Наум Синдаловский - Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице

Между тем к середине XVIII века количество скульптур в Летнем саду приближалось к 250. Остается только сожалеть, что большинство из них погибло в результате разрушительных наводнений 1777 и 1824 годов. Сохранилось только 89 скульптур, среди которых наиболее известна так называемая «Нимфа Летнего сада» – беломраморная Флора, выполненная в начале XVIII века неизвестным итальянским скульптором. К 1735 году, когда в Петербург приехал Якоб Штелин, в Летнем саду было устроено более 30 фонтанов, хотя в предании, отрывок из которого мы привели, упоминается о 60. К сожалению, все фонтаны погибли во время наводнения 1777 года. Впоследствии их решили вообще не восстанавливать.

До сих пор в Летнем саду сохранилось и самое старое дерево, посаженное, как утверждают его работники, во времена Екатерины II, хотя, согласно местным легендам, его будто бы посадил сам Пётр I.

Как музыка старых хроник,Звучит именной словарь.Дуга Дороги на Кронверк,Зелейная магистраль.Отсюда сквозь едкий запахПороховых дымовРубили окном на ЗападСтены своих домов.И, обливаясь потом,Крестили судьбу свою.Чего это в тех болотахПонадобилось царю?А он, лишь глазами чиркнув,Стряхнёт с треуголки пыль.И ноги его, как циркуль,И обликом, словно шпиль.И ворот всегда распахнутНавстречу зову дорог.И ветром солёным пахнутБотфорты его сапог.И Город, как он, над топьюОт плоти царёвой плоть.По образу и подобью.Как научил Господь.

Глава V

Топонимические

Топонимические следы финского и шведского присутствия на карте Петербурга, о чём мы уже не раз упоминали, к счастью, не изгладились до сих пор. В первую очередь, это географические объекты: острова дельты Невы, многочисленные реки, редкие возвышенности и конкретные места расселения, названия которых впоследствии становились названиями исторических районов Петербурга. Многие из них обросли многочисленными легендами, связанными с фольклорными попытками объяснить происхождение тех или иных топонимов, в разное время и по разным причинам подвергшихся за три столетия петербургской истории неизбежной русификации или искажениям при использовании в русской традиционной речевой практике.

Трудно представить себе невскую низменность, вдоль и поперек прорезанную мощными потоками вырвавшейся из тесных берегов и рвущейся к морю воды, без островов. Острова – это естественная часть всякой дельты, в том числе и Невы. Острова в устьях рек являют собой апофеоз тысячелетних взаимоотношений двух первородных стихий: Воды и Земли. И если на всём протяжении Невы от её истока и вплоть до самого устья Земля стискивала в своих тесных объятиях ускользающее тело Воды, то перед неизбежным слиянием реки с морем их роли менялись. Теперь уже Вода, заключая участки суши в свои текучие объятия, осторожно приподнимала их над своей поверхностью. Напомним, что этимология старославянского слова «остров» восходит к древнейшим понятиям «омывать» или «обтекать».

Именно так, в результате «омывания» или «обтекания», на огромной территории дельты Невы возникла ярко выраженная мозаика многочисленных островов, готовых предоставить желающим более или менее сносные условия для существования. Здесь изобиловали леса, в которых водилась дичь для охоты, и вода, предоставлявшая широкие возможности для рыболовства. Такой возможностью воспользовались сначала угро-финские племена с предгорий Алтая, добравшиеся до этих мест в поисках удобной среды обитания. Затем русичи, теснимые беспощадными татаромонгольскими ордами, а потом и московиты, загнанные в угол восточного побережья Финского залива регулярной армией Карла XII. Дальше отступать было некуда, и Пётр I, возглавивший беспрецедентную борьбу континентального Московского царства за выход к Балтике, за эти острова, что называется, зацепился.

Островов было много – это одна из самых расхожих и любимых тем истинных петербуржцев. До сих пор горожане с удовольствием рассказывают легенду о том, что Петербург раскинулся на 101 острове, добавляя при этом, что это чуть меньше, чем в Венеции, но всё же…

К началу XIX века Петербург и в самом деле располагался на 101 острове. Такое количество зафиксировали на изданной в 1864 году карте Невы, хотя уже тогда это число значительно отличалось от того, что было в предшествующем, XVIII столетии, когда островов насчитывалось 147. Сокращению их численности способствовали многие причины, как природные, так и связанные с человеческой деятельностью, техногенные. Одни острова, открытые морю и ветру, просто со временем размывались, другие появлялись при нагоне донного ила во время наводнений, третьи исчезали при прокладке каналов, четвертые сливались воедино при засыпке водотоков. Например, в XVIII веке Марсово поле считалось островом. Его границами служили воды Невы, Мойки и двух каналов – Красного на западе и Лебяжьего на востоке. Впоследствии Красный канал засыпали. Не забудем и то, что сегодняшние линии Васильевского острова, будь они превращены в каналы, как это задумывалось при Петре I, превратили бы привычный нам большой остров в сложную систему мелких искусственных островов, разделённых границами водных протоков.

Во второй половине XIX века в дельте Невы осталось всего 42 острова, а в конце 2002 года специалисты насчитали всего 33. Причём только 29 из них имеют официальные названия.

Чтобы представить сложность подсчёта островного хозяйства, приведём любопытную историю самого крупного в Петербурге – Безымянного – острова. Этот остров ограничен водами Невы, Монастырки, Екатерингофки, Фонтанки и Обводного канала. Топоним «Безымянный» известен с XIX века. В то время так назывался остров, разделенный впоследствии на четыре части: Казанский, Коломенский, Покровский и Спасский острова. В 1930-е годы к Безымянному острову присоединили Лоцманский остров, но и это ещё не всё. Долгое время этот гигантский остров был разделён на два Витебским каналом, который засыпали в 1967 году.

Ко всему надо добавить, что далеко не все петербургские острова в сознании обывателя воспринимаются как таковые. Некоторые мы просто не замечаем. К ним можно отнести такие, как уже упомянутые Казанский, Спасский, Покровский. Не укладывается в нашем сознании и то, что знаменитый Летний сад на самом деле является островом. Его омывают воды Невы, Мойки, Фонтанки и Лебяжьего канала.

Васильевским островом в обиходной речи мы называем весь Василеостровский район, хотя он состоит из двух островов – собственно Васильевского и острова Декабристов, их разделяет река Смоленка. Для отдельных островов за 300 лет существования города придуманы эвфемизмы, кажущиеся и более удобными, и менее сложными в употреблении. Адмиралтейский остров мы называем Центром, Петроградский – Петроградской стороной, Заячий – Петропавловской крепостью. Это логично. Многие острова одновременно являются и административными частями, их географический статус растворился, и в повседневной жизни петербуржцев его упоминание кажется вовсе не обязательным.

Нельзя забывать и того, что в Финском заливе существует так называемый Кронштадтский архипелаг, включающий в себя остров Котлин, а также 21 форт, и каждый из них по географическому статусу является островом. Причём 17 из них находятся в административных границах Петербурга.

Самый крупный и самый известный из всех островов дельты Невы – Васильевский. Он омывается водами Большой и Малой Невы, Финского залива и реки Смоленки, отделяющей его от острова Декабристов. Задолго до того как возник Петербург, русское название острова уже существовало. В новгородских грамотах он назывался Василев остров. Впрочем, и оно будто бы произошло от неправильного произношения одного из финских названий острова: «Vasikkasaari», что буквально значит «Телячий остров». Одновременно на других картах остров имел иные, финские названия. Одно из них – Хирвисаари (Hirvisaari), что в переводе на русский язык означает «Лосиный остров». Здесь действительно в давние, ещё допетербургские времена в изобилии водились лоси.

Между тем и других версий происхождения названия Васильевского острова довольно много. Одна из них связана с именем давнего владельца острова, новгородского посадника Василия Селезня, казнённого великим московским князем Иваном III ещё в XV веке. Хотя и это не более чем легенда, потому что в книге для сбора налогов того времени встречаются и другие новгородские посадники с таким именем, жившие на острове: Василий Казимир и Василий Ананьин. Так или иначе, но в переписной окладной книге Водской пятины Великого Новгорода это название упоминается уже в 1500 году. Существовали и другие легенды, по-своему толкующие современное название острова. По одной из них, оно происходит от имени рыбака Василия, некогда будто бы проживавшего здесь вместе со своей женой Василисой. В современном фольклоре его так и называют: «Остров имени Василия».