Виталий Полупуднев - У Понта Эвксинского (Том 2)
- Будет! - громко отвечая Лайонак, поглядывая на ворота и прислушиваясь.
Всюду двигались огни, кричали люди. Улицы превратились в подобие развороченного муравейника. Часть дома загорелась, в окна ударяли клубы белого дыма.
Двое панцирников оттащили тело Саклея. Теперь ему было все равно. Он глядел остекленевшими глазами во тьму далекого неба. Взгляд мертвеца казался осмысленным, еще не успел утратить выражения, которым горел в последний миг жизни.
Так неожиданно, отлучившись на короткое время с царского столованья, погиб старый лохаг Пантикапея Саклей, сын Сопея, один из последних радетелей Боспорской державы Спартокидов.
8
Скифский медок, привезенный из борисфенских стран купцом Халаидом, сделал свое дело. Царь, все его сановники и гости никогда ничего подобного не пили. Вначале развязались языки, потом речи стали невнятными и многие боспорцы и понтийцы, всегда с презрением отзывающиеся о "пьяницах-скифах", сами свалились под столы. Наиболее крепкими оказались Диофант и, как это ни странно, сам царь. Они продолжали беседовать, еле ворочая языками.
Олтак нес стражу и отвечал за безопасность пирующих, так же как и за порядок в городе. Когда он подошел к царю и сказал, что в городе шум и вспыхнули пожары, Перисад махнул костлявой рукой и одеревенелыми губами произнес с трудом:
- Твердой рукою...-- причем сделал жест, понятый Олтаком как приказание навести порядок любой ценой.
Почти в этот же момент в дверях показались вооруженные дандарии. Они удерживали под руки главного эргастериарха Кефалона. Последний протягивал вперед окровавленные руки и говорил быстро и невнятно, стремясь скорее прорваться к царю.
- Что такое? - спросил встревоженный Олтак.- Что случилось?
- К оружию! - из последних сил прохрипел Кефалон.- Рабы бунтуют!..
Сказав это, эргастериарх упал замертво на узорчатый пол, замусоренный сейчас объедками рыбы, бараньими костями, залитый вином и соусами. Черная, как фасосское вино, струя крови показалась, из-под трупа и стала растекаться в лужу.
Олтак немедленно вызвал всех дежурных слуг и стражей, приказав им развести упившихся гостей по спальням и ночлегам. Бритагора и Дорилая поддерживали под руки. Диофант ушел сам, но ступал ногами вкривь и вкось. После он говорил, что таким пьяным не был никогда, и даже высказывал догадку, что в вине было дурманящее зелье. Некоторые позже пустили слух, что медок был приготовлен из дурного кавказского мода, того самого, которым отравились воины первых греков-переселенцев. Этот мед пчелы собирают не то с ядовитых рододендронов, не то с растения букса.
Понтийцы занимали дом, расположенный на половине пути к порту, и сейчас пошли туда с песнями. Особо хмельных слуги понесли на плащах по темным улицам. Волна рабского бунта еще не докатилась сюда.
Шум и ночные беспорядки в "нижнем" городе никого особенно не встревожили. Одни были пьяны, другие привыкли к ночным происшествиям.
Олтак распорядился усилить охрану дворца. Но значительная часть дандариев оказалась во хмелю. Царевич ругался на родном языке, хлестал плетью подчиненных. Набрав сотню человек, более других сохранивших способность сидеть в седле, он выехал в город. И сразу же наткнулся на препятствия. Улицы оказались загроможденными срубленными деревьями, корзинами с землей и рухлядью, взятыми в ближайших дворах и садиках. За завалами мелькали огни, слышался топот многочисленных ног. Отовсюду выглядывали люди с дрекольем. Появились воины, они трусливо отступали, склонив низко головы. Без копий.
- Эй, кто вы? Стойте! Я - Олтак!..
Теперь он заметил, что многие из воинов потеряли шлемы. Они без толку размахивали обломками оружия, показывая назад.
- Трусы! - взъярился Олтак.- Откуда вы?
- Саклей убит! - сообщил один из гоплитов.- В его доме бунт! Разбойники заняли дом, отбиваются! А дом горит...
Царевич подскочил в седле. Новость была сотрясающая - убит лохаг, его дом подожжен, разграблен!
Олтак взмахнул плетью. Всадники издали многоголосый воинственный клич и попытались на скаку преодолеть завалы. Бунтующие встретили их яростными ругательствами, вслед за которыми посыпался дождь увесистых камней, булыжника, издревле служившего оружием уличных повстанцев. Дандарии поспешно отступали, их кони начали беситься и рвать поводья.
- Поехали в обход! - приказал царевич, и вся конная ватага с оглушительным грохотом поскакала по улицам, приводя в ужас перепуганных горожан.
Владельцы домов поспешно укрепляли запоры на наружных дверях, облачались в доспехи, готовясь защищать от ночных грабителей свои очаги. Севернее порта уже разгоралось зарево пожаров. Рабы-рыбники покинули страшные вонючие узилища и сразу же подожгли их. Пожар явился символом полной расплаты рабов со своей тюрьмой. Предавая ее огню, они как бы сожгли за собою и свою горькую долю, а вместе с нею и возможность отступления назад.
Из расспросов людей удалось выяснить, что рабы Саклея, его конюхи, спальники и стольники, войдя в связь с ночными грабителями, замыслили злое дело - ограбить своего господина и бежать, пользуясь ночной темнотой.
Это походило на правду, и Олтак, не склонный к длительным расследованиям, когда надо было действовать, поверил этому.
Подъехав к дому Саклея, он застал его уже пылающим с одной стороны и разграбляемым с другой. Всем было хорошо известно, какие богатства сосредоточены в стенах Саклеева жилища. Когда труп злополучного богача, второго человека в царстве, оттащили к каменному забору, то его сразу затоптали ногами без толку мятущиеся люди. Наступило замешательство. Дандарии, вместо того чтобы продолжать штурм дома с засевшими в нем злоумышленниками, увлеклись ловлей прекрасных коней купца Халаида, оставленных во дворе. Варвары чмокали губами от восхищения при виде лихих скифских скакунов, хватали их за поводья и тут же вступали в ссоры, даже дрались между собою, не поделив захваченной добычи.
Аорс, выйдя во двор, сразу заметил все это, и проклятия сами собою посыпались из его уст. Он до глубины души возмутился поведением дандариев и, оставив девушку около колодца, кинулся прямо в свалку.
- Что делаете?! - громогласно закричал он.- Надо разбойников из дома вытащить, связать их, а потом пожар потушить! А вы начинаете грабеж!
Лучше бы ему не говорить таких слов. Дело в том, что некоторые из дандарийских воинов уже не ограничивались ловлей коней, но выносили из кладовых дорогие шубы и связки бесценных рифейских мехов, увязывали все это в тюки и прикрепляли к седлам, весело смеясь. Они забыли о настоящих виновниках тревоги. Те также прекратили обстрел двора и с любопытством выглядывали из разбитых окон.
- Вот они, царские стражи и дружинники! - с презрением кивал на них Лайонак.- Вместо того чтобы охранять хозяйское добро, они сами его расхищают! А вы боялись их, братья! Не мешайте им, пусть грабят, а мы выскользнем отсюда незаметно!
Смелые люди быстро разобрали завалы из ломаной мебели, спустились к выходной двери и стали ждать удобного случая покинуть горящий дом.
Один из дандариев хлестнул Аорса плетью, тот толкнул обидчика и вскричал громче прежнего:
- Эй, верные слуги и рабы Саклея! Если мы не сохраним имущества господина и не унесем его тела из-под ног этих людей, всем нам будет одна награда - смерть! Таков закон! Вооружайтесь!
Этот призыв возымел неожиданный успех. Рабы и слуги Саклея, преданные ему при жизни, страшась неумолимой кары закона, быстро сплотились, вооружились чем попало и дружно ударили по нестройной толпе дандариев, крича:
- Прочь со двора, грабители!
Началась свалка, настоящее побоище между слугами Саклея и дандариями.
Девушка, стоя у колодца, видела, что ей угрожает опасность. Не имея какого-либо определенного плана, она стала соображать, что делать. Заметив, что один из оседланных коней потерял хозяина и божит мимо, быстро схватила его за волочащийся повод. Солидные вьюки не помешали искусной наезднице вскочить в седло.
- Эй, стой, куда ты! - раздалась за спиной ломаная речь дандария.
Но девушка подняла коня на дыбы и в следующее мгновенно уже проскочила через ворота. Аорс заметил ее бегство и кинулся было за нею, требуя остановиться. Его задержали дерущиеся люди. Суматоха усилилась. Наездница исчезла во мраке ночных улиц.
Лайонак решил, что настало время действовать. Он толкнул ногою дверь, и его немногочисленная рать вышла во двор. Всех, кто преграждал дорогу, рубили одновременно несколькими клинками.
- Вперед, братья, к ворогам! Бунак, держись позади меня!
Когда Олтак со своей сотней ворвался на скаку во двор, то сразу оценил обстановку. Его доблестные одноплеменники сражались с восставшими рабами Саклея. Не сдерживая коня, он врезался в то у рабов и начал рубить их мечом. Послышались крики и проклятия.
Аорс, видя такой оборот дела, сообразил, что он своим вмешательством погубил всех дворовых, да и сам попал из огня в полымя. Не зная, как поступить, но прекрасно понимая, что теперь ему несдобровать, ключарь кинулся было к Олтаку, намереваясь выгородить себя, но его как обухом ударило громкое приказание царевича:
