История России. Киевский период. Начало IX — конец XII века - Дмитрий Иванович Иловайский
Известно, что составление «Повести временных лет» еще в Древней Руси приписывалось киево-печерскому иноку Нестору. Это мнение до недавнего времени оставалось господствующим в нашей историографии; хотя некоторые ученые (например, Срезневский и Костомаров) уже высказывали сомнение в его справедливости и предположение, что начальная летопись, вероятно, принадлежит не Нестору, а Сильвестру Выдубецкому. Мы решительно присоединяемся к последнему заключению.
Вот главнейшие наши основания:
1. Нестор сам заявляет о себе в своих произведениях, именно в Житии Бориса и Глеба и в Житии Феодосия Печерского, заявляет согласно с обычаем того времени в предисловии или в послесловии. Но в летописи он нигде себя не называет и нигде этого труда себе не приписывает. В дошедших до нас списках летописных сводов в заглавии большею частию говорится: «Се повести временных лет черноризца Феодосьева монастыря Печерского», и в одном только Хлебниковском списке, относящемся к XVI веку, стоит: «Нестора, черноризца Федосьева монастыря». Но в древнейшем списке, Лаврентьевском, совсем нет слов о черноризце Печерского монастыря. Очевидно, это прибавка позднейшая, вставленная под влиянием уже сложившегося мнения, что летопись принадлежит Нестору. Повод к такому мнению мог подать инок печерский Поликарп, который называет Нестора летописцем в своем послании к Акиндину и в «Житии Никиты Затворника». Поликарп писал более ста лет спустя после Сильвестра: он или смешал его труд с произведениями Нестора, которого авторская слава была велика особенно между печерскими иноками; или (что вероятнее) назвал последнего летописцем по отношению к Печерскому монастырю, то есть к его Житию Феодосия, которое есть в то же время начальная летопись этого монастыря.
2. Сличение «Повести временных лет» с несомненными произведениями Нестора, то есть с Житием Бориса и Глеба и с Житием Феодосия, ясно указывает, что первая не могла быть написана тем же лицом: ибо между ними встречаются существенные разногласия. Например, в летописи при рассказе о введении Студийского устава в Печерский монастырь сказано, что Феодосий принимал всякого приходящего; «к нему же и аз придох худый и недостойный раб, и прият ми лет ми сущю 17 от рождения моего». Между тем в Житии Феодосия Нестор говорит о себе: «Прият же бых игуменом Стефаном, я яко же от того острижен быв». Отсюда ясно, что не Нестор говорит о своем вступлении в монастырь семнадцатилетним юношею при Феодосии; да он сам в Житии не скрывает, что лично не знал игумена и писал о нем по рассказам других. Разноречие в рассказе об убиении Глеба в летописи и в сочинении Нестора мы уже приводили. (Сказание о Борисе и Глебе позднейшей, не Несторовой, редакции следует в этом случае летописи.) Затем можно указать на другие, более мелкие разногласия, каковы: разные лица, посредством которых Феодосий достал Студийский устав, разница в рассказе о кончине Феодосия, о назначении ему преемника и прочее. (Разногласия Нестора с летописью особенно ярко указаны Казанским в «Отечественных записках». 1851. Январь.)
3. Что начальная летопись составлена игуменом Сильвестром, о том он сам свидетельствует по обычаю в конце ее, именно под 1110 годом: «Игумен Сильвестр святого Михаила написах книги си летописец, надеяся от Бога милость прияти, при князе Володимире, княжащу ему в Киеве, а мне в то время игуменящу у св. Михаила, в 6624 (1116) индикта 9 лета, а иже чтет книги сия, то буди ми в молитвах». Обыкновенно думали, что Сильвестр был только переписчиком «Повести» и ее продолжателем. Несостоятельность такого предположения вытекает из сличения начала «Повести» с приведенною сейчас припиской Сильвестра. В начале ее есть хронологическая роспись киевских князей от Олега до смерти Святополка-Михаила. Следовательно, «Повесть» начата после 1113 года, в княжение Мономаха: приписка Сильвестра тоже подтверждает, что он написал свой летописец при Мономахе и закончил труд в 1116 году. Нет и малейшей вероятности предположить, чтобы в этот короткий промежуток времени (1113–1116) Нестор в Печерском монастыре составил летопись; а Сильвестр успел достать ее и переписать, да еще выдать за собственное произведение, ни словом не упомянув о Несторе.
4. Сведения, добытые для «Повести» от весьма разнообразных лиц, между прочим, от знатнейших бояр и самих князей (например, договорные грамоты), и несколько официальный характер летописи указывают, что она принадлежала не простому, смиренному иноку, а игумену, который был вхож в княжий дворец, призывался иногда в княжую думу, участвовал в торжествах, посольствах и вел знакомство и дружбу с важными боярами (каковы, например, Ян Вышатич и Гюрята Рогович). Ни на какое подобное знакомство с князьями и боярами нет и помина в упомянутых выше произведениях смиренного Нестора. (Официальный характер летописи доказывал и сам главный защитник ее мнимой принадлежности Нестору М. П. Погодин. См. его «Исследования и лекции по истории». T. IV. С. 7.) Что летопись предпринята была игуменом Выдубецкого монастыря и при поощрении самим Мономахом, естественно вытекает из близких отношений этого монастыря к своему благодетелю Всеволоду и его потомству. И действительно, «Повесть», после знаменитой Печерской обители, следит за главными событиями Выдубецкого монастыря более чем за каким-либо другим. Особенно хвалебный тон летописи ко всему, касающемуся Владимира Мономаха, а также помещение его «Письма к Олегу» и «Поучения» детям, несомненно, указывают на личные отношения летописи к этому князю и на покровительство последнего; что подтверждается и последовавшим вскоре после летописного труда назначением Сильвестра епископом в родной Мономаху Переяславль.
5. Рядом с мнением, которое приписывала летопись Нестору, в Древней Руси сохранилось и другое мнение: что начальная летопись принадлежала Сильвестру. Вместе с тем видим и намек на отношение этого труда к Мономаху; может быть, намек этот подкреплялся тогда какими-либо летописными или другими указаниями, до нас не дошедшими. А именно в Никоновском своде под 1409 годом читаем: «И первии наши властодержцы без гнева повелевающи вся добрая и не добрая прилунившаяся написовати, да и прочие на них образцы явлени будут, якоже при Володимире Мономасе оного великаго Сильвестра Выдубецкаго не украшая пищущаго, да хощеши прочти тамо прилежно».
После вопроса о сочинителе «Повести» важен вопрос об ее источниках. В этом отношении господствует мнение, что летописец пользовался некоторыми сказаниями и повестями,
