Александр Мень - Церковь и мы
Покойный патриарх Сергий говорил, что Церковь началась с раздробленных общин.
Собор Святой Софии. Киев. XI век
Только во II веке она стала объединяться в епископии и потом в митрополии. А еще позднее она начинает объединяться в патриархаты — большие патриархаты, соответствующие уже целым империям или их частям. И дальше, продолжает патриарх Сергий, ввиду такого централизующего процесса в Церкви, не будет ничего удивительного, если когда‑нибудь Церковь сможет получить единую структуру. Следовательно, католическая традиция, объединяющая всю Западную Церковь под единым началом, не является ни парадоксальной, ни еретической.
Есть одно обстоятельство, которое необходимо помнить при наших собеседованиях с католиками. Хомяков писал, что католики есть еретики. Между тем слово «еретик» (в обычном, не в бытовом, но в богословском смысле) обозначает человека, придерживающегося некоего учения, которое было осуждено как несовместимое с христианством. Следовательно, если возникает какое-то учение, которое не осуждено Вселенским собором, не вытекает из постановлений Вселенского собора и не соответствует учению Церкви, то это учение, если оно не общепринятое, называется «теологуменой» — «богословским мнением».
В Западной Церкви есть точка зрения, что Папа обладает особой неограниченной властью, но не было Православного собора, который бы ex cathedra торжественно провозгласил, что подобная точка зрения есть заблуждение. Для католиков это остается вопросом веры. Между прочим, и для нас признание решений Собора остается вопросом веры, потому что действительно надо иметь большую веру, чтобы не сомневаться, что Господь говорит через Собор. Папа еще может быть святым — бывали ведь святые Папы, например, у нас сегодня празднуется святой Папа. А Соборы никогда не состояли из святых, более того — Соборы часто, даже Вселенские, состояли из людей, далеко не всегда отвечавших своему призванию. Если вы будете изучать историю Церкви, вы увидите, что на Соборах были и поношения, и драки, и бог знает что. Тем не менее, мы знаем, что даже через столь несовершенное орудие может говорить голос Божий.
Совершенно естественно, что он может проявиться и через главу Церкви. Когда выступают против идеи главы Церкви, то тут опять-таки встает вопрос веры: если мы признаем, что есть глава Русской Церкви или Грузинской Церкви, то, очевидно, может быть и такой общий глава большого духовного сообщества, и ничего антихристианского в этом нет.
А что такое «папская непогрешимость»? Понятие «непогрешимости», согласно «Догматическому богословию» Макария Булгакова, написанному в прошлом веке, связано с теми формулировками, которые высказываются церковными учителями, например, на Соборах, и которые адекватно выражают общецерковную веру. И эта вера, выраженная таким образом, признается за истину.
Например, когда Халкидонский собор утверждал, что Христос есть истинный Человек (он же, этот же Собор утверждал, что Христос есть истинный Бог во плоти), Церковь приняла этот тезис как точно отражающий евангельскую веру, первоначальное откровение — и, следовательно, Собор непогрешимый. Термин «непогрешимый» — очень неудачный, мы напрасно его употребляем, он значит скорее «соответствующий вере».
Но в русском богословии этот термин употребляется. Собор, высказывая, формулируя тот или иной догмат, является непогрешимым. Католики тоже признают постановления этих же Соборов. Но они считают, что кроме Соборов такую же мистическую власть получает и первосвященник.
И, естественно, они считают, что если у них священник — глава Церкви, то Дух Божий на нем почиет. Ведь говорят же соборные отцы! Как начинается соборная клятва? Участники Собора начинают словами: «Изволиться Духа Святого и нам». Поэтому говорить, что у них монархия, а у нас — демократия, неправильно, потому что совсем не о том идет речь, а в том и другом случае говорит Дух Божий. Он ведь может говорить и через одного человека, и через 150 человек. В это можно верить, а можно не верить. Это вопрос веры, и каждому дается по вере.
Что касается таких тем, как «непорочность Божьей Матери» и «чистилище», то учение о чистилище в Православной Церкви существует, но просто нигде в авторитетных документах не сформулировано. Это учение о «мытарствах» — о том, что существует некое промежуточное состояние души, мытарства, когда она проходит очищение.
Собор Святой Софии. Константинополь. 324-337 гг. Реконструкция
Современный вид. Стамбул
Теперь о непорочности Божьей Матери… Есть православные авторы, которые посвящают целые труды тому, чтобы доказать, что Божья Матерь была с пороком. Не думаю, чтобы это было благочестивое и почтенное занятие. Мы этого никогда не знали и никогда не узнаем. Ибо защитники догмата о непорочности Божьей Матери говорят следующее: что Дева Мария еще до рождения Своего Сына, в момент своего зачатия от своих родителей Иоакима и Анны была освобождена от причастности к проклятию первородного греха. Иногда путают Ее рождение и рождение Христа. Нет, здесь речь идет о Ее собственной непорочности, о Ее непричастности первородному греху.
Значит, не было момента Ее существования, когда бы Она была причастна проклятию первородного греха. Почему? Логический путь: потому что Она должна была родить Богочеловека, и сосуд, рождающий Богочеловека, не должен быть причастен греху, — это такая логика, силлогизм: так — так — так. Православные на это отвечают тоже силлогизмом: что если одного человека (хотя бы это была Дева Мария) можно изъять из‑под проклятия первородного греха без искупительной жертвы Христа, следовательно, искупительная жертва Христа не нужна. Или, по крайней мере, может быть не нужна, без нее можно обойтись. Два человеческих силлогизма, противостоящих один другому.
Но на самом деле православное богослужение содержит массу указаний, где можно увидеть тот же католический взгляд. Да, многие православные святые, например, Дмитрий Ростовский, активно отстаивали невозможность принятия этой мысли. Католики приняли это как догмат, как общецерковное учение лишь в XIX веке, то есть совсем недавно. Но, начиная со Средних веков, это было настолько органично, что когда один католик услышал от православного богослова, что «ничего подобного» не может быть, он страшно изумился: «А разве вы думаете, что Она находилась под проклятием?!» Для него это было абсурдно. Следовательно, здесь сфера религиозного опыта, и он определяет отношение к Деве Марии.
Но, я повторяю, мы не располагаем никакими данными в пользу того, чтобы можно было отстаивать ту или иную доктрину. И поэтому мы можем предоставить верить в непорочность или в порочность Девы Марии в зависимости от того, как человек религиозно ориентирован. Но не существует догматического утверждения о том, что ватиканские догматы являются ересью.
По существу, это все, если не считать прибавки к Символу веры, филиокве — «… и Духа Святого Господа Животворящего, иже от Отца и Сына исходящего», — так согласно латинской формуле[47]. Как полагают историки, латинский Символ веры возник сразу с этой прибавкой. Он был составлен в эпоху христологических споров, когда речь шла о личности Христа. И чтобы исключить так называемый «субординационизм», то есть некое униженное положение Сына Божия, Логоса, Христа по сравнению с Отцом, переводчик, вовсе не думая, что он совершает какое‑то преступление, и зная, что в Евангелии написано «…дунул, и говорит им: примите Духа Святаго…»[48] («дух» означает «дыхание», Христос им дает Дух), написал, что Дух исходит от Отца и Сына.
Причем, надо сказать, что это прибавление к Символу веры (все, что касается Духа Святого) неизвестно где и кем было сделано. История этого прибавления до сих пор неясна. Как полагают, это было прибавление Иерусалимской Церкви. Кирилл Иерусалимский как будто бы один из первых, кто добавил эти слова.
Согласно преданию, это прибавление было санкционировано Вторым Вселенским собором, но в документах Второго Вселенского собора ничего этого нет.
Преподобный Максим Исповедник, когда ему говорили, что у латинян Символ веры отличается от православного, говорил, что, конечно, они по–своему правы, потому что Дух Божий исходит от Христа, когда Он Его нам посылает. И слова «Иже от Отца и Сына» надо понимать в смысле «через Сына».
И так было веками, пока не начали проклинать друг друга, и тогда уже припомнили им все, и в том числе это филиокве. Надо сказать, что в Католической Церкви, когда читают по–гречески или по–итальянски Символ веры, то никогда это филиокве не произносят, даже Папа Римский употребляет филиокве только в латинском варианте.
