Антонио Менегетти - Кино, Театр, Бессознательное

Д.Д.: Но фильм повествует именно об этом, поскольку, в конце концов, несмотря на запреты, главный герой открывает коробку, ничего не находит и не найдет никогда. А вот кто открыл коробку в онтопсихологическом смысле — так это Гуальтьеро.

A.M.: Нет, потому что Гуальтьеро умирает. Наоборот, тот, кто действительно открывает коробку, продолжает жить, достигает успеха, чувствует себя уверенно и спокойно, постигает сокровенность ближнего и с любовью наслаждается ею. То есть, открыв "коробку", ты обретаешь блага, но для совершения этого нужно быть сильным, нужно идти навстречу жизни исключительно во имя самого себя и при этом оставаться в собственном внутреннем мире, не эксплуатируя других и не навязывая им свою правду.

Д.Д.: Но Гуальтьеро — это не просто персонаж, который умирает. Это более содержательный образ. Может быть, Гуальтьеро открыл множество "коробок", отчего ему уже было безразлично — жить или умереть.

A.M.: Знаете, каким я вижу Гуальтьеро? Он уже был мертвым, существуя как психологический зомби, который вручает послание смерти другому человеку. И для передачи такого наследства он выбирает не кого-нибудь, а собственного друга.

Д.Д.: Вероятно, это так. Но, может быть, все герои фильма уже в некотором смысле мертвы, и поэтому Гуальтьеро все равно опережает их. Может быть, он более мудр.

A.M.: Вы все еще охвачены этим страхом, но я Вам говорю: "Не нужно превращать Гуальтьеро в миф". Он умер. Вы же, напротив, живы, находитесь здесь. "Там" ничего нет. Истина существует там, где есть Вы, где возможны Ваши чувства, Ваши инстинкты, где можно наслаждаться общением с друзьями. Вы должны искать здесь, а не там; в противном случае "коробка" облапошит и Вас. Видите, разница между мной и Вами состоит в том, что

Вы играете этой "коробкой", а я, напротив, отбрасываю ее и играю с другом.

(Произнося эти слова, проф. Менегетти бросает коробочку, которой поигрывал между пальцев Джаннини. Коробочка, упав на пол, открывается и оказывается пустой.)

Д.Д.: Вы выбросили ее, потому что внутри ничего нет!

A.M.: Действительно, внутри нее нет ничего.

Талантливый режиссер обладает двумя способностями:

1) высокопрофессиональной подготовкой, составляющей основу его компетентности в мире образов и зрелищных представлений;

2) природной интуицией, инстинктивным даром, позволяющим войти в комплексуальный пласт бессознательного, распознать сценарии, по которым живет определенное общество и которыми определяются его система, культура, эмоции. В частности, диалектика двух фундаментальных инстинктов человеческого существа — эротизма и агрессии — может проявляться в самых разных эмоциях, в сублимации, в психических смещениях. Режиссер видит эту реальность, пульсирует в одном ритме с ней в силу тематического отбора своих комплексов и выражает ее в форме, понятной другому сознанию. Режиссер — это бессознательный ум, который показывает и высказывает обществу то, что оно собой представляет.

Следовательно, в макрокосмической культуре нашей цивилизации режиссером становится человек, который интуитивно проникает внутрь слоя импульсов, выражая и интерпретируя конденсат комплексов, характерных для данного общества.

Благодаря своей природной интуиции, режиссер в состоянии воспринять и представить комплексуальный пласт общественной жизни, формализовать содержание пульсаций бессознательного посредством своей специфической подготовки, а потому способен на диалог. Выдающийся режиссер следует спонтанному устремлению, в котором бессознательное мастерски играет собственными образами.

Итак, для синемалогии я выбираю кинофильм определенного типа, снятый определенным режиссером, в котором наилучшим образом, очевидно представлена вся феноменология комплексов, действующих в людском бессознательном человека. Следовательно, я выбираю для синемалогии фильмы тех режиссеров, которым удалось выразить на языке кинематографии семиотику, сущностные аспекты бессознательного.

Анализ содержания кинофильма обнаруживает психическую идентичность, неизвестную рациональному сознанию. Фильм — это точная феноменология психодинамической структуры бессознательного самого режиссера: надлежащая рациональная расшифровка кинокартины идентифицирует базовую интенциональность, распоряжающуюся режиссером как собственностью. В этом смысле каждый истинный фильм представляет собой всеобъемлющее послание психической истины. Фильмы таких режиссеров, как Бергман и Феллини, открыто заявлявших о знании собственных бессознательных мотиваций, демонстрируют, что банальный механизм рационализации сыграл с этими деятелями кино злую шутку: бессознательная динамика манипулировала ими, как марионетками.

Многие выдающиеся художники указывали, но не видели, говорили, но не понимали, передавали, но не узнавали. Многие деятели искусства отличаются личностной незрелостью в практической социальной сфере, и в их творчестве легко просматривается механизм сновиденческой компенсации (смелые и раскрепощенные в процессе творчества, они оказываются невротиками в реальной жизни). То же самое наблюдается и в кинематографе: в фильме действие жизни протекает определенным образом, а сознание отражает то, чего нет. В этом смысле фильм шизофренически представляет жизненное действие. Существуют особенные режиссеры, которых я бы назвал "сногсшибательными" — не потому, что они прибегают к исключительным стратегиям киносъемок, а вследствие невероятно правдоподобного показа динамической сущности комплексуального человеческого бессознательного. В искусстве всегда можно уловить все тончайшие измышления семиотики бессознательного.

Синемалогия — это способ интерпретации, который не предполагает исследование самого фильма или его режиссера. Важнейшим лицом в синемалогии является зритель; режиссер значим лишь постольку, поскольку и он принадлежит человеческому обществу.

Профессор Антонио Менегетти и режиссер Тинто Брасс(фото)

В первую очередь, метод синемалогии был апробирован мною на актерах и режиссерах. Их всегда поражало то многогранное объяснение их фильма, которое я давал. Выдающиеся режиссеры передают то, чем живет и пульсирует их бессознательное, чем оно отравлено, что любит.

Закончив работу над фильмом "Восемь с половиной", Феллини спросил меня о его значении. Этот великий режиссер отдавал себе отчет в том, что создал весьма интересную картину, подобно тому, как предприниматель после бессонной ночи видит кошмарный сон о состоянии своих дел. Человек живет своим сном, видит его, но не может понять.

Когда съемки фильма "Город женщин" в Чинечитта подходили к концу, великий итальянский режиссер должен был придумать его финал. Я указал Феллини на одну из присутствовавших женщин: "Федерико, пусть она расскажет тебе концовку! Ее фантазия уже породила некоторые образы". Так появилась фигура девственной матери, обильно украшенная подобающими атрибутами, которая стреляет в карапуза, своего сына.

При той встрече в Чинечитта, расположившись перед бутылью с вином, блюдом со спагетти, салатом и курицей, Феллини поинтересовался моим мнением о картине "Восемь с половиной". Я ответил просто: "В этом фильме показана твоя настоящая жизнь. Прочти мою книгу и узнаешь о том, как я тебя проанализировал".

2.7.1. "Круглый стол" по фильму "Черным по белому"

Сюжет: во время поездки в Лондон итальянская женщина (Сандерс) переживает сексуальное приключение с темнокожим мужчиной, после чего возвращается к мужу.

2.7.1.1. Открытый диалог с режиссером Тинто Брассом

[Кроме профессора Менегетти и режиссера Тинто Брасса в "круглом столе" принимало участие несколько женщин — специалистов из различных сфер деятельности, владеющих также онтопсихологической методикой].

Мы не намереваемся обсуждать художественные достоинства режиссерских работ Тинто Брасса. Для нас, исследователей всех проявлений человеческой психики, фильм представляет собой такой же фундаментальный интерес, как и сновидение для психотерапевтической практики, тем более, если речь идет о кинокартине, поставленной человеком, который независимо от индивидуального бессознательного выражает содержание коллективного бессознательного.

Фильм является бессознательной экспозицией того, чем все мы живем. В то время как большинство из нас даже не подозревает о существовании этих глубинных пластов, некоторые способны осознать их и выразить в произведении искусства, в кинематографическом факте. Следовательно, все то, что прозвучит во время нашего "круглого стола", не имеет отношения к фильму, к его режиссуре, как таковой, а служит лишь выявлению элементов, исподволь, миг за мигом, направляющих нас в повседневной жизни.