В. Горнъ - Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи
Что касается ген. Юденича, то онъ, я думаю, дѣйствовалъ вполнѣ искренно, когда гласно и оффиціально возмущался авантюрой Бермонта. Корреспондентъ «Чикаго Трибунъ» писалъ, правда, что-то подозрительное и про ген. Юденича, тоже, якобы, на основаніи найденнаго письма къ Бермонту, но это была несомнѣнно одна изъ тѣхъ непровѣренныхъ сенсацій, которыя такъ любятъ корреспонденты «Чикаго Трибунъ». Ни латыши, ни эстонцы не замолчали бы подобнаго факта, а между тѣмъ мнѣ ни разу не приходилось слышать или читать, чтобы оффиціальные круги Латвіи и Эстоніи обвиняли ген. Юденича въ бермонтовской исторіи въ двойной игрѣ. Наоборотъ, много позже, послѣ катастрофы нашей арміи, когда Юденичъ проѣзжалъ черезъ Ригу заграницу, латыши встрѣтили его у себя очень тепло.
Нынѣ Бермонтъ высланъ изъ Берлина.
Глава XV.
Начало наступленія осенней кампаніи. Стратегическое положеніе красныхъ и бѣлыхъ къ началу октября 1919 г. Ген. Юденичъ и колебанія въ правительствѣ. Отношеніе къ походу эстонской прессы и новый нажимъ со стороны эстонскаго министра внутр. дѣлъ. Силы сѣв.-зап. арміи и ея противника. Тренія среди генералитета. Энтузіазмъ арміи. Стратегическая картина похода. Жизнь тыла — погоня за наживой. Хищенія интендантства. Дискредитированіе правительства со стороны ген. Юденича. Слѣпое ликованіе «гельсингфорсцевъ». Моя командировка для переговоровъ съ ген. Юденичемъ. Финны и ген. Гулевичъ. Рапортъ о переговорахъ съ ген. Юденичемъ. Совѣтчики ген. Юденича и проэктъ «петроградскаго правительства». Обсужденіе бесѣдъ съ ген. Юденичемъ въ частномъ совѣщаніи правительства. «Мыши кота хоронили». Въ ген.-губернаторствѣ ген. Глазенаппа. Разговоръ съ ген. Лайдонеромъ о помощи сѣв.-зап. арміи. Наши переговоры въ Гельсингфорсѣ съ финскими парламентаріями и представителями правительства о помощи арміи. Оффиціальное обращеніе къ Финляндіи. Встрѣча съ старой бюрократіей въ Гельсингфорсѣ. Впечатлѣніе отъ Финскаго сейма. Объясненіе съ с.-д. фракціей сейма. Раутъ, данный сѣв.-зап. правительствомъ въ Гельсингфорсѣ, и его провалъ. Оффиціальный отказъ Финляндіи. Письмо ген. Маннергейма. Запоздалое признаніе Финляндіи адм. Колчакомъ. Провалъ раута и вел. кн. Кириллъ. Эпизодъ съ ген. Васильковскимъ. Возвращеніе въ Ревель, агонія арміи и правительства.
Конецъ сентября. Снабженіе и снаряженіе доставлено на фронтъ[179]. Политическая ситуація такова, что сѣв.-зап. армія должна наступать.
Эстонія — наши тылы — еле-еле удерживается отъ мира съ большевиками; артія «за миръ» растетъ въ ней съ каждымъ днемъ. Союзники доставили послѣднее снабженіе, прямо заявивъ, что больше для сѣверо-западнаго фронта нихъ ничего нѣтъ. Взаимодѣйствіе съ другими бѣлыми арміями требуетъ пойти въ контактъ съ развивающимися наступленіями Колчака и Деникина.
Положеніе большевиковъ почти критическое.
«Если вы возьмете карту и прослѣдите по послѣднимъ телеграммамъ о положеніи на всѣхъ большевистскихъ фронтахъ, — писалъ тогда С. Г. Ліанозовъ, вы увидите ясно, что большевики въ капканѣ и имъ изъ него не выбраться, они сами вырыли себѣ могилу; народъ русскій, а вслѣдъ за нимъ и чужеземные, раскусили тѣхъ, кто имъ обѣщалъ насадить земной рай, а насадилъ разбои, убійства, грабежи, голодъ и разрушеніе — этимъ и объясняется успѣхъ освободительныхъ армій и неуклонное съуженіе того кольца, которое соберетъ, въ концѣ концовъ, большевистскую армію, какъ бы въ мѣшокъ, и позволитъ ее ликвидировать[180].»
С. Г. Ліанозовъ нисколько не преувеличивалъ дѣйствительной картины: на сѣверо-западѣ поляки заняли города Дисну и Двинскъ, на западѣ Деникинъ взялъ Черниговъ, Кіевъ, на сѣверѣ его войска взяли уже Курскъ, а на востокѣ нанесли огромное пораженіе большевикамъ подъ Царицыномъ. Началъ наступленіе по всему фронту Колчакъ и уже крѣпко потрепалъ большевиковъ подъ Курганомъ. Сѣверная армія ген. Миллера и англійскіе отряды продвинулись къ Петрозаводску.
Какъ сообщало радіо изъ Москвы отъ 24 сентября, — «Московскій совѣтъ постановилъ, въ виду ожидаемаго нападенія бѣлыхъ войскъ, объявить городъ на осадномъ положеніи, отправить рабочіе батальоны на подкрѣпленіе арміи и ввѣрить оборону Москвы Каменеву, Дзержинскому и Загорскому».
Троцкій обратился къ народу съ воззваніемъ о помощи.
Всѣ, близко наблюдавшіе тогда картину развертывавшихся событій, поголовно были убѣждены, что большевикамъ пришелъ конецъ. За все время господства ихъ въ Россіи это былъ несомнѣнно самый тяжелый и опасный для нихъ моментъ.
Получая въ то время по радіо вѣсти объ успѣхахъ бѣлаго движенія, мы помѣщали сводки въ нашемъ полуоффиціозѣ, и, такимъ образомъ, большая часть арміи имѣла достаточное представленіе о положеніи бѣлыхъ и красныхъ во всей Россіи. Успѣхи на другихъ фронтахъ какъ бы электризировали нашу армію и самимъ солдатамъ стало казаться, что дѣло идетъ къ близкой развязкѣ. Это настроеніе арміи къ началу октября мѣсяца выявилось настолько опредѣленно, что «въ строю, по словамъ ген. Ярославцева, начали раздаваться голоса солдатъ и офицеровъ о необходимости новаго движенія впередъ на Петроградъ». Къ внѣшней необходимости наступленія присоединялась внутренняя активная воля самой арміи, наступленіе становилось необходимымъ и психологически. И, повинуясь тысячѣ причинъ, армія вновь двинулась къ сѣверной столицѣ.
Самъ ген. Юденичъ долго не рѣшался на активные шаги арміи. Совершенно невѣрно утвержденіе г. Кирдецова, что между ген. Юденичемъ и членами правительства не было обсужденій о началѣ наступленія и что вообще въ этомъ вопросѣ генералъ не считался съ правительствомъ. Наоборотъ, обмѣнъ мнѣній происходилъ неоднократно, но не въ открытомъ засѣданіи, а частно. Сильный нажимъ на генерала дѣлали С. Г. Ліанозовъ и М. С. Маргуліесъ, всячески побуждавшіе Юденича скорѣе перейти къ активнымъ дѣйствіямъ. Наоборотъ, другіе коллеги съ трепетомъ думали объ этомъ моментѣ и считали, что нужно «перезимовать и подкопить силы», иначе наша маленькая армія, даже взявъ Петроградъ, утонетъ въ немъ, ибо въ мирное время въ столицѣ городовыхъ было больше, чѣмъ во всей нашей арміи солдатъ.
— «А объективная обстановка? — эстонцы, ихъ тяга къ миру?» — говорилъ М. С. Маргуліесъ. — «А затѣмъ, неужели вы думаете, что союзниковъ надолго хватитъ и что даже «перезимовавъ», какъ говорите вы, мы не окажемся весной снова безъ сапогъ, обмундированія и продовольствія?»
Трудно было спорить съ М. С.: общая политическая ситуація повелитель-;о требовала наступленія, моментъ и намъ казался неповторимымъ и потому, въ концѣ концовъ, никто изъ насъ открыто не рѣшился возставать противъ наступленія. Много позже военный коллега ген. Юденича, к.-адм. В. К. Пилкинъ, напомнилъ мнѣ тогдашнее настроеніе. «Правительство не только не было противъ наступленія, оно, наоборотъ, настойчиво требовало отъ генерала Юденича наступленія» — такъ приблизительно говорилъ мнѣ онъ. И это была сущая правда. Обстоятельства не оставляли иного выхода.
Наканунѣ наступленія ген. Юденичъ прислалъ на имя предсѣдателя сов. министровъ письмо, содержаніе котораго не оставляло никакого сомнѣнія, что армія не сегодня-завтра откроетъ наступленіе по всему фронту.
«Я заканчиваю подготовку къ серьезной боевой операціи» — писалъ ген. Юденичъ — «все мое вниманіе обращено на фронтъ и ближайшій тылъ, въ Ревелѣ быть скоро не предполагаю, а если и пріѣду, то на самое короткое время. Помощникомъ своимъ по званію военнаго министра я назначилъ генерала Кондырева, ему подчинена и канцелярія военнаго министра, прошу Васъ провести въ совѣтѣ министровъ, чтобы на время моего отсутствія, онъ бы, съ правомъ голоса, замѣнялъ меня въ совѣтѣ министровъ. Я принялъ на себя командованіе С.-З. арміей. Генерала Родзянко назначилъ помощникомъ своимъ по званію Главнокомандующаго С.-З. фронтомъ, о чемъ отдалъ соотвѣтствующій приказъ. Прошу Васъ довести объ этой перемѣнѣ до свѣдѣнія правительства»…
Приказъ о наступленіи сначала, конечно, держался въ секретѣ. Формально оно началось 4 октября, фактомъ стало 7 октября, когда въ отвѣтъ на нажимъ въ псковскомъ направленіи, сѣв.-зап. армія на-голову разбила 19-ю красную дивизію. Дальше наступленіе покатилось уже безъ удержу.
Эстонцы разно реагировали на начавшееся наступленіе. Интервенціонисты старались помочь намъ, ихъ противники — вредить, пресса отзывалась въ зависимости отъ той партіи, къ которой она принадлежала. Буржуазнолиберальная «Таллина Театая» не возражала противъ поддержки, но совѣтовала своему правительству вести политику прежде всего выгодную Эстоніи, рекомендовала озаботиться насчетъ компенсацій.
«Въ псковскомъ направленіи и за Нарвой наши войска, совмѣстно съ войсками Сѣверо-Западной Россіи, начали наступать. Уже давно говорили о походѣ на Петроградъ… Но едва ли хватитъ силъ у русскихъ войскъ для наступленія на линію Петроградъ — Новгородъ. Наша поддержка при достиженіи этой дальней цѣли не оказалась бы безполезной. Теперь, когда мы узнаемъ изъ штаба Главнокомандующаго, что наши войска, совмѣстно съ русскими, начали наступать по направленію Ямбурга, предъ Псковомъ и въ раіонѣ Пыталова, возникаетъ вопросъ: это ли начало дальняго похода. Мы не требуемъ на это открытаго отвѣта, но надѣемся, что правительство вмѣстѣ съ военнымъ начальствомъ не согласится на новый большой походъ… изъ за чечевичной похлебки или изъ за того, чтобы продемонстрировать храбрость нашихъ войскъ. Наша армія достаточно показала свою силу и ловкость военнаго начальства, весь міръ дивился намъ. Но признаніе нашей самостоятельности не двинулось съ мѣста и денежный курсъ все падаетъ… Если мы приносимъ новыя жертвы, то мы должны быть увѣрены въ томъ, что эти жертвы не приносятся ради другихъ..»[181].
