Галина Аксенова - Русская книжная культура на рубеже XIX‑XX веков
Эта замечательная работа, выполненная Рябушкиным (о чем говорит подпись в нижнем правом углу), являясь оформлением входа в книгу и выполняя роль фронтисписа, создает настроение, раскрывает дух эпохи XVII в. через письмо, орнамент и текст одного из лучших произведений, посвященных охоте, созданных царем Алексеем Михайловичем.
Уникален фронтиспис для третьего тома «Охоты». В нем блестяще сочетаются традиции иконописи, книжной миниатюры и живописи XIX в. с книжными традициями как допетровского времени, так и современными Рябушкину. Аллегория-иллюстрация, символизирующая перемещение столицы из Москвы в Петербург, помещена в центре рамки сложной формы, напоминающей купол храма. В целом подобная форма рамки для размещения в ней рисунка была характерна для книжных заставок, внутри которых помещалось изображение, раскрывающее суть и содержание следующего за ней текста. Акварельный рисунок реалистичен по манере исполнения, композиция двухчастная, построенная на противопоставлении старого московского боярства и нового петровского войска; на контрасте ярких пятен красного и зеленого: боярства, одетого в красные одежды и преображенцев в зеленых кафтанах. Новая Россия забирает у Старой Руси сокола – символ царской охоты.
Стилизованная рамка-купол, очерченная с двух боковых сторон киноварью, имеет в навершии двуглавого орла. Внизу, в поземе, рисунок ограничен стилизованной растительностью из аканта и репья. По серому фону, заполнившему все оставшееся пространство страницы, размещен яркий многоцветный стилизованный растительный орнамент, состоящий из стеблей и листьев аканта, цветков, шишек, султанов и ягод. Такие орнаменты появились в рукописной книжной традиции в годы царствования Алексея Михайловича, утвердились в Московской книжной школе, на Русском Севере и перешли впоследствии в старообрядческую среду. По нижнему полю на сером фоне киноварной вязью сделана подпись к фронтиспису: «Старое и новое». Показатель вязи – 6, присутствует подчинение и соподчинение, буква «С» имеет орнаментальные растительные украшения. Художник создал фронтиспис, который принял на себя роль книжной заставки с ее традиционным смысловым философским наполнением. Смешение новых и старых традиций при создании аллегорического рисунка помогло художнику представить читателям образ сложного, переломного, времени: отказ государства от старых традиций и устремление в новую эпоху. Два рисунка, созданных Рябушкиным для «Царской охоты» Кутепова, свидетельствуют о профессиональном владении художником двумя типами древнерусского письма (скорописью и вязью), о знании книжных орнаментов XVII в. и умелом их использовании.
В 1896 г. вместе с другими художниками Рябушкин был приглашен для работ по коронационному альбому. Он сделал ряд акварельных эскизов, среди них «Поклон с Красного крыльца» и «Въезд у Триумфальных ворот». Интересным и законченным А. Ростиславов назвал первый из названных эскизов с фигурами, освещенными солнцем. «Во всех этих эскизах приятны известная свежесть красок, почти импрессионистские попытки»[135].
Приблизительно в то же время, что и акварели для «Царской охоты», исполнены рисунки к сочинениям И. Ф. Горбунова в издании Общества любителей древней письменности 1904–1905 гг.
Ранее шла речь о тех книжных работах Рябушкина, которые были литографированы или гравированы и напечатаны в тиражных книгах. Помимо представленных и описанных выше листовых работ сохранилось несколько рукописных книг древней и новой традиции, созданных художником. По времени создания все они относятся к 1890–1892 гг. Обратимся к ним.
По окончании Академии художеств Рябушкин, получив стипендию от президента Академии великого князя Владимира Александровича, «воспользовался командировкой» по древнерусским городам. В перерыве между поездками, приехав в Приволье, 13 июня 1891 г. художник написал: «А в Алферовке я списал канты, то есть Псалмы, для чего два раза ходил к черничкам (без последствий) и слушал их пение. Через неделю отправлюсь по Волге от Твери до Астрахани»[136]. «Вернувшись, он не предоставил никакого отчета… На вопрос, чем же он занимался во время командировки, он между прочим ответил, что у себя на родине в Борисоглебском уезде записывал «псальмы» черничек»[137].
Записывая «псалмы черничек» в разных точках своих путешествий, он их оформлял в виде небольших книг. Одна из них сохранилась в архиве И. Ф. Тюменева. В описи архива эта книжечка представлена следующим образом: «Рябушкин А. П. Псалмы (канты) (9), записанные им факсимиле с рукописи черничек в с. Алферовке Воронежской губернии Новохоперского уезда с виньеткой и рисунками на переплете. 1892». Все эти данные почерпнуты из самой рукописной книжки, где на первом листе после заставки, выполненной пером и тушью, имеется запись: «Напевы сихъ Псальмъ записаны у черничекъ [по Нижегородски «Христовы невесты»] въ с. Алферовке Воронежской губ. Новохоперского уезда. Тексты списаны с рукописи, имеющейся у нихъ же. Списано факсимиле». Дальше идет текст пояснение: «Все Псальмы поются хором, в 4, в 6 и 10 голосовъ»[138]. Девять духовных стихов (а это именно духовные стихи, а не псалмы), вошедших в книжечку, написаны поздним «бытовым» быстрым полууставом, которым обычно пользовались старообрядцы в повседневной жизни, в письмах или при создании повседневных, обиходных книг. Но сам протограф книжки не старообрядческий. Это следует из того, что каждому псалму предпосланы ноты, и нотация – линейная, а не крюковая.
Помимо особенностей графики письма Рябушкин воспроизвел все особенности оформления рукописи, бывшей у черничек. Заглавие рукописи «Псальмы» украшено. Прежде всего, украшена буква «пси». А над словом нарисован цветок. Все выполнено пером и тушью. Заставка, расположенная на 1 листе, представляет собой прямоугольник, в который помещен примитивный растительный орнамент.
Подобного плана небольшая рукописная книжечка хранится в нотно-музыкальном отделе РГБ.
Эти две сохранившиеся книжечки свидетельствуют о внимательном изучении Рябушкиным всех сторон повседневной народной культуры, одной из которых было книгописание. Поздняя народная рукописная книга была не менее интересна и с содержательной, и с оформительской стороны. В своем отношении к повседневной культуре художник шел за И. Е. Забелиным, который высоко ценил все, что связано с жизнью и бытом народа, видел в простеньких примитивных книжечках яркое отражение различных аспектов русской народной духовности. Именно на это указал его друг А. Воскресенский, когда писал: «Он неудержимо стремился к проникновению в интимную сторону русского быта, к характеристике духа эпохи»[139].
Помимо работы над копированием, воспроизведением и созданием рукописных книг древней традиции Рябушкин создал несколько книг новой традиции. Некоторые из них сохранились в архиве И. Ф. Тюменева. Обратимся к одной из них – это Сборник стихотворений А. И. Тюменева[140]. Титульный лист книжки, заставки и обложку выполнил Рябушкин, а тексты стихов написаны их автором, по всей видимости, ребенком. На титульном листе Рябушкин кистью и черной краской нарисовал «заставочную картинку»: символы поэзии – соловья, поющего на дереве, и лиру. Далее размещено заглавие: «Стихотворения // А. И. Тюменева. //1892 г. // Издание 1-е // Иллюстрированная А. П. Рябушкинымъ // Приволье»[141]. Тетрадь из 15 листов цветной тесемкой привязана к обложке (картон в ледерине, корешок и уголки кожаные), взятой от старой книги и разрисованной черной краской. На верхней крышке присутствует текст: «Многая лета» и «Ура». На нижней крышке нарисованы цветы, петух, звездочки и арфа. Использование лаконичных средств оформления, подбор немного несерьезных, говорящих атрибутов, детская подача материала, по мнению художника, должны были рассказать об авторе книги и создать доброжелательное отношение к ней.
Усадьба Приволье и жизнь в ней сыграли в творчестве Рябушкина значительную роль. Помимо того, что это была древняя Новгородская земля, здесь жили его друзья, существовало литературно-художественно-музыкальное общество, ставились спектакли, для которых художник создавал афиши и декорации. Имея возможность отдыхать, Рябушкин создавал рукописные книги древней и новой традиций. О его графических работах можно сказать словами А. Воскресенского: «Это, по преимуществу, певец настроений, навеваемых грезами о давно прошедших временах, вдумчивый реставратор тончайших деталей старины, в которых вылилась сущность народного духа. И в этом главное его значение. В своих произведениях он выявил трогательную простоту и полудетскую наивность древней Руси»[142].
В своих живописных работах, в книжной и журнальной графике, в книгописании «Рябушкин показал прошлое как бы очищенным от общественной борьбы, от дисгармонии и несправедливости». Но в отличие от других художников того времени «он противопоставил прошлое настоящему. Плененный национальным своеобразием допетровской эпохи, художник показал ее как бы преломленной через призму древнего искусства. Присущее ему декоративное начало, плоскостность трактовки форм, насыщенность цвета были утверждены как качество, присущее самой жизни», – написала об А. П. Рябушкине А. А. Верещагина[143].
