Мишель Шово - Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

Позднее одно из направлений подобного хвалебного стиля приобретет необыкновенную популярность, так как к нему неоднократно будут обращаться авторы других текстов в течение следующего столетия. Основная тема таких сочинений заключалась в разыскании и возвращении в Египет священных статуй и других предметов культа, украденных или увезенных в Азию во время предыдущих вторжений в страну, например во время войны с персами.{33} Такой жест почитания богов оправдывал в глазах местного духовенства, к которому, собственно, и были обращены эти тексты, захватнические походы, предпринятые династией Лагидов.

С этого момента Птолемеи становились защитниками египетских богов, приравнивая себя к Хорсиесису — архетипу царей-завоевателей, чей род брал начало от великого бога Осириса, коварно убитого Сетом, который олицетворял образ иноземной угрозы.

Довольно сложно оценить реальное воздействие, которое оказывалось проведением подобных параллелей на египтян, близких к правителям. Можно, конечно, предположить, что похожие стелы могли воздвигаться во многих других храмах. Но если стела воплощала образ, который египтяне придавали предыдущим фараонам, то деятельность Птолемеев поистине должна была их впечатлить. Действительно, ни один из царей трех последних местных династий не преуспел ни в одном захватническом походе. Даже саисские фараоны двумя веками ранее одерживали лишь незначительные победы, впоследствии оборачивающиеся мучительными, постыдными поражениями, по крайней мере, это касается походов в Азию. Гениальность пропагандистского хода династии Лагидов состояла в успешном сопоставлении военных побед с проявлением благосклонности египетских богов. В качестве примера приведем одну фразу, ставшую клише в любой речи фараонов: «То, что сделали они, не совершалось прежде ни одним Царем».

Предоставив храмам независимость во внутреннем управлении и организации, Лагиды сохранили за собой право жесткого экономического контроля, направленного на эксплуатацию земельных угодий и установление государством налогов, незаконно повышаемых иногда самими жрецами. Тем самым правители стремились установить тесные и постоянные связи между царским двором и местным духовенством. Поскольку общение непосредственно с каждым святилищем в отдельности было крайне затруднительным, Лагиды взяли за правило ежегодно созывать синоды, на которые съезжались представители храмов всего Египта. Вначале синоды проходили в самой Александрии или в ее предместьях (в Канопе), затем для большего удобства в Мемфисе. Мы знаем о созыве этих синодов только во времена Птолемея III и Птолемея VI,{34} благодаря красочным стелам, которые теоретически должны были быть сооружены в каждом храме, дабы ознаменовать собой принятые решения. Некоторые из этих стел дошли до нас в более или менее хорошем состоянии. На многих из них сохранились образцы текстов, воспроизводящих один и тот же синодальный указ. Обычно он был записан в трех версиях: на греческом, на разговорном египетском (демотикой) и на священном языке (иероглификой). Эти постановления воздавали хвалу правителям за все благодеяния, свершенные ими по отношению к стране и богам, а также содержали отдельные отрывки, выражающие признательность духовенства.

Благодеяния, о которых идет речь, были по большей части реальными фактами, так как из трех наиболее сохранившихся декретов два посвящены великим военным событиям: памятная битва Птолемея IV, одержавшего победу над царем Селевкидом (Рафийский декрет){35} и подавление Птолемеем V восставших египтян во время его пребывания в Ликонполе (Мемфисский декрет).{36} Постановления, принятые синодом, касались статуй, предметов культа, установленных в честь царя или его семьи, но в равной степени они рассматривали и общие вопросы по устройству храмов, по ведению жреческих служб, проходивших, естественно, под непосредственным наблюдением царя и его советников. Например, документ, названный «Канопским декретом», предусматривал создание во всех священных коллегиях пятой трибы, посвященной «богам Эвергетам», и введение в календарь високосного года. Мало вероятно, что все синоды учреждали такие эпиграфические документы, так как тогда их было бы найдено огромное количество. Увековечивались только некоторые из постановлений в силу исключительных обстоятельств (победа при Рафии) или важности принятых решений. Нет никаких сведений, по какой причине подобные документы стали исчезать, начиная с правления Птолемея VI. Существует несколько версий: либо их упразднил сам синод, либо функции, которые они выполняли, свелись до нуля. В последнем случае ежегодная встреча фараона и жрецов должна была превратиться в пустую формальность, прежде чем окончательно устареть. Так как, начиная с правления Птолемея V, цари все чаще и все больше времени проводят в Мемфисе, то возможно, что представители различных храмов пользовались этой ситуацией, чтобы напрямую встретиться с царем, воздать ему почести и одновременно обратиться с жалобами.

Как частные землевладельцы жрецы жаловались на незаконные поборы, число которых только возрастало в сложившейся кризисной ситуации. Царские чиновники и в особенности сборщики налогов любыми способами стремились пополнить как царскую казну, так и свои собственные карманы. Жрецы имели еще особый повод для недовольства, который был связан с частым нарушением священного права убежища. Эта привилегия храмов, безмолвно признанная еще со времен фараонов, оставалась в распоряжении жрецов, заботившихся об ограничении правонарушений со стороны государства. Этим правом чаще всего пользовались в смутные времена: должники пытались скрыться от кредиторов или от налогов, грабители убегали от царского правосудия и т. д. Местные власти или частные землевладельцы, соблюдавшие свои собственные интересы, все чаще поддавались соблазну нарушить закон, чтобы задержать несчастного должника или преступника, укрывшегося в храме. Однако жрецы и частные лица, оказывая покровительство тому или иному храму, получали от царя официальный документ, подтверждавший нерушимость священной территории вокруг святилища. Эти постановления, чаще всего написанные на греческом, но иногда и демотическим письмом, появлялись в огороженных, защищенных местах. В подтверждение этому факту существует множество примеров. Вот текст на одной из стел, найденной в местечке Теадельфия в Фаюме, датированный 19 февраля 93 года:

«Священное место по (царскому) указу. Проход нежелательным лицам запрещен. — Царю Птолемею (X) Александру, богу Филометору — приветствие (от лица всех) жрецов Исиды Сашипсиды, великой первой появившейся богини храма в Теадельфии. О великий царь, повелевший, чтобы алтарь остался святым местом, как то было и при предшественниках! Это правило, почитавшееся и являвшееся важнейшим во все эпохи, нарушается теперь некоторыми безбожниками, которые ведут себя в храме неподобающе! Они не только силой изгоняют просителей, приходящих сюда в надежде найти убежище, но также, используя грубую силу, святотатствуют, оскорбляя ту любовь, которую ты проявляешь к Божественному и в особенности к богине Исиде. О великий святой царь, мы просим тебя издать указ, повелевающий, чтобы вышеуказанный храм стал местом убежища, а священное место было бы ограждено с четырех сторон на расстоянии 50 локтей (=25 метров) каменными стелами, с надписью: „НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫМ ЛИЦАМ ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН“. Это, о великий царь, в твоих же интересах, ибо тогда жертвоприношения, жертвенные возлияния вина, а также другие церемонии, установленные в честь тебя, твоих детей и родственников, восхваляющие Исиду и Сараписа, станут проходить лучше, и мы тем самым сможем возблагодарить тебя за твои благодеяния. Всего хорошего. (Ответ Царя:) Лисанию (стратегу нома), исполнить (по ходатайству жрецов). 21 год, 7 день месяца Мехира».{37} Такие документы, подбадривавшие жрецов и одновременно увеличивающие влияние храма, в равной степени служили и укреплению царского престижа, демонстрируя на глазах у всех облик чуткого к страданиям слабых, уважающего авторитет местных богов и без колебаний пресекающего злоупотребления своих подданных.

Желая покончить с кризисами, которые только усугублялись в течение двух последних веков, царская власть не раз обращалась к практике проведения целого ряда амнистий. Самый древний из подобных декретов был обнародован Птолемеем V Эпифаном в 186 году. Тем самым он желал покончить с печальными последствиями великой гражданской войны, которая опустошала страну на протяжении большей части его царствования. Наиважнейшим и самым известным стал декрет Птолемея VIII и его двух жен, объединившихся после бесконечной династической войны (с 132 по 119 год). Вот несколько отрывков из этого документа: