Александр Амфитеатров - Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков
Страшную казнь эту считали изобретением Данте, но ему принадлежит только ее психологическое освещение. Мертвец, движущийся дьявольскою силою, — старинный гость демонологических легенд. Цезарий рассказывает мрачную историю, как в некотором монастыре появился клирик, певший удивительно сладким голосом, так что богомольцы, заслушавшись его, забывали о молитве. Но некий святой отшельник, послушав немного, сказал: «Это не человеческое пение, это голос проклятого дьявола!» — и произнес должные заклинания. Дьявол бежал от них из тела, которое он оживлял, а на церковном полу остался холодный труп давно умершего клирика. Фома Кантипратийский знал благочестивую деву, которую, когда она одна молилась в церкви, дьявол пробовал запугать, заставив двигаться покойника, положенного там в ожидании отпевания; но дева, поняв, чьи это штуки, не растерялась, а дала покойнику хорошего тумака по голове, после которого бедняга, конечно, уже не пошевелился. Наивному рассказу этому нетрудно поверить, как далеко не единственному — даже и в новейшие времена — случаю, когда испуганные суеверы пришибали таким образом летаргиков и обморочных. Иаков из Вораджио[9] в «Золотой легенде» своей пересказывает древнее сказание о дьяволе, вселившемся в тело мертвой красавицы с целью соблазнить одного злополучного затворника. В «Небожественной комедии» Зигмунта Красинского,{106} одном из гениальнейших творений европейского романтизма, с поразительною сизою и красочностью изображен этот страшный процесс — переселения злого духа в прах мертвой красоты. В житии св. Гильберта{107} дьявол, вселившись в покойника, снял перевоз через реку — с целью топить всех, кто ему вверялся; в другом житии, св. Одрана,{108} дьявол поддерживал живым труп одного выгодного ему злодея. Богословы допускали возможности подобных случаев, за исключением того, чтобы дьявол осмелился завладеть телом человека, скончавшегося в благости и в совершенном мире с Церковью, а тем паче — мощами. Однако на попытки к тому дьявол дерзал неоднократно. Известно апокрифическое сказание о споре между Михаилом Архангелом и Сатаною из-за тела Моисеева. Оно вскользь упоминается и в Новом Завете.[10] Казуисты Средних веков изъяснили, зачем дьявол добивался овладеть прахом пророка: вселясь в мертвое тело, он создал бы оракул и таким образом увлек бы Израиль на путь волшебства и идолопоклонства. Эта церковная санкция одного из мрачнейших суеверий дорого обошлась многим летаргикам, вроде того, которого пришибла благочестивая дева Фомы Кантипратийского, и значительно содействовала распространению поверья об упырях и вампирах, которое даже в XVIII веке охватывало целые страны с силою почти эпидемическою и, конечно, с самыми печальными, отвратительными и жалкими последствиями. Но о вампиризме как сложном явлении демонской силы, но не демонической личности, будет подробно говорено в особой главе второго тома. С настоящим случаем — с оживлением трупа чрез вселение дьявола — вампиризм только внешне соприкасается кажущимся сходством, внутренний же смысл и генезис обоих поверий весьма различны.
Какие бы привлекательные и даже святые образы ни принимал на себя дьявол, он, однако, не мог и в них избыть своего дьявольства. Даже облачась в образ прекраснейшей девушки, ангела либо самой Девы Марии, самого Христа, он выделял какие-то особые дьявольские флюиды, влияние которых тревожило и пугало человеческую природу, и сквозь восхищение и благоговейный восторг к оптическому обману визионер чувствовал, сам себя не понимая, внутри души своей только необъяснимый страх, смятение и отвращение. Чувство Маргариты в присутствии изящнейшего адского князя, кавалера Мефистофеля:
Что никого-то он не любит на земле!С тобой всегда я так довольна,Мне так легко, тепло, привольно;При нем же сердцем унываю я.
Приближение дьявола было опасно, даже когда он маскировался привлекательно. По словам Цезария, двое молодых людей заболели после того, как видели его в образе женщины. Но было убийственно, если он показывался в собственном виде или придумывал себе какую-нибудь чудовищную маску, достойную его адской изобретательности. Таким образом он умертвил многих уже одним своим появлением. Фома Кантипратийский говорит, что вид дьявола наводит на человека оцепенение и немоту. Данте в присутствии Люцифера чувствует себя оледеневшим и слабым — ни мертвым, ни живым:
Не умер я, но был и без дыханья;Коль можешь ты вообразить, — я сталНи жить, ни умереть не в состояньи.
Итак, бесконечны были превращения дьявола, бесконечны и обманы, в которые он своими способностями оборотня вводил людей. Но бывали святые мужи — например, св. Мартин Турский, — которые умели выводить его на чистую воду, распознавая решительно под всякою личиною. Тогда сконфуженный дьявол либо мгновенно исчезал, либо принимал свой всегдашний вид.
Глава третья
ГОСУДАРСТВО, СИЛЫ И СРЕДСТВА ДЬЯВОЛА
Когда слово «дьявол» употребляется в единственном числе, оно обозначает или 1) как имя нарицательное, одного из дьяволов либо сравнение с дьяволом, или 2) как имя собирательное, всю дьявольскую расу, весь дьявольский народ (как «турка» вместо «турки», «немец» вместо «немцы» и т. п.), или, наконец, 3) как имя собственное, повелителя дьяволов, князя тьмы.
Дьяволов было не только много, им числа не было. По общему мнению богословов, в возмущении против Бога приняла участие десятая доля ангелов. Но были добросовестные теологи, которые, не удовольствовавшись такою неопределенною статистикой, вычислили точное число злых духов. По одному такому вычислению, их не меньше 10 000 биллионов.
Для такого огромного народа нужно было немало места, а потому дьяволы распределились на жительство по двум областям: в аду и в воздушных сферах. Витая в последних, они получали возможность искушать и мучить живых людей, а первый устроен был для их собственного наказания, одновременно с которым они приводили в исполнение кары, предназначенные умершим. Воздушные квартиры отведены им только до Страшного суда. Его приговор всех их забьет в ад, и ни один из них оттуда уже не выйдет.
Не все дьяволы были равны качествами, положением, способностями. Бесконечна их классификация по месту жительства (водяные — «нептуны», лесовики — «дузии» и т. п.) или по роду деятельности (инкубы, суккубы и пр.). Так как одному дьяволу лучше удалось одно, другому другое, то отсюда выработалось известное разделение труда, повлекшее за собою нечто вроде социального строя. Казалось бы, дьявол, олицетворение именно беспорядка и смуты, должен быть завзятым анархистом, отрицателем каких бы то ни было государственных и сословных форм. Однако, напротив, св. Фома{109} и многие другие теологи из самых уважаемых нашли в дьявольском народе такую же иерархию, как и в сонмах ангелов, и даже более точную, так как у дьяволов есть их собственный, специально ихний глава, тогда как ангелы не имеют иного начальника, кроме Бога, который есть владыка всей Вселенной, а не только их одних.
В Евангелиях от Матфея и Луки и в писаниях большинства богословов князь и владыка демонов носит имя Вельзевула. Но также часто зовут его Сатаною и Люцифером. Данте соединил все эти три имени вместе, как определяющие одного и того же великого дьявола. Но обыкновенно это три разных беса и не одинаковой власти.
О дьявольских чинах упоминают уже в первом христианском веке апокрифическая Книга Еноха и Новый Завет. Св. Фома, упомянув о дьяволах высших и низших и вообще об иерархическом их устройстве, не входит в дальнейшие подробности. Но подобная сдержанность не могла удовлетворить демонографов, теоретиков магии и, в особенности, ее практиков. Для них было важно знать дьявольскую иерархию точно, а также и способности и компетенцию каждого в ней чина и, по возможности, и каждого отдельного беса. Систему чинов строили двояко: одни демонологи — в зависимости от классификации грехов, вверенных дьяволам, другие — по степени общего могущества и влияния, предполагаемыми за известными имярек дьяволами.
Данте называет Люцифера императором царства скорби. Для него мир симметрически делится на три великие монархии: вышнюю небесную — Божескую, среднюю земную — человеческую, нижнюю адскую — дьяволову. Но идея ада, как царства, не принадлежит Данте, ни даже Средним векам, хотя в Средние века она достигает наивысшего развития. Старая на земле, как само государство, она свойственна всем историческим религиям, и христианство приняло ее из эллино-римского мира уже в весьма тщательно выработанном виде. Понятие об адском царстве находится уже в Евангелиях, и уже Отцы Церкви снабжали Люцифера атрибутами верховной власти: скипетром, венцом и мечом. Во многих аскетических легендах Сатана изображается сидящим на высоком троне, окруженным царскою пышностью, возвышаясь над огромною толпою служителей и свиты. Таким путем народная фантазия выработала мало-помалу целый сатанинский двор, во всем подобный дворам великих государей земли. В волшебной истории Иоганна Фауста, послужившей основою знаменитой трагедии Гёте, мы находим такое расписание чинов: король ада — Люцифер, вице-король — Белиал, губернаторы — Сатана, Вельзевул, Астарот и Плутон. Мефистофель и еще шесть других — в титуле князей. При дворе Люцифера имеется пять министров, один статс-секретарь и двенадцать служебных демонов вроде флигель-адъютантов (spiriti familiares). В других же магических и демонологических книгах упоминается о дьяволах-герцогах, маркизах, графах, с точным исчислением, сколько легионов дьяволов каждый имеет под своей командой.
