сказал я, и она радостно опустилась на меня. Карен стала двигаться медленно, насаживаясь глубоко и покачиваясь на острие. В то же время она одной рукой ублажала клитор. Голова её склонилась на грудь — Карен вперила взгляд на зрелище проникновения. У меня мелькнула мысль, любуясь ею на мне, что женское падение вовсе не обязательно происходит навзничь или плашмя, а может проходить и в сидячем положении.

Карен стала стонать высоким голосом. И оргазм пронзил её, и она легла на меня всем телом, причитая, и завывая и целуя меня в благодарности.

И вот она устало сползает с меня и ложится рядом на спину, и я теперь со спокойной совестью пекусь о себе. Я погружаюсь в неё и кончаю легко, лишь представляю одну из любимых любовниц, Су, которая, когда наклонялась, стоя, то растягивала сначала обеими руками себе ягодицы, и открывалась её пизда с действительно большими губами, уходящими вперед. Когда же я погружался в неё, не отрывая глаз от её ануса, маленького без всяких следов геморроя, который я, между прочим, обнаружил на ощупь у Карен, Су левой рукой продолжала оттягивать ягодицу, а правая рука устремлялась к клитору и делала там свою славное дело. Мне же нужно было двигаться быстро, тогда Су сразу кончала.

Но для себя я предпочитал двигаться медленнее, тогда я ощущал её нутро более отчетливо. Интересно, что о Су я вспоминаю с омерзением из-за подлостей, которые она мне сделала, но по-прежнему люблю её пизду, её роскошный образ и запах. Не подтверждает ли это опять и опять независимое существование пизды от её носительницы?

Я спрашиваю отходящую от переживаний Карен, любит ли она вибратор.

Любит, говорит, но он не заменяет хуй. Не спорю. Но Карен подтверждает неподражаемость вибратора. Я рассуждаю в унисон, что изобретение вибратора самое гуманное изобретение двадцатого века, которое значительно гуманнее, чем, например, открытие теории относительности. Ибо вибратор принес женщинам небывалое наслаждение, тогда как теория относительности дала человечеству небывалую по своему ужасу смерть.

Вдруг мне приходит смешная мысль, и я сразу спешу её поделиться, не задумываясь, стоит ли, поскольку я горю разделить все свои восторги с любимой любовницей:

— Знаешь, о чем мечтает каждая женщина?

— Ну, расскажи мне обо мне, — улыбнулась Карен.

— Чтобы каждая палка была о двух концах.

Карен на мгновенье задумалась, а потом её лицо просветлилось, и она засмеялась. Вот оно подобие мышления половому акту, раздумья над проблемой напоминают возбуждение, а эврика решения подобна оргазму, и конвульсивные движения смеха — это радость освобождения от проблемы. Продолжая эту аналогию, тугодумы подобны людям, с трудом достигающим оргазма.

Второй раз я ебу Карен и размышляю, чтобы оттянуть оргазм, итак, я выеб Карен за 60 долларов: 20 долларов вчера в баре за коктейли, и сегодня будет не больше долларов 40 за обед после нашего постельного триумфа. Выгодно, если считать, что проститутке такого же качества надо отдать минимум сотню за скорый первый раз. Но зато какая экономия времени. Если считать, что я зарабатываю 60 долларов в час, то на Карен я потратил в общей сложности часов пять, что вовсе неплохо, плюс треволнения — даст-не даст, от которых радости никакой, и которые приравнивать по времени можно часам к четырем, итого, девять часов, что равно 60 х 9 = 540 долларов. А за эти деньги я могу купить прекрасную проститутку на ночь. Итого, получается так на так. Карен, кончая, сжала меня в объятиях так крепко, что мои кости хрустнули.