Уткин - Вторая Мировая война
Не менее важным оказалось и то, что Первая германская танковая армия ощутила холод военного поражения и заметно ощетинилась. Да и Манштейн теперь знал замысел советского командования и не мог беспечно оставлять 1-ю танковую армию слишком далеко в предгорьях. Важным обстоятельством было и то, что она наладила «оперативную кооперацию» с 4-й танковой армией. После этой координации представить себе попадание 1-й танковой армии немцев в непробиваемое окружение стало весьма трудно, месяцем раньше этот вариант развития событий имел реалистические черты.
Москва видела замедление осуществления своих планов и постаралась перестроиться на ходу. Акцент быстро переносится на север, и представляющий Воронежский фронт Москаленко выступил 12-го января и сразу продвинулся на значительное расстояние. Рыбалко атаковал 14-го в густом тумане, уже к вечеру два танковых корпуса начали двигаться на большой скорости вперед. Неожиданно успешным был рейд советской кавалерии, стремглав прошедшей по снежной дороге на Валуйки. 19 января кубанские черные папахи показались над ошеломленными итальянцами и оставили на поле боя более тысячи тел врагов. 5-я итальянская пехотная дивизия как боевая единица перестала существовать. Наступающие советские войска взяли в окружение тринадцать дивизий. 56 тысяч солдат противника были взяты в плен, столько же убито. В руки наступающих войск попали 1700 танков, 2800 пулеметов, 55 тысяч винтовок, много грузовиков и тысячи лошадей. (Понятно, что Будапешт был в трауре.
Конечная численность военнопленных дошла до 86900 человек. Венгерский диктатор Хорти говорит о 80 тысячах убитых и 63 тысячах раненых). На фронте противника образовалась брешь в двести километров.
Касторное было взято 28 января. (Тем, кто возьмет Касторное, Голиков обещал оказать честь возглавить наступление на Харьков.) Теперь директивы становились все смелее. Успех Воронежского фронта Голикова на Дону создал жестокую прореху на широком отрезке фронта от Воронежа до Ворошиловграда. Германская оборона Донбасса оказалась чрезвычайно ослабленной, открывался путь на реку Донец в два направления - к переправам через Днепр (направо) и к побережью Азовского моря (налево). Уже ставилась задача выйти на линию Чернигов - Херсон и освободить Украину. Но что же с наиболее ценным призом - 1-й танковой армией Клейста?
После окончания войны английский историк Б. Лиддел Гарт задал Клейсту соответствующие вопросы, и германский фельдмаршал поведал свою историю. «Когда русские находились всего в шестидесяти километрах от Ростова, мои армии находились от Ростова в 700 километрах. Гитлер приказал мне не отступать ни при каких обстоятельствах. Я был словно приговорен. Через день, однако, я получил новый приказ - отступать и брать с собой все необходимое из оборудования. Это было трудно выполнить при любых обстоятельствах, но особенно тяжелым было сделать это в условиях русской зимы. Защита моего левого фланга была поручена румынской армейской группе под командованием маршала Антонеску. Слава Богу, сам Антонеску не прибыл! Вместо этого сектор взял под свою опеку Манштейн, чья группа армий включала в себя румын. С помощью Манштейна нам удалось пройти сквозь Ростов, перед тем как туда пришли русские…
На Манштейна оказывалось такое воздействие, что я должен был послать ему часть своих дивизий, чтобы сдержать русских, наступавших вдоль Дона в направлении Ростова. Наиболее опасным временем отступления была вторая половина января».
Отметим сразу, что сила войск, устремившихся на Ростов, была меньше ожидаемой. Лучшими среди них была 2-я гвардейская армия, оснащенная танками и самоходками. Остальные части ощущали усталость от боев на реке Аксай, они были относительно мало мобильными. И очень существенным было то, что Жуков ждал решения прежде всего в Сталинграде.
Генерал Еременко, обиженный на то, что не ему поручили развязать сталинградский узел, на самом деле решал гораздо более важную задачу.
Теперь воплощение плана «Сатурн» зависело от его умения загнать танковую армию Гота в «угол» и дойти до желанного Ростова. Эта задача решалась с трудом. Главным новым обстоятельством было то, что немцы за последние несколько месяцев кое-чему научились. Теперь они твердо знали, что самоуверенность наказывается всегда, что русские - не тупые варвары, а талантливые люди, что они неизбежно научатся искусству управления войсками, что в отместку за Киев и Вязьму они создадут Сталинград и Кавказ. Даже Гитлер по-своему усомнился в «безграничности» своего таланта и дал в регионе широкие полномочия Манштейну. Тот немедленно отозвал с Северного Кавказа бессмысленно стоящие там танковые части. Они и должны были помочь Готу замедлить и в конечном счете остановить Еременко, который уже взял крупный железнодорожный узел Котельниково - всего в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Ростова.
Вечером 8 января Манштейн принимал в Новочеркасске гостей - возвращающихся на фронт офицеров высокого ранга. Однорукий «Менш» - танкист Хюбе рассказал, что у Гитлера есть план спасения 6-й армии. Из Франции прибывают три танковые дивизии, и их наступление начнется в середине февраля. Но стоило ему приступить с этими рассказами к Манштейну, как тот немедленно переводил разговор в другое русло.
Манштейн вообще в течение вечера ни разу не помянул о Сталинграде. На возвращающегося в «котел» полковника фон Белова окружающие смотрели как на конченого человека. На следующий день Хюбе и Белов были в Гумраке и поспешили с вариантами спасения к командующему. Но взволнованный Паулюс заявил категорически, что армия не может ждать так долго. На обещание помочь танками из Франции Паулюс только повел плечами. А Гитлер обещал только «вечную славу»: «Каждый день вашей обороны помогает улучшить положение всего фронта». Что касается переговоров с противником, то «все предложения о переговорах надо отвергать, не отвечать на них, а прибытие парламентеров должно быть отклонено, в случае необходимости с применением оружия».
Ставка запрашивала Воронова, что следующее, что предлагается сделать еще? Воронов радировал, что следует начинать «Кольцо». Воронов и Рокоссовский приехали на командный пункт Батова в 65-ю армию. Через сутки, в восемь утра 10-го января в воздух взлетела сигнальная ракета.
Семь тысяч советских орудий начали обещанное разрушение сталинградского кольца окружения. Снаряды прорезали чрезвычайно густой туман. На земле стоял гул, который Воронов назвал «долгим и непрерывным раскатом грома». Командир артиллерийского полка Игнатов сказал по поводу артподготовки: «После такого светопреставления остается одно из двух: или умереть, или сойти с ума». Немецкий солдат:
«Земля ходит ходуном». Один из опорных пунктов Паулюса - село Карповка исчезло с лица земли. Одновременно на низкой высоте появились советские штурмовики и бомбардировщики 16-й воздушной армии. Главной целью бомбардировки были западные укрепления «крепости Сталинград».
Особый удар был нанесен по аэродрому Гумрак. Взлетные полосы были вспаханы, неприбранные припасы разметаны, грузовики взорваны.
Затем последовал удар с нескольких направлений - с северо-запада, северо-востока и с юга. Немцев поразил незамедлительно последовавший штурм, они ожидали «более размеренных действий». Наблюдатели говорили о «море огня», в которое и бросилась пехота. На немцев обрушилась несметная масса «тридцатьчетверок». По пояс в снегу за ними шли солдаты новой армии - той, что родилась под Сталинградом. Умелые и организованные, умные и стремительные, они добавили к исконной самоотверженности умение и навык. В первый же день было пройдено в среднем семь-восемь километров. Воронов сделал свой первый доклад в ставку о состоянии выполнения «Кольца». После трех дней борьбы периметр обороны сузился значительно. Советские войска находились уже в четырехстах метрах от взлетной полосы Питомника. Любой следующий проход танков мог положить конец полетам, и немцы оставили Питомник, переместившись на несколько километров западнее, к Гумраку. На последний «Юнкерс-52» рвались раненые, видевшие приближавшиеся советские танки. Немцы сражались отчаянно, в последний момент штабы выходили на боевые позиции, сражения кончались с последним патроном. И все же и у них что-то надломилось, в первые три дня наступления число перебежчиков с германской стороны достигло сорока человек.
Это наступление заставило немцев отойти от края «котла» и основной своей массой прижаться к Сталинграду. 11 января радио 6-й армии передало: «Противник прорвал широкую полосу нашей обороны…
Изолированные опорные пункты еще держатся. Мы пытаемся собрать и направить последние доступные наличные запасы и строительные отряды для образования линии обороны». В семь часов вечера Паулюс радировал Манштейну: «Глубокое, более шести километров шириной проникновение к востоку от Зыбенко… У нас значительные потери. Сопротивление наших войск ослабевает из-за недостаточности боеприпасов, исключительного мороза и отсутствия прикрытия от тяжелейшего артиллерийского огня противника». Утром 12 января две русские армии (65-я и 21-я) вышли к реке Россошка.