Anam Ċara. Кельтская мудрость - Джон О'Донохью
Если мы попробуем двигаться в другом ритме, то легко, естественным образом станем самими собой. Нашей душе известен путь, который нам предстоит пройти. Только перед ней развернута карта нашего будущего, и потому мы можем доверять этой таинственной, смутно осознаваемой части себя. Если мы так и поступим, она приведет нас туда, куда надо, а главное – научит легкому ритму этой дороги. Искусство жить не регламентировано какими-то универсальными правилами. Но эта неповторимая дорога накладывает глубокий отпечаток на каждую душу. Если мы прислушаемся к себе и попытаемся обрести полноту своего бытия, то нащупаем правильный ритм своей жизни. Чувства – широкие тропы, которые могут привести нас домой.
Если мы будем внимательны к своим чувствам, наша жизнь не просто обновится, а полностью преобразится. Под руководством наших чувств мы проникнем в сокровенные глубины нашего сердца. Величайшие мыслители согласны в том, что мы познаём мир в значительной степени именно посредством чувств. Чувства соединяют нас с миром. Кожа человека испещрена порами – мир проникает сквозь них. Наши чувства – расширенные поры, через которые в нас вливается мир. Прислушавшись к мудрости наших чувств, мы никогда не станем изгнанниками в собственной жизни, чужестранцами, заблудившимися в том далеком умозрительном пространстве, что сконструировали наши воля и рассудок.
Чувства – порог души
Мы слишком долго считали, что божественное находится вне нас. Это убеждение сделало нашу тоску невыносимой. Вот почему нам одиноко: ведь именно тоска придает нам святость. Наша тоска – самое прекрасное в нас; эта тоска духовна, в ней – огромные глубина и мудрость. Если в нашей тоске мы сосредоточимся на далеком божестве, то взвалим на себя непосильную ношу. Часто бывает, что тоска человека устремляется к далекому, божественному, но из-за чрезмерного напряжения оборачивается цинизмом, опустошенностью и унынием. Человек может утратить способность чувствовать. Но нам вовсе не надо превращать тоску в тяжкое бремя. Если мы верим, что тело – часть души, а душа – вместилище божественного, значит, божественное всегда здесь, с нами.
Тело – часть души, вот почему чувства выполняют функцию ее порога. Когда ваши чувства устремлены к миру, первое, с чем они соприкасаются, – ваша душа. Чувствительность или чувственность – это умение ощущать связь с собственной душой. Вордсворт, прекрасно осознававший величие чувств, писал, что наслаждение – дар, которым мы обязаны своему человеческому достоинству[26]. Это глубоко духовный подход. Благодаря чувствам мы тесно связаны с божественным внутри и вокруг нас. Умение прислушиваться к чувствам способно оживить иссякающую веру и смягчить внутреннюю ожесточенность. Оно может согреть и исцелить исковерканные чувства, отделяющие нас от нас самих и от других людей. Тогда мы прикасаемся к чудесным плодам божественного, которые всё время таинственно зреют в нас. Хотя мы поговорим о каждом виде чувств особо, важно подчеркнуть, что они всегда действуют сообща. Чувства накладываются друг на друга. Это проявляется, например, в том, что люди по-разному видят цвета, а значит, цвет воспринимается не только зрением.
Глаз подобен рассвету
Начнем мы со зрения. Глаза человека – средоточие его бытия, которое открывается нам через них. Вселенная таинственно отражается и обретает себя в глазах человека. Я представляю себе, как горы мечтают, чтобы их увидели. Человек открывает глаза, и словно бы наступает рассвет. Возникает новый мир. Кроме того, зрение рождает расстояние. Открывая глаза, человек видит, что люди и мир отдалены от нас. Западная философия всегда стремилась соединить субъект и объект. Вероятно, именно зрение, порождающее расстояния, отделяет субъект от объекта. Однако в каком-то смысле бесконечность определяет наше восприятие любого предмета. Как прекрасно сказал Иосиф Бродский, «именно предмет делает бесконечность частной»[27].
Удивительным образом зрение, которое рождает расстояния, заставляет нас поражаться тому, насколько всё вокруг непохоже на нас и таинственно. Поэтому зрение рождает и близость – оно приближает к нам всё окружающее. Пристально вглядываясь в какой-то предмет, мы принимаем его внутрь себя. Можно написать прекрасный гимн о святости внимательного взгляда. Ему противостоит бесцеремонное разглядывание. Когда кто-то в упор рассматривает нас, взгляд другого ограничивает нашу свободу, он унижает, подавляет нас, угрожает нам.
Предмет нашего внимания становится частью нас самих. В этом одна из опасностей телевидения. Люди постоянно смотрят на пустые, лживые картинки, и эти убогие картинки заполняют их внутренний мир, их сердце. Современный мир изображений и электронных медиа напоминает пещеру Платона. Узники, выстроенные в ряд и скованные цепями, смотрят на стену пещеры. За их спиной горит огонь, и на стене появляются очертания предметов. Узники думают, что образы, которые они видят на стене пещеры, и есть реальность. Однако они видят лишь тени и отблески. Мир телевидения или компьютера – огромная пустыня теней. Если мы будем смотреть только на то, что способно ответить на наш взгляд, что обладает внутренним содержанием и глубиной, то наши глаза исцелятся, станут зорче и внимательнее.
Есть слепые в буквальном смысле слова: всю жизнь они проводят в однообразном сумраке. Они никогда не видели ни волн, ни камней, ни звезд, ни цветов, ни неба, ни человеческих лиц. Но есть люди с отличным зрением и при этом абсолютно слепые. Ирландский художник Тони О’Мэлли прекрасно умел изображать незримое; Патрик Хэрон, английский художник, так охарактеризовал его творчество: «В отличие от большинства людей, глаза у Тони О’Мэлли открыты».
Многие из нас так привыкли к окружающему миру, что просто не замечают его. Задайте себе перед сном такой любопытный вопрос: «Что же на самом деле я сегодня видел?» Вы удивитесь, обнаружив, сколько всего вы не заметили вокруг себя. Может быть, вы весь день смотрели машинально; направляя взгляд на окружающие предметы, вы ни разу не вгляделись в них, даже не присмотрелись к ним. Нам всегда открывается сложно устроенное поле зрения; глядя по сторонам, мы не можем увидеть абсолютно всё. Если мы попытаемся охватить взглядом всё вокруг, то детали утратят четкость, окажутся смазанными; если мы сосредоточимся на чем-то одном, то получим полное представление об этом предмете, но общая картина от нас ускользнет. Человеческий глаз всегда выбирает то, что он хочет видеть, и
