Легенды и сказания Древней Греции и Древнего Рима - Александра Александровна Нейхардт
Им отвечал, дико взревев, Полифем:
— Меня не силой, а хитростью губит Никто!
Рассердились циклопы и крикнули Полифему:
— Если никто тебя не обидел, то незачем так реветь! Если же ты заболел, то такова воля Зевса, а ее никто не изменит.
С этими словами удалились циклопы.
Настало утро. С громкими стонами отодвинул от входа скалу Полифем и стал выпускать в поле стадо, ощупывая руками спину каждой овцы и каждой козы. Тогда я связал по три барана и под среднего привязал по одному из своих товарищей. Сам же я, вцепившись руками в густую шерсть громадного барана, любимца Полифема, повис под ним. Прошли бараны с привязанными под ними моими спутниками мимо Полифема. Последним шел баран, под которым висел я. Остановил его Полифем, стал ласкать и жаловаться на свою беду, на то, что обидел его дерзкий Никто. Наконец пропустил он и этого барана. Так спаслись мы от верной гибели. Скорее погнали мы стадо Полифема к кораблю, где ждали нас товарищи. Не дал я товарищам оплакивать погибших. Быстро вошли мы на корабль, захватив овец Полифема, и отплыли от берега. Когда отплыли мы на такое расстояние, на которое слышен голос человека, я громко крикнул циклопу:
— Слушай, циклоп! Своей жестокостью ты сам навлек на себя кару Зевса. Больше не будешь ты убивать и пожирать несчастных странников.
Услышал меня циклоп, в ярости поднял он утес и бросил его в море. Чуть не раздробил носа корабля утес. Но шестом оттолкнул я корабль, снова поплыли мы в море. Отплыв, я крикнул Полифему:
— Знай, Полифем, что тебя ослепил Одиссей, царь Итаки!
Завыл от злости дикий циклоп и громко воскликнул:
— Сбылось пророчество, данное мне прорицателем! Я думал, что Одиссей — грозный великан, а не такой ничтожный червяк, как ты!
Стал молить Полифем отца своего Посейдона, чтобы покарал он меня за то, что лишил я его зрения. Схватил он утес еще больше первого и бросил в море. Упал утес за кормой корабля. Громадная волна подхватила мой корабль и бросила далеко в море. Так спаслись мы. Счастливо достигли мы острова, где ждали нас остальные корабли. Там принесли мы богатые жертвы богам. На следующий день отправились мы в дальнейший путь по безбрежному морю, скорбя о погибших товарищах.
Одиссей на острове Эола[358]. Вскоре прибыли мы на остров Эола. Весь остров Эола, плавающий по морю, окружен нерушимой медной стеной, берега же его поднимаются отвесными утесами из морских волн. На этом острове живет Эол с женой своей, шестью сыновьями и шестью дочерьми. Счастливой и безмятежной была жизнь Эола. Дни проводил он, весело пируя со своей семьей в богатых чертогах. Целый месяц чествовал нас пирами Эол и слушал мои рассказы о подвигах героев под Троей.
Наконец стал я просить его отпустить нас на родину. Согласился Эол. На прощанье дал он мне большой мех, завязанный серебряной бечевкой. В этом мехе были подвластные Эолу ветры. Лишь один Зефир был оставлен на свободе. Он должен был гнать мои корабли к родной Итаке. Запретил Эол развязывать мех до тех пор, пока не прибуду я на родину. Но не сулил мне Зевс вернуться на родину. Когда на десятый день плавания показалась уже Итака, боги погрузили меня в глубокий сон. Спутники же мои стали говорить, что, наверное, много золота и серебра дал мне Эол, положив их в мех, раз я не позволяю развязывать его. Побуждаемые любопытством, развязали мои спутники мех. Вырвались из него ветры и подняли страшную бурю на море.
Бурей пригнало нас опять к острову Эола. С одним из своих спутников пошел я во дворец Эола и стал молить его еще раз помочь мне вернуться на родину. Но разгневался на меня Эол. Прогнал он меня из своего дворца и сказал, что никогда не будет помогать тому, кого ненавидят и преследуют боги.
Одиссей у лестригонов[359]. Отправились мы в путь по морю. Шесть суток плыли мы, наконец достигли какого-то острова. Вошли в тихий залив. Одиннадцать моих кораблей пристали к берегу, и мои спутники вытащили их на прибрежный песок. Свой же корабль я поставил у входа в залив. Взошел я на утес, чтобы осмотреть окрестности. Нигде не было видно ни стад, ни возделанных полей, только кое-где вдали поднимался дым. Послал я трех моих спутников узнать, кто живет на этом острове. Отправились они в путь. Около колодца, недалеко от большого города, встретили мои спутники громадного роста деву; она отвела их в город, во дворец отца своего Антифата, повелителя лестригонов. Во дворце увидели они жену Антифата ростом с высокую гору. Велела она позвать своего мужа, бывшего на собрании старейшин. Прибежал он, схватил одного моего спутника и убил его. Обратились в бегство мои спутники. Антифат же созвал лестригонов. Отрывая целые утесы, стали лестригоны разбивать корабли. Послышался треск ломающихся снастей и крики убиваемых. Убили всех моих спутников с одиннадцати кораблей лестригоны и, нанизав их на колья, унесли в свой город. С трудом спасся я на своем корабле. Теперь из двенадцати кораблей остался у меня только один.
Одиссей на острове волшебницы Кирки[360]. Долго плыли мы по безбрежному морю, проливая слезы о погибших товарищах. Наконец достигли мы острова Эей[361], где жила прекрасноволосая волшебница Кирка, дочь бога Гелиоса. Два дня провели мы на берегу тихого залива. На третий день, опоясавшись мечом и взяв копье, пошел я в глубь острова. С высокого утеса увидел я вдали дым, поднимавшийся из-за леса. Решил я вернуться к кораблям и послать несколько спутников узнать, кто живет на острове. По дороге к кораблю удалось мне убить копьем громадного оленя. Принес я его к кораблю, приготовили мы себе трапезу и, подкрепившись едой и вином, уснули под шум морских волн. Утром разделил я своих спутников на два отряда. Одним предводительствовал я, другим — Эврилох[362]. Бросили мы жребий, кому идти в глубь острова; выпал жребий идти Эврилоху с двенадцатью товарищами.
Отправились они в путь и быстро достигли дворца Кирки. Около него ходили ручные львы и волки. Увидев моих спутников, подбежали они к ним и стали ласкаться, словно собаки к своим хозяевам — так укротила их волшебным питьем Кирка. В это время из дворца донеслось до моих спутников звонкое пение. Вызвали мои спутники из дворца
