Пётр Кошель - История российского сыска
Смирнов. Какой там центр?»
0 моральном и физическом истощении Зиновьева свидетельствуют его тюремные письма. В записях, обращенных к Сталину, он писал 10 апреля 1935 года: «Еще в начале января 1935 года в Ленинграде в ДПЗ секретарь ЦК тов. Ежов, присутствовавший при одном из моих допросов, сказал мне: «Политически вы уже расстреляны».
Я знаю, что и физическое мое существование во всяком случае кончается. Один я чувствую и знаю, как быстро и безнадежно иссякают мои силы с каждым часом, да и не может быть иначе после того, что со мной случилось...»
14 апреля 1935 года: «При всех обстоятельствах мне осталось жить во всяком случае очень недолго: вершок жизни какой-нибудь, не больше.
Одного я должен добиться теперь: чтобы об этом последнем вершке сказали, что я осознал весь ужас случившегося, раскаялся до конца, сказал Советской власти абсолютно все, что знал, порвал со всем и со всеми, кто был против партии, и готов был все, все, все сделать, чтобы доказать свою искренность. В моей душе горит одно желание: доказать вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это...
Я дохожу до того, что подолгу пристально гляжу на Вас и других членов Политбюро — на портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели же вы не видите, что я не враг ваш больше, что я ваш душой и телом, что я понял все, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».
1 мая 1935 года: «Ну где взять силы, чтобы не плакать, чтобы не сойти с ума, чтобы продолжать жить...»
6 мая 1935 года: «Если бы я мог надеяться, что когда-нибудь мне будет дано хоть в малой степени загладить свою вину. В тюрьме со мной обращаются гуманно, меня лечат и т. д. Но я стар, я потрясен. За эти месяцы я состарился на 20 лет. Силы на исходе... Помогите. Поверьте. Не дайте умереть в тюрьме. Не дайте сойти с ума в одиночном заключении».
10 июля 1935 года Зиновьев обращается с запиской в НКВД: «Товарищи! Родные! Дело не только в лишении свободы, болезнях и прочее. Дело прежде всего в моральном факторе. Я убит. Я совершенно убит. И хоть некоторое время я мог бы протянуть только в концлагере с возможностью работы и передвижения».
Будучи доставлен из Челябинской тюрьмы в Москву в качестве обвиняемого по настоящему делу, Зиновьев 12 июля 1936 года пишет Сталину письмо:
«Состояние мое совсем плохое. Я боюсь, что не доеду. Горячая просьба: издать мою книгу, написанную в Уральске. Она не кончена (не успел), но все-таки главное сказано. Писал ее кровью сердца. И еще, если смею просить: о семье своей, особенно о сыне. Вы знали его мальчиком. Он талантливый марксист, с жилкой ученого. Помогите им.
Всей душой теперь Ваш
Г. Зиновьев».
И наконец, задень до суда, 18 августа 1936 года Зиновьев пишет, что в связи с поставленными ему следствием вопросами он просит добавить к своим предыдущим показаниям ряд дополнительных данных о якобы проводившейся террористической деятельности объединенным центром.
Это письмо Зиновьева свидетельствует, что до последнего момента работники НКВД постоянно воздействовали на него, с тем чтобы он не имел возможности отказаться от данных ранее показаний.
В тяжелом физическом и моральном состоянии находился и Мрачковский; 23 апреля 1936 года его жена писала в НКВД, что состояние Мрачковского тяжелое, врачи нашли у него заболевание нервов и нервных узлов. Но, несмотря на тяжелое болезненное состояние Мрачковского и длительное его пребывание в больнице, следователи НКВД производили допросы и добивались от него нужных им показаний. Из материалов следственного дела видно, что из семи протоколов допросов, имеющихся в деле, шесть были заготовлены заранее и отпечатаны на машинке.
Все эти протоколы Мрачковским подписаны. Только на вопрос о связях с заграничным троцкистским центром он отвечал: «Я прошу предъявить мне ваши доказательства существования связи нашей организации с Троцким».
Как показывают имеющиеся материалы, Сталин постоянно оказывал воздействие на ход предварительного следствия и судебного процесса. Еще до окончания следствия и начала судебного процесса в местные партийные комитеты от имени ЦК ВКП(б) 29 июля 1936 года было послано закрытое письмо «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока». В этом письме утверждалось, что Зиновьев и Каменев были не только вдохновителями террористической деятельности против руководителей партии и правительства, но и авторами прямых указаний об убийстве Кирова. «Равным образом, — говорилось в письме, — считается теперь установленным, что зиновьевцы проводили свою террористическую практику в прямом блоке с Троцким и троцкистами». Далее в письме утверждалось, что «Сергей Миронович Киров был убит по решению объединенного центра троцкистско-зиновьевского блока... Объединенный центр троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока своей основной и главной задачей ставил убийство товарищей Сталина, Ворошилова, Кагановича, Кирова, Орджоникидзе, Жданова, Косиора, Постышева».
Установлено, что в конце июля 1936 года Ежов проект этого письма направил Сталину со следующей запиской: «Тов. Сталину. Посылаю проект Закрытого письма ЦК ВКП(б) ко всем организациям партии о террористической деятельности троцкистско-зиновьевско-каменевской контрреволюционной группы. Для перепроверки изложенных в письме фактов я их зачитал тт. Агранову и Молчанову».
В сохранившемся машинописном экземпляре проекта этого письма и в его сигнальном типографском экземпляре имеются многочисленные исправления и добавления, сделанные рукой Сталина.
На второй странице проекта письма предложение «...до конца не были еще вскрьггы все факты подлой контрреволюционной белогвардейской деятельности троцкистско-зиновьевско-каменевской группы» он переделал следующим образом: «...до конца не были еще вскрыты все факты подлой контрреволюционной белогвардейской деятельности зиновьевцев, равно как не была вскрыта роль троцкистов в деле убийства тов. Кирова».
На этой же странице Сталин вписывает новое предложение: «Равным образом считается установленным, что зиновьевцы проводили свою террористическую практику в прямом блоке с Троцким и троцкистами».
На четырнадцатой странице проекта предложение «объединенный центр троцкистско-зиновьевско-каменевской контрреволюционной группы своей основной и главной задачей ставил убийство товарища Сталина» также было изменено и стало выглядеть так: «...объединенный центр троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока своей основной и главной задачей ставил убийство товарищей Сталина, Ворошилова, Кагановича, Кирова, Орджоникидзе, Жданова, Косиора, Постышева».
Указанное письмо предопределило дальнейший ход следствия и судебного процесса, которые велись в направлении закрепления выдвинутых в нем утверждений об организации в 1932 году и существовании до 1936 года объединенного троцкистско-зиновьевского центра и проводившейся им террористической деятельности.
Кроме того, для Вышинского и Ульриха (председателя военной коллегии Верховного суда СССР) это письмо явилось основой для составления обвинительного заключения и приговора суда. Все содержавшиеся в письме утверждения — об объединении троцкистов с зиновьевцами, убийстве Кирова и организации террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства — были перенесены в обвинительное заключение и приговор.
Первый вариант обвинительного заключения Вышинским был составлен сразу же после появления закрытого письма. 7 августа 1936 года, еще задолго до окончания расследования по делу, Вышинский по требованию Сталина представил ему этот вариант с числом обвиняемых в двенадцать человек.
Корректируя его, Сталин зачеркнул в показаниях обвиняемых Зиновьева, Мрачковского и Бакаева оценку положения в партии и стране. В текст обвинительного заключения он внес ряд поправок и изменений. Так, в предложение «...было осуществлено 1 декабря 1934 года по прямому указанию Л. Троцкого и под непосредственным руководством объединенного центра злодейское убийство тов. С. М. Кирова» Сталин вписал: «...по прямому указанию Г. Зиновьева и Л. Троцкого...» На полях шестнадцатой страницы проекта дважды дописал фамилию Лурье.
В соответствии с указанием этот текст обвинительного заключения Вышинский переделал.
Исправлешшй текст обвинительного заключения, в котором значилось уже не двенадцать, а четырнадцать обвиняемых, 10 августа 1936 года вновь был представлен Сталину. Им текст был опять переделан, и в качестве обвиняемых в него были включены Евдокимов и Тер-Ваганян. Оба они стали проходить по делу как активные члены объединенного центра.
Кагановичу, замещавшему Сталина на время его отпуска, неоднократно представлялись на согласование составленные до окончания судебного заседания председателем военной коллегии Верховного суда Ульрихом различные варианты проектов приговора по делу.
