Александр Жабинский - Другая история литературы. От самого начала до наших дней
Школу возглавил патриарх Фотий. Его собственное образование было разносторонним, а знания обширными не только в области теологии, но также в грамматике, философии, естественных науках, праве и медицине. Историки сообщают, что Фотий, как большинство широко образованных людей в Средние века, был в конце концов обвинен в том, что тратил время на изучение запрещенных наук – астрологии и магии. Как бы то ни было, со времени жизни Фотия устанавливаются «тесные и дружеские связи между светской наукой и теологией», по словам Васильева.
Затем и патриарх Иоанн Грамматик, иконоборец, производил впечатление на своих современников глубиной и разнообразием своих знаний; его тоже обвиняли в колдовстве. Другим значительным человеком этого времени был Лев, известный математик, живший во времена императора Феофила. Император определил Льва государственным преподавателем в одной из константинопольских церквей; в последующие годы Лев был избран епископом Фессалоники, а когда во времена Феодоры он был низложен за свои иконоборческие взгляды, то продолжал преподавать в Константинополе, став главой высшей школы. А высшая школа, как уже сказано, внедряла античные светские знания.
Вот как оценивает Ш. Диль значение иконоборческой эпохи по отношению к следующей эпохе Македонской династии, которую называют также вторым Золотым веком византийского искусства:
«С точки зрения искусства, к эпохе иконоборчества восходят две взаимоисключающие тенденции… Если в эту эпоху существовало имперское искусство, работающее на самодержцев, увлеченное классической традицией, интересующееся портретом, живой моделью и заставляющее ощутить вплоть до религиозного искусства влияние своих основных идей; если, в противоположность этому светскому искусству, существует искусство монашеское, более строгое, более традиционное, более теологическое и если, наконец, комбинация обоих приводит к появлению целой серии прекрасных шедевров, именно в иконоборческой эпохе следует искать плодоносящие зародыши этого чудесного цветения. И поэтому данный период заслуживает особого внимания в истории византийского искусства…»
Итак, на линии № 5 мы обнаруживаем в Византийской империи одновременное увлечение «греческой древностью» и христианством, искусством светским и монашеским, литературу теологическую и языческую, а также целую эпоху иконоборчества, когда монашеское искусство подверглось гонениям со стороны про-антически настроенных ученых, а они, в свою очередь, были обвинены ортодоксальными христианами в колдовстве и ереси. И что интересно, такое смешение нас не удивляет, потому что и в последующих веках было то же самое: монахи и ученые, ортодоксы и еретики, античная скульптура и песни вагантов…
Линия № 6. На этой линии византийский реальный XIV век разделился на VI, VIII, X и XII века, а также на IV век до н. э. Из них Х век – расцвет Македонской династии, а IV до н. э. – эпоха династии Македонских, Филиппа и Александра. Продолжая параллели, скажем, что в области искусства эпоха Юстиниана (VI век) носит имя первого Золотого века, а Х век и «вплоть до XII века» характеризуется учеными как второй Золотой век византийского искусства.
Второй Золотой век, сообщает А. А. Васильев, был определен временной победой иконоборцев, которые по нашей реконструкции оказываются к тому же «античными язычниками»:
«Иконоборческий кризис освободил византийское искусство, задыхающееся от церковных и монашеских влияний, и указал новые пути вне религиозных сюжетов. Эти пути вели к возврату к традициям ранних александрийских образцов, к развитию заимствованных от арабов украшений, связанных поэтому с исламской традицией украшений, и к замене религиозных тем на исторические и светские мотивы, воплощенные с большим реализмом».
Такую же картину мы видим и в первом Золотом веке, который, к счастью, имел специального историка в лице Прокопия Кесарийского, нарисовавшего в своих сочинениях очень полную картину правления императора Юстиниана, причем оказывается, что «в композиции и стиле Прокопий часто следовал античным историкам, особенно Геродоту и Фукидиду (линия № 5). Как писатель Прокопий, несмотря на зависимость от древнегреческого языка прежних историков и некоторую искусственность изложения, дал пример образного, ясного и сильного языка».
И опять, как в случае с Евсевием, начинается череда историков: за Прокопием непосредственно шел хорошо образованный юрист Агафий из Малой Азии; следуя за Агафием, Менандр Протектор писал «Историю», которая была продолжением сочинения Агафия, а сочинение Менандра, в свою очередь, продолжил Феофилакт Симокатта, египтянин. Свой вклад в географическую науку внес Косма Индикоплевст, «широкий географический масштаб которой так хорошо соответствует размаху планов Юстиниана».
К области географии относится также статистический обзор восточной Римской империи времени Юстиниана, который вышел из-под пера грамматика Иерокла и носит название «Спутник путешественника». Автор концентрирует свое внимание не на церковной, но скорее на политической географии империи, с ее 64 провинциями и 912 городами. Неизвестно, является ли этот обзор результатом собственной инициативы Иерокла или он был выполнен по поручению каких-либо руководящих органов, но в любом случае в сухом обзоре Иерокла заключен прекрасный источник для определения политической ситуации в империи в начале царствования Юстиниана. Историки сообщают, что Иерокл этого VI века был основным источником по географическим вопросам для Константина Багрянородного в Х веке (та же линия № 6). Неужели географическое знание оказалось востребованным только через 400 лет?! И неужели же поверим, что за эти века ничего не было сделано в области географии и статистики?
Кроме этих историков и географов, VI век имел также своих хронистов. «Эпоха Юстиниана продолжала еще оставаться тесно связанной с классической литературой, и сухие византийские хронисты, которых стало много в более поздний период византийской истории, являлись только редкими исключениями в это время».
Промежуточное положение между историками и хронистами занимал Гесихий из Милета, чьи труды сохранились только в писаниях Фотия и Свиды, лексикографа Х века (линия № 6). На основании этих фрагментов видно, что Гесихий писал всемирную историю в форме хроники, охватывая период от древней Ассирии до смерти Анастасия (518 год, та же линия; дата была высчитана хронологами существенно позже). Также Гесихий составил словарь знаменитых греческих писателей, который не включал христианских авторов. Из-за этого некоторые исследователи утверждают, что он, возможно, был язычником. В противоположность ему, историки-христиане писали свою историю:
«Истинным хронистом VI века был необразованный сириец из Антиохии Иоанн Малала, автор греческой хроники – всемирной истории, которая, судя по единственной сохранившейся рукописи, рассказывала о событиях с легендарных времен египетской истории до конца царствования Юстиниана. Возможно, однако, хроника содержала также сообщения о более позднем периоде. Хроника является христианской и апологетической по своим целям, очень ясно выражая монархические тенденции автора. Нечеткая по содержанию, смешивающая легенды и факты, важные события и второстепенные, она совершенно очевидно предназначалась не для образованных читателей, а для масс, церковных и светских, для которых автор включил много разнообразных и развлекательных фактов. Это сочинение представляет собой историческую брошюру в самом полном смысле слова».
Еще из сообщений Васильева, сделанных для VI века:
«Влияние Платона на отцов церкви начало уже уступать место влиянию Аристотеля».
«Сокровища классической литературы постепенно проникали, зачастую только внешне, и в христианские сочинения».
«Новые труды по юриспруденции показывают важность изучения права в это время. Оно ограничивалось, правда, формальным навыком буквального перевода юридических текстов и писанием кратких парафраз и извлечений».
Можно предположить, что из этих «парафраз» и «извлечений» и развилось в дальнейшем древо юриспруденции. Если же откуда и переводили, то из трудов Болонской юридической школы, где еще в XI веке занимались разработкой и преподаванием юриспруденции.
О VIII веке этой линии № 6 сказать особо нечего. Иконоборческая литература была, говорят, почти полностью уничтожена победителями-иконопочитателями, хотя часть актов иконоборческого собора 754 года сохранилась в актах седьмого Вселенского собора. А. А. Васильев:
«Фрагменты обширного сочинения против почитания икон, написанного Константином V Копронимом, сохранились в трех «Опровержениях» патриарха Никифора. Этот император был автором еще нескольких литературных произведений. Лев V приказал составить общий компилятивный свод, благоприятный иконоборчеству и основывающийся на Библии и отцах церкви. Подобный план был предложен и в ходе иконоборческого собора 754 года. Ни одно из этих сочинений не сохранилось. Некоторое количество иконоборческих поэм сохранилось в сочинениях Феодора Студита. Седьмой Вселенский собор постановил, что вся иконоборческая литература должна быть уничтожена и девятый канон собора звучит следующим образом: «Все детские игры, яростные насмешки и ложные писания, направленные против почитаемых икон, должны быть представлены в константинопольский епископат и там положены с другими книгами еретиков. Кто бы то ни было, уличенный в сокрытии этих книг, будет, если это епископ, священник или дьякон, низложен; если монах или светский человек – отлучен».
