Дэвид Дрю - Майя. Загадки великой цивилизации

Галиндо оказался чрезвычайно скрупулезным и умным исследователем, заслуженно занявшим свое почетное место в ряду пионеров мировой археологии. Ему удалось совместить серьезную научную работу (причем, будучи «любителем») и открытость своих изысканий (в адрес только Французского географического общества он выслал 32 письма с отчетами) со своей блестящей, чрезвычайно амбициозной карьерой в молодом государстве. Выводы политика-исследователя столь же радикальны, сколько неожиданны: он считал, что Центральная Америка является колыбелью значительнейшей цивилизации, которая после некоторого упадка возродится вновь — на этот раз в виде молодых американских государств, готовых перехватить эстафету мирового лидерства из рук дряхлеющих европейских империй. Что касается потомков строителей Паленке и Копана, то выводы Хуана Галиндо в данном случае неутешительны: «Индейская раса переживает последние столетия своего существования и вскоре совсем исчезнет с лица земли. Дни ее расцвета давно миновали, и более она не возродится».

Галиндо изрек этот тезис, пребывая на самой вершине жизни, судьбы и карьеры. Он владел миллионами акров земли в Петене, которую, как он надеялся, вскоре раздаст колонистам. У него созрел план превратить принадлежавший ему остров у побережья Панамы в рай для начинающих предпринимателей. Галиндо был в прекрасных, как казалось, отношениях с центральным правительством. Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Так случилось и на этот раз: в 1839 году центрально-американская Конфедерация, ввергнутая в пучину хаоса и насилия, исчезла с политической карты мира. Сам же Галиндо стал жертвой военного переворота в Гондурасе. По иронии судьбы, именно в этот год в Центральную Америку прибыли два человека, которым предстояло стать в истории в один ряд с такими титанами археологии, как Шлиман, Картер и Карнарвон.

Джон Ллойд Стефенс и Фредерик Казервуд поставили изучение истории майя на совершенно новую, настоящую научную основу. Во время двух своих великих экспедиций они, образно говоря, буквально исходили джунгли Центральной Америки в поисках свидетельств великой истории великого народа, раскапывая, записывая и зарисовывая все, что только можно. Результатом их подвижнической работы стали четыре прекрасные и, кстати, коммерчески успешные книги, изданные в период с 1841 по 1843 год.

Хотя и Стефенса, и Казервуда нельзя назвать археологами в строгом смысле этого слова в силу отсутствия у них специального образования, их научные методы и публикации стали образцом истинного профессионализма. Никаких фантазий, никаких вольностей — все их описания, планы и зарисовки точны и скрупулезны, все увиденное подвергнуто точному и строгому анализу. А главное, талантливейше люди прекрасно дополняли друг друга — пожалуй, в истории археологии это редчайший случай плодотворной работы ученых в одной команде.

Стефенсу исполнилось 34, когда он в 1839-м году совершил свое первое путешествие по Центральной Америке. За пять лет до этого выходец из благополучной нью-йоркской семьи, получивший юридическое образование, отбыл в Европу для лечения серьезного хронического заболевания. Лечение прошло настолько успешно, что Стефенс предпринял познавательное путешествие по Европе, Турции и России. Добрался он до Ближнего Востока и Египта, где познакомился с древностями долины Нила. По-видимому, он был первым американцем, посетившим легендарную Петру. Подобные путешествия в ту эпоху были трудны и опасны, но Стефенс так восхитился увиденным, что решил посвятить свою жизнь изучению древних цивилизаций у себя на родине, на американском континенте.

Вернувшись с востока в Париж, Стефенс с удивлением обнаружил, что длинные обстоятельные письма, которые он отправлял с Ближнего Востока своим американским друзьям, были опубликованы в журнале «Америкэн Мансли». В 1837 году письма и дорожные дневники Стефенса вышли также отдельной книгой «Дорожные приключения в аравийской Петре», которая вызвала большой общественный резонанс. Никому не известный адвокат в одночасье, сам того не ожидая, превратился в знаменитого путешественника и автора.

В 1836 году в Лондоне Стефенс познакомился с Казервудом, организовавшим популярный аттракцион «Развалины Иерусалима» в Лейстер-Сквере (аттракцион просуществовал недолго и сгорел в пожаре). Поводом к знакомству послужил тот факт, что во время посещения Иерусалима Стефенс ориентировался именно по карте Казервуда. Знакомство вылилось в крепкую дружбу, которую они сохраняли до конца своих дней. Это были совершенно разные люди. Стефенс — общительный, энергичный и импульсивный, что чувствуется даже в его публикациях. Казервуд — человек скромный и обращенный внутрь себя, медлительный и долговязый. Разница в шесть лет также накладывала отпечаток на их отношения: в публикациях Стефенс обращался к другу не иначе как «мистер Казервуд», что звучало не только вежливо, но и подчеркнуто уважительно.

Джон Ллойд Стефенс

Уроженец северного Лондона, Казервуд получил образование архитектора, а затем посещал курсы в Королевской Академии, где занимался живописью под руководством таких больших мастеров той эпохи, как Джон Стоун, Уильям Тернер, Генри Фузели и другие. Для закрепления навыков начинающий художник в 1823 году отправился в свою первую поездку на Восток в сопровождении Генри Весткара — путешественника и большого знатока древностей. Через несколько лет Казервуд вернулся на древнюю землю фараонов, на этот раз со знаменитой экспедицией Роберта Хея и оставался там вплоть до 1833 года. Работая с самыми видными исследователями древнеегипетской истории, Казервуд выполнил сотни точных зарисовок монументальных шедевров в Гизе, Мемфисе и Фивах. Дошедшая до нас коллекция рисунков хранится в Британском музее наряду с другими сокровищами, а сам Казервуд по праву считается одним из пионеров египтологии.

Мастерство и щепетильность Казервуда впечатлили Стефенса, и уже в Лондоне двое молодых людей в общих чертах обсудили будущую совместную экспедицию. Интересно, что, прибыв в Нью-Йорк вслед за своим другом, Казервуд возвел прямо на Бродвее еще одну «иерусалимскую стену-панораму» (видимо, прежний успех не давал ему покоя). Не без помощи знакомого книготорговца Джона Бартлета друзья принялись штудировать отчеты и публикации, посвященные майя, — труды дель Рио, Дюпэ, книги Кингсборо, и, наконец, в 1838 году настала очередь «Voyage pittoresque» Вальдека. Все эти труды были, конечно, совершенно различны и по форме и по содержанию, однако друзей эта мешанина не смутила, и, более того, заинтересованный Стефенс даже где-то раздобыл несколько старинных испанских хроник времен конкисты.

С успехом «Аравийской Петры» и других публикаций возникло желание продолжить начатое, правда, на другой стороне Земли. Если организовать экспедицию к руинам Центральной Америки, решили они, и издать книгу под уже известным именем Казервуда, то издание должно принести выгоду — это должно быть настоящее коммерческое предприятие. Друзья заключили контракт, согласно которому Казервуд освобождался от всех расходов по изданию книги и получал единовременный гонорар, но обязан был передать Стефенсу все права на опубликованные материалы. Казервуд согласился, что «никоим образом не будет препятствовать Стефенсу в абсолютном и исключительном использовании всей информации, рисунков и материалов, собранных в означенной экспедиции».

Стоит добавить, что в последнюю минуту Стефенса принял президент США Ван Бёрен и поручил ему исполнить роль «специального посланника» в Центральной Америке. Дело в том, что ситуация в регионе была на тот момент чрезвычайно нестабильной, к тому же только что скончался официальный посол США. Стефенсу предстояло закрыть американское консульство, отправить на родину архивные документы и предоставить центрально-американской власти свою верительную грамоту. В те времена это была совсем не обременительная и формальная процедура, а должность посланника могла обеспечить хотя бы минимальный иммунитет и помочь, как казалось Стефенсу, в подготовке и осуществлении экспедиции.

3 октября 1839 года двое исследователей на корабле прибыли в Белиз, глубоководный порт, наиболее близкий к Копану — первой цели их экспедиции. Белиз тогда являлся столицей колониального владения Британии под названием Британский Гондурас. Обязанности суперинтенданта Белиза исполнял полковник Макдональд, эрудит и ветеран битвы при Ватерлоо. «Военный до мозга костей, — как определяет его Стефенс и добавляет: — Беседовать с полковником — словно переворачивать страницы истории».

Наместник довольно помпезно встретил «специального посланника» и его английского друга. Он расспросил гостей о планах, и те сообщили суперинтенданту о предполагаемом маршруте. Без сомнения, блестящая энергичная парочка произвела на Макдональда самое сильное впечатление. Однако комбинация из американца и «американизированного» англичанина показалась ему опасным и непредсказуемым тандемом — таких лучше держать подальше. По крайней мере, проводы гостей в непролазные джунгли были обставлены куда пышнее, чем их встреча. Стефенс и Казервуд отправились в свой опасный путь под выстрелы тринадцати салютующих орудий, а суперинтендант в это время засел за письмо в адрес госсекретаря колоний: