Вадим Руднев - Логика бреда
Желуди // и это называется по-французски Au Maltraitage // ТАБАК (я тебя так хорошо видел) // Если на каждой линии что-нибудь написано, тогда хорошо! «Теперь ischt albi elfi grad. Другой Hü. Hü. Htist ümme no hä! // Союз каторжных: Burghölzli (пациент называет больницу, где он, очевидно, содержится «союзом каторжных», т. е. тюрьмой. – В. Р.) // Ischt nänig à pres le Manger[29].
Что такое в этом плане галлюцинация? Это осколок из нескольких возможных миров, онтологизированный, но не до конца, поскольку галлюцинация есть чистый смысл, у нее нет плана выражения. Но то, что мы в нашем согласованном бреде воспринимаем как план выражения, или сферу денотатов, носит в значительной степени условный характер. Я договорился с самим собой и с другими, что я, Вадим Руднев, живу в Москве на такой-то улице, в такой-то квартире. Но в других возможных мирах полного бессознательного мультиверса я могу жить в других городах и на других улицах под другими именами или вообще не жить нигде. Галлюцинаторный бред позволяет приоткрыть дверь сразу в несколько возможных миров. Теоретически возможно такое состояние бессознательного, когда оно раскрывается полностью, и человек воспринимает весь мультиверс сразу. Обычно это возникает под влиянием психоактивных веществ, но вполне возможно, что и шизофренику открывается весь спектр возможных миров, только не существует языка, который мог бы описать все это бесконечное многообразие.
Так или иначе, бредово-галлюцинаторная картина мира гораздо богаче той, которая предстает в согласованном бреде и которую вслед за Чарльзом Тартом мы можем назвать согласованной реальностью. Можно предположить, что эта согласованная реальность не только чрезвычайно узка, но что она разная для разных личностей. Если бы у всего человечества была одна согласованная реальность на всех, то это означало бы, что мы все хорошо понимаем друг друга, а это не так. Согласованный бред – это в первую очередь бред, а лишь во вторую – согласованный. Можно более или менее одинаково понимать, что такое чайник или письменный стол, но невозможно одинаково понимать, что такое, например, постструктурализм. Известно, что «разрушенные» психотики в определенном смысле лучше понимают друг друга, чем «здоровые» люди, потому что язык подлинного бреда гораздо более универсален и свободен. Он свободен от согласованной реальности.
Выше мы употребили словосочетание «полное бессознательное», но подробно не раскрыли его значения. Что это такое? Означает ли полное бессознательное то, что мы называем новой моделью бессознательного, т. е. взаимное отражение малого зеркала индивидуального бессознательного и большого зеркала коллективного бессознательного? Скорее, это отражение всех малых зеркал индивидуального бессознательного в огромном зеркале коллективного. Допустим, что так, но означает ли это, что полное бессознательное – это синоним мультиверса, всего множества возможных миров? Здесь кроется некоторое противоречие. Из чего формируются возможные миры? Вроде бы из нашего повседневного опыта. В одном возможном мире я сижу в комнате, в другом гуляю по улице, в третьем сплю и т. д. Но тогда получается, что множество возможных миров – это сумма согласованных бредов нашего повседневного опыта. Но мы не можем себе представить, чтобы бессознательное включало в себя согласованные бреды. Что-то не так в наших рассуждениях. Возможно ли представить, что множество возможных миров включает в себя и миры подлинного бреда?
Ответив на этот вопрос положительно, нам придется сразу задать новый вопрос: что это такое – возможный мир подлинного бреда? Мы можем высказать следующее предположение: мультиверс состоит не из множества возможных миров в традиционном понимании этого логико-философского термина, но из порождающих моделей возможных миров. Мы можем заложить в эту мультиверсную порождающую модель все элементы вселенной и комбинировать их каким угодно образом. Это будут бесконечные множества, куда войдут и традиционные возможные миры, и «невозможные возможные миры» (термин Хинтикки), т. е. также и миры подлинного бреда. По-видимому, такое положение вещей и будет соответствовать тому, что мы навали полным бессознательным. Здесь будут существовать и обычные положения вещей типа «Идет дождь», и безумные типа «Вбегает мертвый господин», и все, что только возможно и невозможно.
Но что необходимо, чтобы такая порождающая модель действительно могла существовать? Бессознательное и есть такая порождающая модель, которая порождает самое себя. Мы можем сказать: «Вначале было бессознательное». Бессознательное – это и есть Бог, бесконечное множество возможных и невозможных миров. Реальность, таким образом, – это подлинный бред Бога. В этом смысле никакого мира Бог не создавал – все, чем мы жили и живем (и, видимо, будем жить всегда), – это бесконечно продолжающийся Бред Божества, его бессознательная наррация. У этой бессознательной наррации нет не только конца, но и начала, поэтому не в начале было бессознательное, а всегда было, есть и будет только бессознательное.
Откуда же тогда появился наш согласованный бред, если мы – лишь частички божественного подлинного бреда? Я думаю, это получилось случайно. Просто бессознательное порождающее устройство породило, условно говоря, не только «Вбегает мертвый господин», но и «Идет дождь». Проект человечества появился в результате произвольного встряхивания бессознательного калейдоскопа. В этом смысле наши согласованные бреды только кажутся согласованными. На самом деле они суть случайные частички подлинного бреда. И сознание – это случайная частичка бессознательного, узенькая щель в нем, из которой мы, как нам кажется, видим наш действительный мир. На самом деле мы видим случайные констелляции бессознательных частичек. Это и есть наш «действительный мир».
Но если рассуждать так, то нас самих не существует. Мы лишь галлюцинации Бога. Но ведь в определенном смысле бессознательное – это тоже галлюцинация, поскольку у него нет плана выражения, денотативной сферы. Поэтому можно сказать, что бессознательного тоже не существует. И Бог – это такая же галлюцинирующая галлюцинация, как мы сами. Но мы не сможем пробиться сквозь свой согласованный бред и доказать самим себе, что мы не существуем. На это способны лишь безумцы, да и то, вероятно, не все.
Здесь встает другой важный вопрос: возможно ли существование индивидуального бессознательного без подключения его к коллективному, – одно малое зеркало без большого? Если есть только малое зеркало, то что оно отражает? С точки зрения метапсихологии Фрейда оно отражает вытесненные «плохие» констелляции. А что это такое – плохие вытесненные констелляции, и почему они вытесняются? Можно предположить, что это маленькие частички подлинного бреда, прорвавшиеся в согласованный бред. Например, человек увидел, условно говоря, как «вбегает мертвый господин». Этот эпизод и вытеснился в индивидуальное бессознательное. Что же происходит потом? По Фрейду, в определенный момент происходит возвращение вытесненного, и у человека образуется симптом.
Чем нас не устраивает эта модель? Тем, что в ней индивидуальное бессознательное представляет собой что-то вроде помойки, кладбища осколков подлинного бреда. Когда человек сходит с ума, все эти осколки вылезают наружу и он ими бредит, т. е. подлинный бред с этой точки зрения представляет собой какие-то отбросы. Мне кажется, что это не так. Потому что если принять эту точку зрения, подлинный бред не имеет никакой креативной силы и ценности. Во-вторых, как можно из отбросов построить бессознательную наррацию? И наконец, такая модель подразумевает, что бессознательное существует один на один с самим собой, вне всякого диалога с другим. По моему мнению, индивидуальное бессознательное не может существовать без коллективного. Именно подключение к коллективному бессознательному придает подлинному бреду его креативность. Ведь коллективное бессознательное есть не что иное, как вся полнота человеческой культуры. Таким образом, культуру мы можем определить как подлинный бред всего человечества. Но как можно говорить, что культура – это бред?
Я помню чудное мгновенье,Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.
Где здесь подлинный бред? Но не будем подходить к понятию бреда слишком примитивно – что это всегда какой-то хаос, словесная окрошка. Пушкин говорил: «Поэзии священный бред». Строки «Я помню чудное мгновенье…» являются подлинным бредом в том смысле, что они рождены подключением индивидуального бессознательного к коллективному и поэтому принадлежат культуре. Как происходит такое подключение? Человек встретил женщину и потом эту индивидуальную встречу подключил к коллективному бессознательному, к теме женщины вообще. Ведь это стихотворение почти не имеет никакого отношения к его реальному прототипу, о котором Пушкин написал непристойные строки в письме: «Вчера с Божьей помощью выеб Керн». Стихотворение посвящено архетипу встречи с возлюбленной. И в этом смысле оно принадлежит коллективному бессознательному, т. е. культуре.
