История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
[Что касается приниженного состояния оптиматов и превращения их в прислугу, то свидетельство моливдовула о «славянских рабах» до некоторой степени разъясняет дело. См. выше].
В хронике Феофана оптиматы упомянуты только два раза, первый — в рассказе о походе имп. Константина Копронима против болгар в 774 году с огромной армией в 50 тысяч человек. Царь выступил со своими тагмами, которые были усилены оптиматами: ένώσας τοῖς τάγματι τούς όπτιμάτους.[901] Таким образом, в этом свидетельстве как бы подтверждается показание Константина, что оптиматы не составляют во время похода самостоятельной военной части, подобно другим фемам. Император лишь присоединяет их к регулярным полкам византийской армии, которые имели пребывание в Константинополе и составляли царскую гвардию. Но во всяком случае нельзя заключить из слов Феофана, будто оптиматы принимали участие в походе только лишь в качестве личной прислуги при стратиотах и офицерах гвардии. Скорее следует представлять себе дело так, что для укомплектования и численного увеличения состава этих четырех полков был вызван контингент оптиматов. — В другой раз, занеся в свою хронику под 799 годом известие о поражении, которое нанесли арабы комиту Опсикия Павлу, Феофан отмечает, что его армия состояла из «всей» его фемы и оптиматов.[902] Таким образом, и здесь как бы подтверждается свидетельство Константина о том, что оптиматы не составляли особого военного командования, а лишь служили для усиления других военных частей. В данном случае ими командует комит соседней с ними фемы Опсикия.
Оба упоминания оптиматов у Феофана не давали бы даже сами по себе права утверждать, что оптиматы составляли особую фему. Если же тем не менее все исследователи вопроса о фемах видят в показании Феофана под 774 годом первое историческое свидетельство о существовании фемы оптиматов, то такое представление основано прежде всего на показании Константина Багрянородного и подтверждается свидетельствами арабских источников. Так, оптиматы названы в первом по времени арабском списке византийских фем Ибн Хордазбеха (ок. середины IX века).[903] Не лишено интереса отметить, что Ибн Хордазбех, в тексте которого имя оптиматов звучит «офтимати», дает народную этимологию этого слова: «уши и глаза».[904] В описании Византийской империи Кодамы число войска фемы оптиматов указано в количестве 4000 человек.[905] Та же цифра дана у Кодамы для армениаков, Каппадокии и Хальдии, для других фем она выше; отсюда следует, что эта фема, по сведениям арабов, принадлежала к меньшим и менее значительным.
Константин Багрянородный представляет деление военных сил империи и ее территории на фемы, как процесс последовательного раздробления более крупных целых на меньшие единицы, и это представление имеет за собой историческую достоверность. В интересном документе 687 г., послании имп. Юстиниана II к римскому папе Иоанну, весь Восток империи разделен на четыре командования: Опсикий, анатолики, армениаки и флот.[906] Таким образом, тогда еще не существовали в качестве особых фем ни букелларии, ни оптиматы. Очевидно, территория этих фем входила в Опсикий. Прямого указания на время возникновения этих фем нет в наших источниках, и оптиматы упомянуты впервые, как уже сказано, под 774 годом. Гельцер выставил предположение, что возникновение обеих этих фем следует привести в связь с событиями первого года правления Константина Копронима, сына и преемника Льва Исавра. Близкий родственник императорского дома, Артавазд, верный сотрудник почившего императора, поднял в 741 году против его наследника большое восстание, опираясь на силы фемы Опсикия, которым он командовал. Константину удалось подавить восстание к концу 743 года.[907] Так как под 767 годом встречается первое упоминание о феме букеллариев, а под 774 годом — оптиматов, то Гельцер предполагает, что выделение этих обоих командований и территорий из фемы Опсикия произведено было Константином после подавления восстания Артавазда с целью уменьшить могущество командира этой фемы.[908] Гипотезе Гельцера нельзя отказать в вероятности; но во всяком случае она оставляет неразрешенным другой вопрос, гораздо более трудный и неясный, который ставят перед нами сами названия этих фем. Смысл названий «букелларии» и «оптиматы» могут открыть нам только свидетельства V и VI веков. Появление их в VIII веке в значении названий византийских фем — является своего рода загадкой, разрешение которой может бросить широкий просвет в скрытое от нас прошлое фем, и, быть может, повести к разгадке самого происхождения этого учреждения. Оставляя на этот раз в стороне интересный вопрос о букеллариях, остановимся на оптиматах.
Древнейшее сохранившееся для нас упоминание имени оптиматов относится к началу V века. Оно дошло в извлечениях, сделанных Фотием из исторического труда Олимпиодора, писателя времен Аркадия и Феодосия II, гласит так: ὃτι τῶν μετά Ροδογάίσον Γότϑων οι κεϕαλαιῶται όπτίματοι έκαλοῦντο, εις δώδεκα ουντείνοντες χιλιάδας, οῦς καταπολεμήσας Στελίχων Ροδογάίσον προσηταιρίσατο.[909] — Нашествие Родогайса, или Радагайса, на Италию, успешно отраженное Стилихоном, относится к 405 году. Краткое сообщение об этом событии сохранил Зосим (V, 26), несколько полнее — Орозий (VII, 37, 4-17), расцветивший свое изложение своеобразной риторикой, упомянули о нем блаж. Августин[910] и хронисты: Марцеллин Комит, Исидор, Проспер.[911] Все свидетельства единогласны в том, что вторгшиеся с Радагайсом варвары потерпели страшный разгром. Хронисты и Орозий упоминают о продаже в рабство огромного множества пленных по невероятно низкой, по тем временам, цене. У Зосима есть замечание, подтверждающее свидетельство Олимпиодора: ῶστε μηδενα σχεδόν έκ τούτων περισωϑήναι, πλήν έλαχίστους, οσους αύτος τή Ρωμαίων προσεϑηκε συμμαχίςχ.
Прием варваров на службу в римскую армию мог в ту пору совершаться в различной форме. Издавна уже варвары, свободно или по принуждению, поступали в одиночку или группами в регулярные полки империи. В роковой 378 год, ознаменовавшийся переходом в придунайские провинции вестготов, готские контингенты во множестве состояли на службе, между прочим, в полках, расположенных далеко от Дуная, на восточных границах империи. Аммиан Марцеллин с признанием отмечает заслугу командовавшего в тех пределах генерала по имени Юлий. Узнав о событиях во Фракии, Юлий отдал секретный приказ всем начальникам частей перебить в определенный день всех готов, состоявших под их командой. Приказ был исполнен «без шума и замедления, и восточные провинции были этим исторгнуты из великих опасностей», как выражается Аммиан.[912] Этот эпизод не изменил условий на будущее время, и варвары по-прежнему во множестве служили
