Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места - Сета Лоу
Социальное производство, воспроизводство и сопротивление
Хотя почти все теории социального производства используют политэкономический подход, основанный на марксизме или историческом материализме, некоторые их формулировки стоят особняком в плане внимания к таким принципиальным проблемам, как социальное воспроизводство и сопротивление. Понятие социального воспроизводства указывает на условия, необходимые для воспроизводства социального класса, и в данном контексте определяется тем, каким образом повседневные занятия, верования и практики, а заодно и социальные и пространственные структуры осуществляют передачу социального неравенства из поколения в поколение. Для процесса социального производства также характерно сопротивление этим пространственным условиям, структурам и видам деятельности при помощи пассивных действий, социальных движений и политических мобилизаций. Эти вопросы подхватили многие неомарксисты, которые включают феминистские, психоаналитические и прочие культурные рамки в отображение политико-экономических процессов в своих исследованиях. Однако явный акцент на роли пространства делают лишь немногие участники этой дискуссии, в том числе те, чьи исследования широко использовались этнографами.
Анри Лефевр (Lefebvre 1991 [1974] / Лефевр 2015) обращается к вопросу о том, за счет чего капиталистическая система продолжает расти в условиях недовольства и спонтанного сопротивления ей. По мнению Лефевра, капиталистический способ производства стал столь успешен не только благодаря тому, что капиталисты владеют средствами производства, но и за счет присвоения и производства пространства. Кроме того, Лефевр рассматривает, как происходит трансформация избыточного капитала путем инвестирования в недвижимость и объекты инфраструктуры (Merrifield 2002, Brenner and Elden 2009). Его догадка заключается в том, что социальное пространство является не только объектом потребления, но и политическим инструментом контроля над обществом и воспроизводства отношений собственности.
Работы Лефевра стали источником вдохновения для многих этнографов, которые используют его теоретический каркас для решения задач своей дисциплины. Например, Стюарт Рокфеллер в своем исследовании одной из высокогорных деревень в Боливии для того, чтобы подчеркнуть, как намеренные действия людей приводят к появлению неожиданных для них пространств, использует следующую интерпретацию Маркса у Лефевра: «Производство является неотъемлемой частью человеческой деятельности и подразумевает действие, преследующее некую цель» (Rockefeller 2009: 23). Полезными находит идеи Лефевра и Адриана Премат, рассматривающая, каким образом создаются пространство и социальное действие: по ее мнению, Лефевр не подразумевает антагонистических отношений между теми, кто регулирует пространство, и теми, кто в нем обитает (Premat 2009). Ли Чжан (Zhang 2010) в своем этнографическом исследовании пространственного воплощения социальных классов в китайском Куньмине опирается на представления Лефевра об основополагающих отношениях между производством пространства и новыми социальными формациями.
Архитектура и планирование служат неосознаваемым идеологическим и экономическим целям в воспроизводстве городского пространства и структур классового неравенства. Однако Мануэль Кастельс (Castells 1983, 1996 / Кастельс 2000) сосредотачивается не на производстве пространства посредством государственного аппарата и планировочных документов, а на изучении общественных движений арендаторов и юристов по недвижимости, а также на процессах сохранения жилых районов и политической консолидации, описывая, какую роль в распределении пространства района и контроля над ним играют жители. С точки зрения Кастельса,
пространство, вопреки возможным возражениям, является отражением не самого общества, а его принципиальных материальных измерений… Поэтому пространственные формы… производятся человеческими действиями точно так же, как и все прочие объекты, и выражают и осуществляют интересы господствующего класса в соответствии с тем или иным способом производства и специфическим способом развития… В то же время для пространственных форм характерно сопротивление эксплуатируемых классов, угнетенных субъектов и подвергаемых насилию женщин… Наконец, время от времени возникают социальные движения, бросающие вызов смыслу пространственной структуры, а следовательно, апробирующие новые функции и формы (Castells 1983: 312)26.
К этнографическим исследованиям городского дизайна и планирования как способов социального производства, воспроизводства и сопротивления относится ряд важных антропологических работ (см. Abram and Weszkalnys 2013). Гэри Макдонох в статье по истории городской политики в Барселоне (McDonogh 1999) и Эмануэла Гуано в исследовании нарративного переосмысления историй городских районов и планирования в Буэнос-Айресе (Guano 2003) подтверждают тезис Кастельса о том, что социальные движения оказывают сопротивление пространственной тирании колониальных и современных планировочных схем и задают ей новую интерпретацию. В фокусе работы Джеймса Холстона (Holston 2008) о мятежных обитателях фавел Рио-де-Жанейро находится влияние рабочих движений на установление прав на жилье и городское пространство.
Эти этнографические исследования предоставляют методологические стратегии для изучения пространственного воспроизводства и сопротивления, основанные на включенных наблюдениях на базе городских районов, интервью с лидерами сообществ и пожилыми людьми и активном участии в организации жителей. Подобно Кастельсу (Castells 1983) и Хейден (Hayden 1995), авторы этих исследований восстанавливают и открывают зачастую стертые материальные свидетельства локальной истории, некогда важные для социального производства их собственных сообществ (к рассмотрению этого вопроса мы вернемся в главе 4). Начиная с работ Лефевра (Lefebvre 1991 / Лефевр 2015) и Кастельса (Castells 1983) этнографы рассматривали сложные и взаимоопределяющие отношения между пространством и обществом, исследуя способы производства и воспроизводства пространства не только находящимися в позиции гегемона элитами и департаментами городского планирования, но и сопротивляющимися их замыслам активистами, жителями и местными лидерами мнений.
Социальный контроль и пространственная гувернаментальность
Еще одним подходом, который можно применять в этнографических исследованиях пространства и места, является изучение социального контроля при помощи структурирования пространства, манипуляции им и других форм пространственной гувернаментальности. Этот подход основан на введенном Мишелем Фуко (Foucault 2007 / Фуко 2011) понятии гувернаментальности (governmentality/gouvernementalité)27, которая определяется как ансамбль институтов, индикаторов и техник власти, направленных на население. Кроме того, гувернаментальность представляет собой тип власти, суверенитета или дисциплинарной базы, именуемый «(у)правлением» (gouvernment), и процесс, при помощи которого административное государство гувернаментализируется (governmentalized) (Foucault 2007). Пространственная гувернаментальность как подвид этих стратегий «обычно изображается в качестве некой новой технологии управления, однако использование пространственного разделения в качестве одной из разновидностей управления является старинной практикой» (Merry 2001: 17, см. также Foucault 2007: 108 / Фуко 2011: 134). Средневековые города, древние города исламского мира и китайские родовые села огораживались для защиты их обитателей и недопущения в них чужаков, границы выступали показателем экономического статуса, религиозной и семейной солидарности и социальной эксклюзивности. Расширение техник пространственной гувернаментальности для производства социального порядка считается одной из характерных особенностей модерного государственного управления (Merry 2001).
Хорошо известной иллюстрацией того, как функционирует пространственная гувернаментальность, которую приводит Фуко, является разработанный в 1787 году Иеремией Бентамом план паноптикона – образцовой тюрьмы, воплощающей дисциплинарный контроль в его идеальной форме (Foucault
