Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
За предыдущее десятилетие количество офисов, безусловно, выросло. Список офисов в начале 1790-х годов занимал всего одиннадцать страниц, а десять лет спустя он заполнил почти шестьдесят страниц. В предыдущих федералистских администрациях Джефферсон повсюду видел «расходы… на невиданную работу; агентства на агентствах во всех частях земли, причём для самых бесполезных или злонамеренных целей, и все они открывают двери для мошенничества и растрат, выходящих далеко за пределы мнимой прибыли агентства». Таким образом, штат федеральных чиновников пришлось сильно сократить. Были ликвидированы все налоговые инспекторы и сборщики налогов, что сократило число служащих казначейства на 40%. Дипломатическое ведомство было сокращено до трёх миссий — в Британии, Франции и Испании. Если бы Джефферсон мог добиться своего, он бы избавился от всех иностранных миссий. Как и другие просвещённые верующие в возможность всеобщего мира, он хотел иметь только коммерческие связи с другими странами.
Республиканцы были полны решимости разрушить мечту федералистов о создании современной армии и флота. Когда в начале 1800 года Джефферсон узнал о государственном перевороте, совершённом Наполеоном в ноябре 1799 года и свергнувшем Французскую республику, он не стал делать вывод, который сделали федералисты: слишком много демократии ведёт к диктатуре. Вместо этого он сказал: «Я прочитал это как урок против постоянных армий». После вступления в должность он позаботился о том, чтобы военный бюджет был сокращён вдвое. Поскольку в 1790-х годах вооружённые силы были крупнейшей причиной расходов, не связанных с долгами, и составляли почти 40% от общего объёма федерального бюджета, эта мера означала серьёзное сокращение общих расходов национального правительства.
Поскольку в офицерском корпусе армии преобладали федералисты, его необходимо было радикально реформировать, уволив наиболее пристрастных офицеров-федералистов и сделав остальных лояльными к республиканской администрации. Хотя Джефферсон в 1790-х годах выступал против создания военной академии, теперь он поддержал идею её учреждения в Вест-Пойнте как средства обучения офицеров республиканской армии, особенно тех, чьи семьи не имели достатка, чтобы отправить своих сыновей в колледж. Закон об установлении военного мира 1802 года, заложивший основу для реформы армии Джефферсона, наделил президента чрезвычайными полномочиями в отношении новой академии и инженерного корпуса, которому поручалось её функционирование.
До тех пор, пока её не удастся основательно «республиканизировать», в армии, размещённой на Западе, оставалось три тысячи регулярных войск и всего 172 офицера. По мнению Джефферсона, для обороны Америки было достаточно ополчения штатов. Хотя военная машина флота состояла всего из полудюжины фрегатов, Джефферсон хотел заменить это подобие постоянного флота несколькими сотнями небольших мелкосидящих канонерских лодок, которые предназначались для внутренних вод и обороны гаваней. Они стали бы версией ополчения, безусловно, предназначенной для защиты береговой линии, а не для рискованных военных авантюр в открытом море. Такие небольшие оборонительные корабли, по мнению Джефферсона, никогда не смогут «стать возбудителем наступательной морской войны» и вряд ли спровоцируют морские атаки со стороны враждебных иностранных держав. Постоянное военное присутствие, которого желали федералисты, было и дорогостоящим, и, что ещё важнее, угрожало свободе.
Поскольку финансовая программа Гамильтона легла в основу возросшей политической власти федерального правительства, её, прежде всего, необходимо было ликвидировать — по крайней мере, в той степени, в какой это было возможно. Джефферсона удручало, что его правительство унаследовало «ограниченные, английские, полуграмотные идеи Гамильтона». Мы можем выплатить его долг за 15 лет, но мы никогда не сможем избавиться от его финансовой системы». Но кое-что можно было сделать. Все внутренние акцизы, которые федералисты придумали для того, чтобы люди чувствовали энергию национального правительства, были отменены. Для большинства граждан присутствие федерального правительства свелось к доставке почты. Такое незначительное и далёкое правительство, отмечал один из наблюдателей в 1811 году, «слишком мало ощущалось в обычных жизненных заботах, чтобы соперничать в какой-либо значительной степени с более близким и мощным влиянием, оказываемым деятельностью местных органов власти».
Несмотря на то, что чрезвычайно способный секретарь казначейства Джефферсона Альберт Галлатин убедил неохотно согласившегося президента сохранить Банк Соединённых Штатов, правительство постоянно испытывало давление с целью уменьшить влияние Банка, особенно со стороны банковских интересов штатов. Когда в 1791 году был учреждён Банк Соединённых Штатов, в стране было всего четыре банка штатов; но с тех пор их число резко возросло и продолжает расти: двадцать восемь к 1800 году, восемьдесят семь к 1811 году и 246 к 1816 году. Несмотря на надежды некоторых федералистов на то, что филиалы БУС могут поглотить банки штатов, этого не произошло. В 1791 году Фишер Эймс предсказал, что «банки штатов станут недружелюбными по отношению к банкам США. Причин для ненависти и соперничества будет множество. Банки штатов… могут стать опасными инструментами в руках приверженцев штатов». Эймс был прав. Разрастающиеся банки штатов возмущались ограничениями, которые BUS смог наложить на их способность выпускать бумажные деньги, и с самого начала стремились ослабить или уничтожить их.
Как тогда, так и сейчас банковское дело оставалось загадочным для многих американцев. Многие южные плантаторы почти ничего не понимали в банковском деле, а северные дворяне, жившие за счёт жалованья или собственных богатств, таких как рента и проценты от денег, взятых в долг, были не намного более осведомлены. Единственными настоящими деньгами, конечно же, были спекулятивные деньги, или золото и серебро. Но поскольку специй никогда не хватало, а носить их с собой было неудобно, банки выпускали бумажки (то есть выдавали ссуды) на своё имя, обещая выплатить золото и серебро предъявителю по первому требованию. Однако большинство людей, уверенных в том, что банк в любой момент может выкупить их банкноты, не беспокоились о том, чтобы их выкупить, и вместо этого передавали банкноты друг другу в коммерческих обменных пунктах. Вскоре банки поняли, что могут выдать в два, три, четыре или пять раз больше бумажных банкнот, чем количество золота и серебра, хранящегося в их хранилищах для покрытия этих банкнот. Поскольку банки зарабатывали на этих займах, они были заинтересованы в том, чтобы выпускать как можно больше банкнот.
Противодействие Банку Соединённых Штатов исходило из двух основных источников: от южных аграриев, таких как Джефферсон, которые никогда не понимали и ненавидели банки, и от предпринимательских интересов банков штатов, которым не нравилось, что их возможности выпускать бумаги каким-либо образом ограничиваются. В 1792 году Джефферсон был настолько зол на Гамильтона, что заявил Мэдисону, что учреждение
