Александр Орлов - Героическая тема в русском фольклоре
Приведенные нами рассказы интересны для историка преимущественно как перечень фактов в их внешней последовательности. Размышления автора не самостоятельны и традиционны. Но, несмотря на все это, героические черты проступают и в скупом изображении событий, например, в рвении молодых князей к смертному бою, в непреклонной верности родине Василька Константиновича. Что касается собственно литературной стороны повествования, то его склонность к церковно-книжной риторике, даже в воинских сюжетах, является характерной особенностью владимиро-суздальской книжности.
В Ипатьевской летописи читается еще следующий героической эпизод об осаде татарами Козельска. Разорив Владимир и попленив суздальские города, Батый подошел к Козельску, в котором находился «князь млад» именем Василий. Татары проведали, «яко ум крепкодушный имеють людье во граде, словесы лестьными невозможно бе град прияти». «Сотворив совет», жители Козельска решили не сдаваться Батыю, говоря: «„яко еще князь нашь млад есть, но положим живот свой за нь; и еде славу сего света приимше, и там небесныя венца от Христа Бога приимем“ Татаром же бьющимся о град, прияти хотящим град, разбившим граду стену, и возъидоша на вал татаре; Козляне же ножи резахуся с ними, съвет же створиша изъити на полкы Татарьскые, и исшедше из града исекоша праща их, нападше на полъкы их и убиша от Татар 4 тысящи, а сами же избьени быша. Батый же взя город, изби вси, и не пощаде от отрочат до сосущих млеко; о князи Васильи неведомо есть, инии глаголаху, яко в крови утонул есть, понеже убо млад бяше. Оттуду же в Татарех не смеють его нарещи град Козлеск, но град злый, понеже бишася по семь недель; убиша бо от Татар сыны темничи три, Татари же искавше и могоши их изнайти во множестве труп мертвых».
У Рашид ад-Дина об этом сказано кратко, но выразительно: «После того (взятия Переславля) они (монголы) ушли оттуда, порешив в совете итти туманами (10 000 воинов) облавой, и всякий город, область и крепость, которые им встретятся (на пути), брать и разорять.
При этом походе Бату пришел к городу Козельск и, осаждая его 2 месяца, не мог овладеть им. Потом прибыли Кадан (сын Угетая каана) и Бури (внук Чагатая) и взяли его в 3 дня. Тогда они расположились в домах и отдохнули».[8]
Замечательна своим стилем повесть Галицкой летописи о взятии татарами Киева. Еще под 1237 годом здесь сообщалось, что «Меньгу кан» (двоюродный брат Батыя), приходивший «сглядат града Кыева», став «на оной стране Днепра у градка Песочного, видив град, удивися красоте его и величеству его», и посылай послов к князю и гражданам, желая их «прельстити», но «не послушаша его». Даниил Галицкий, овладев Киевом, поставил там своего наместника, Дмитра, «и вдасть Кыев в руце Дмитрови обдержати противу иноплеменьных язык, безбожьных Татаров».
Повесть начинается под 1240 годом. «В лето 6748. Приде Батый Кыеву в силе тяжьце (обычное в повестях выражение, заимствованное с греческого), многом множьством силы своей, и окружи град и отстолпи сила Татарьская, и бысть град во обдержаньи велице». Далее дается картинное изображение множественности войск, параллели которому есть во многих литературах. «И бе Батый у города и отроци его (т. е. джигиты, нукеры) обседяху град, и не бе слышати от гласа скрипания телег его, множества ревения вельблуд его и рьжания от гласа стад конь его; и бе исполнена земля Руская ратных».
Сообщаемые затем имена воевод Батыя соответствуют показанию персидских летописей. Это все братья Батыя: один родной и шесть двоюродных и еще два эмира. При имени «Кююк» пояснено: «иже вратися, уведав смерть канову, и бысть каном не от роду же его, но бе воевода его перьвый», то есть: Угедей каан умер в конце 1241 г.; о его преемнике спорили несколько лет, после чего кааном стал в 1246 г. Гуюк («Кююк» в повести), старший сын Угетая, происходивший «не от роду» Батыя, сына Джучи. Следовательно, повесть наша написана не ранее 1246 года. «Постави же Батый порокы городу, то бо беаху пришли дебри; пороком же беспрестани бьющим день и нощь, выбиша стены, и возиидоша горожаны на избыть стены, и ту беаше видит и лом копейны и щит скепание, стрелы омрачиша свет побеженым; и Дмитровы ранену бывшу, взиидоша Татаре на стены и седоша того дне и нощи. Гражане же создаша пакы другий град около Святое Богородице (т. е. Десятинной церкви). Наутрея же придоша на не, и бысть брань межи ими велика; людем же узбегшим на церковь и на комары (своды) церковный, и с товары своими, от тягости повалишася с ними стены церковныя, и прият бысть град сице воими. Дмитрея же изведоша язвена и не убиша его, мужьства ради его»… (по свидетельству Рашид ад-Дина, Киев взят был в 9 дней).
Начало повести о взятии Киева похоже на зачин былины о Калине-царе (см. Сборник Кирши Данилова):
«Да из Орды, Золотой земли,Ис тое Могозеи богатые,Когда подымался злой Калин-царь,Злой Калин-царь, Калинович,Ко стольному городу ко КиевуСо своею силою с поганою;Не дошед он до Киева за семь верст,Становится Калин у быстра Днепра;Збиралося с ним силы на сто верстВо все те четыре стороны.Зачем мать сыра земля не погнетца?Зачем не расступитца?А от пару было от кониноваА и месяц, сонцо померкнула,Не видать луча света белова,А от духу Татарского,Не мощно крещеным нам живым быть»…
ГЛАВА IV
ПОВЕСТЬ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ЯРОСЛАВИЧЕ НЕВСКОМ И ПОВЕСТЬ О ДОВМОНТЕ ТИМОФЕЕ
В памяти о прошлом Русской земли глубоко запечатлелись идеи внутреннего единства и внешней независимости государства. Замечательно, что эти идеи-стремления не только не потонули в мятеже феодальной раздробленности, но именно тогда и создались героические их носители, освещавшие мрак средневековья. В ряду этих героев, выдающееся место занимает Александр Ярославич Невский, радетель о Русской земле, подобно своему прадеду Владимиру Мономаху.
Время, когда действовал Александр Ярославич, характерно новыми явлениями, на целые века осложнившими путь русской истории. Такими явлениями были татарщина на Руси и онемечение Прибалтики. Северо-восточная Русь была обязана Александру Ярославичу как облегчением татарского ига, так и отражением немецкой агрессии. Правда, первые удары татарщины пришлись на долю предшественников Александра на великом княжении, на долю Юрия Всеволодовича, дяди, и Ярослава Всеволодовича, отца Александра, последовательно занимавших Владимиро-Суздальский великокняжеский стол. Юрий, начальствовавший русскими войсками в битве с татарами на Сити, погиб там в 1238 году, а Ярослав был коварно отравлен в Монголии у великого хана Гуюка в 1246 году. Наследники Ярослава не обошлись без усобиц, причем Александр с младшим братом Андреем за своей частью наследства ездили в Орду к Батыю. Великое княжение получил здесь Андрей, но продержался лишь до 1252 года, когда был смещен татарами, и великокняжеский стол перешел к Александру Ярославичу. Ставши с этого времени ответственным перед татарскою властью за Владимиро-Суздальскую и Новгородскую Русь, Александр всячески облегчал ее населению тяготы татарской зависимости. Скончался он спустя десятилетие.
Отдавая должное этим трудам Александра Ярославича, в которых он проявил холодную рассудительность опытного политика, литература средневековья не нашла тут эффектов для развернутого повествования. Зато первая половина жизни Александра, когда он в качестве новгородского князя выступал как военачальник и самоотверженный защитник западных пределов Руси, получила в литературе художественно развернутое изображение.
С конца XII века установилась более тесная связь Новгорода с Владимиро-Суздальским великим княжением. То насильственно, то добровольно Новгород попадал под управление князей Суздальщины, а затем обычно, испытав несоответствие суздальского единовластия своей самостоятельной общинной системе, старался освободиться от таких правителей. Так было с дедом Александра, Всеволодом, и с отцом его, Ярославом Всеволодовичем, от которых Новгород с трудом освободился при помощи южного князя Мстислава Удалого; так было и с самим Александром Ярославичем, который, несмотря на свои воинские подвиги в интересах Новгорода, был одно время вынужден оставить его. Но современники отметили разницу отношения новгородцев к предкам Александра и к нему самому. Когда в 1240 году Александр рассорился с новгородцами и выехал в Суздальщину, немцы завладели Псковом и бродили уже под Новгородом. Попав в беду, новгородцы опять выпросили себе в князья Александра Ярославича, несмотря на то, что великий князь Ярослав назначил к ним другого своего сына, Андрея.
Для западных пределов Руси XIII век был весьма опасным временем, причем со второй его четверти опасность эта увеличилась. Татарское нашествие, постигшее Русь в 1237 году, позволило западным ее соседям с большей свободой хозяйничать среди прибалтийских племен, бывших частью вассалами Руси, и толкало захватчиков даже на основную русскую территорию. Швеция, Дания и особенно жадные к «легкой» добыче немецкие рыцари Ливонского и Тевтонского орденов, только что объединившихся под видом крестового похода, вторглись в новгородско-псковские владения. Избавителем явился новгородский князь Александр Ярославич. Он отвоевал Изборск, Псков и Копорье, уничтожил шведскую высадку в устье Невы, разрушил вражеские укрепления на русской территории и нанес страшное поражение немецким рыцарям на льду Чудского озера. Эти подвиги были совершены Александром как вождем Новгорода в 40-х годах, еще при великом княжении Ярослава. Но и по смерти его, перейдя на высшее положение в ряду других князей и вскоре сам став великим князем Владимиро-Суздальским, Александр Ярославич продолжал уделять особое внимание Новгороду и всего больше пребывал там.
