Линдон Ларуш - МЕСТО РОССИИ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ
Основополагающей чертой этой черчиллевско-расселовской комбинации расистского геноцида с политикой ядерного вооружения, является то, что Черчилль и Рассел «укладываются» во всю систему долгосрочных стратегических целей и политики Британии со времен того отвратительного предка, которому Уинстон Черчилль в течение всей своей сознательной жизни стремился подражать, — первого герцога Мальборо, который, подобно Георгу I, был протеже и марионеткой зловещего Вильгельма Оранского.
Основная роль «венецианской партии» в истории Англии с 1517 года состояла в том, чтобы изуродовать эту страну, превратив ее в инструмент для выполнения венецианского плана стирания современных суверенных наций-государств с лица планеты. С тех пор, как Венеция едва избежала сокрушительного поражения со стороны Франции и ее союзниц по Камбрейской лиге, вся история европейской цивилизации определялась конфликтом между древней олигархической, имперской традицией, и восставшими против этой традиции силами, стремившимися построить современное нацию-государство, первым воплощением которого была Франция в период Людовика XI, а вершиной — Федеральная конституционная республика Соединенных Штатов, основанная на лейбницевой (в противоположность локковской) концепции естественного права, в особенности при таких президентах, как Вашингтон и Линкольн[49].
С 1789 года в центре мировой истории находилось противостояние империй и имперских традиций Европы влиянию той конституционной и экономической модели, которая была представлена замыслом Федеральной Конституции США и тем, что было достигнуто в соответствии с ней. На протяжении всего периода с 1763 года, когда создание будущих США было лишь ощутимой угрозой на горизонте Лондона, главным намерением британской правящей олигархии был подрыв и уничтожение Соединенных Штатов и влияния американской системы как модели во всем мире. Тот, кто не понимает этого факта, не знает вообще ничего существенного в современной истории.
Как заявил с бесстыдной откровеннностью Рассел в сентябре 1946 года в своем предложении о «превентивном» ядерном нападении на СССР, цель навязанной Британией политики ядерной угрозы состояла в стирании с лица земли наций-государств и, в действительности, в их замене мировым правительством. Отказ сталинского руководства отступить перед угрозой Рассела побудил британцев и их марионеток в США прибегнуть к временной альтернативе — разделению мира (в соответствии с известной фултонской речью Черчилля)[50] между двумя военными блоками — англо-американским и советским. Так Рассел и К. открыли сорокалетнюю эру геополитического баланса сил, опирающуюся на взаимное, глобальное ядерное запугивание двумя блоками друг друга.
Уже за десять лет до распада СЭВ определенные признаки его неблагополучия позволяли тем, кто внимательно следил за ситуацией, поставить вопрос: «Что произойдет, если начнется коллапс советской экономики?»
Автор этих строк поставил этот вопрос в тех переговорах конца 70-х гг. и неофициальных предварительных дискуссиях 1982-83 года, которые он вел с советскими представителями от имени администрации Рейгана. В 1983 автор пришел к выводу о том, что при сохранении тогдашних тенденций экономика СЭВ может просуществовать еще около пяти лет, после чего начнет разрушаться. В октябре 1988 на пресс-конференции в Берлине и в телевыступлении, прошедшем в общеамериканском эфире автор предсказал неизбежность наступления в ближайшее время такого коллапса, начиная с Восточной Европы. Как в 1982-83, так и в 1988 году, автор выдвигал альтернативы. В том же направлении думали и другие — например, директор Дойче-банка Альфред Геррхаузен.
Но у Маргарет Тэтчер и ее заслуженной марионетки, президента Джорджа Буша, оказались другие планы: взгляните на «реформы», доведшие Россию и другие части бывшего Восточного блока до отчаянного положения на грани взрыва! Намерения британской олигархии, включая стоявших за Бушем американских финансовых тузов, заключались в том, чтобы использовать крушение советской мощи и собственный контроль над США для немедленного осуществления плана ликвидации наций-государств в масштабе планеты и подмены существующих суверенных государств мира региональными наднациональными властными органами, равно подчиненными верховной власти мирового правительства с центром в Совете Безопасности ООН, — то есть общемировой империей, в которой региональные наднациональные органы были бы сатрапиями, а вся эта масса управлялась бы неизбираемыми «неправительственными организациями», зарегистрированными в качестве агентов ООН как всемогущего «мирового правительства».
Другой стороной этой расселовской схемы было разрушение современного агроиндустриального общества. В общих чертах речь шла о прекращении политики роста производительных сил труда через поощрение инвестиций в инфраструктуру и научно-технический прогресс, вместо которой внедрялось то, что мы сейчас знаем как «неомальтузианский постиндустриальный» утопизм, навязывавшийся наднациональными органами, подчиненными мировому правительству ООН. Поскольку такая неомальтузианская политика нулевого технологического роста означала, что планета больше не сможет поддерживать существующий уровень народонаселения, Рассел и ему подобные еще со времен первой мировой войны (!) проводили кампании в пользу расистской политики ограничения народонаселения, в особенности настаивая на резком сокращении численности цветного населения, в том числе способами, которые (по определению самого Рассела, 1923) «хотя и отвратительны, но необходимы».
Практический вопрос сегодняшнего дня состоит в том, чтобы уяснить, почему такое множество ведущих российских и западных деятелей, ответственных за отношения России с другими странами, фактически стало агентами политики массового убийства людей экономическими и иными связанными с этим средствами, которая по своей сути является еще большим геноцидом, чем та практика, за которую нацисты были осуждены и получили свой приговор в Нюрнберге.
Имели место две подготовительных фазы политической дегенерации влиятельных слоев в СССР, которая проторила путь к сегодняшней ситуации в России. Этот процесс начался при Хрущеве, и это началось с тех пор, как Хрущев протянул руку расселовской политике в области ядерного вооружения. Так называемые договоренности Пагуошской конференции 1958 года весьма показательны. После ракетного кризиса 1962 года между основными ядерными державами были достигнуты соглашения в духе предложений расселовского протеже Лео Силарда и других пагуошских разработок. Сам Рассел сыграл заметную публичную роль в этих переговорах.
Суть дела в том, что ракетный кризис вместе с достигнутыми новыми соглашениями убедил соответствующие стороны: реальная полномасштабная война между двумя блоками более не является вероятной; это не исключало «дипломатически управляемых» конфликтов, в основном по типу суррогатных военных действий «ниже ядерного порога». Таким образом, в течение второй половины 1960-х гг., в мышлении ведущих политических кругов НАТО и Варшавского Договора произошел резкий фазовый сдвиг. — советской стороны, этот «сдвиг по фазе» привел к ускорению интеллектуального вырождения; не считая сознательных необухаринцев, все большее число советских деятелей превращалось в несознательных агентов второго, интеллектуального типа.
Начиная с Хрущева, советская политическая стратегия стала все более ускоренно переориентироваться на усвоение, во все возрастающих дозах, того эмпиристического мышления, которое уместно охарактеризовать как «общепринятое академическое мышление». Доверчивое установление советским руководством отношений с кембриджской группой системного анализа лорда Кальдора и др. через каналы типа Международного института прикладного системного анализа (IIASA) (Лаксенберг, Австрия) демонстрировало зараженность некоторой части высших слоев советского аппарата разложением такого рода. С тех пор, как власть советского аппарата пошатнулась, как только по благословению Лондона Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Горбачев, это накопившееся разложение, типичным примером которого было влияние IIASA, безудержно вырвалось наружу, подобно дикому зверю в зоопарке, перед которым внезапно распахнули дверь клетки.
Вместо того, чтобы извлечь урок из ранее сделанных ошибок, бывшие советские политики наперегонки устремились в объятия Республиканской партии США, быстро приобретая фашистскую расцветку под влиянием «Монт-Пелеринского общества» и той разновидности «неоконсерваторов» (фашистов), политическая родословная которых восходила к американским бухаринцам тридцатых годов!
Тем не менее в России имеется множество ученых и других общественных деятелей c профессиональной квалификацией, способных внести вклад в эффективное руководство экономическим возрождением и стабилизацией России в случае, если Соединенным Штатам хватит здравого смысла для того, чтобы отказаться от своей собственной политики, выражающейся в мантре о «демократии и реформах», чтобы позволить России освободиться от хватки сегодняшних разрушительных «реформ» и пресловутой «демократии на острие экономических штыков» МВФ, которая достигается посредством артиллерийской пальбы по избранному законодательному органу. По отношению к нации, склонной по своим многовековым традициям к разрешению накапливающихся внутренних политических противоречий вооруженным путем, и при остро ощущаемой нехватке того типа решимости (Entschlossenheit), которую мы связываем с «принципом любви» (агапе), было бы аморально со стороны иностранцев, — в частности, американцев, — фарисейски упрекать русских в том, что они не ниспровергают ту политику «реформ», по сути геноцида, которую мы продолжаем им навязывать.
