Виктор Кондрашин - Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма
Воззвание разъясняло крестьянству вред, который принесли ему большевики и советская власть{955}. Других конкретных свидетельств причастности колчаковцев к крестьянскому движению в регионе в рассматриваемый период выявить не удалось.
Ситуация с мифическими личностями — графом Орловым и генералом Бередичевым была прояснена в докладе агитатора политотдела Восточного фронта Н.Г. Петрова, датированном 27 марта 1919 г. Основываясь на своих личных впечатлениях о поездке в эпицентр восстания — с. Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии, он сообщил в политотдел и особый отдел фронта факты, часть из которых уже приведена нами в предыдущем параграфе. Тем не менее, повторим их и дополним интересующей нас информацией. Итак, Н.Г. Петров заявил: «Возможно еще, что часть активных кулаков из округи была между собой в немой стачке, но приемы более организованной (партийной) борьбы им были чужды. К тому же убеждению меня приводит и совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц, все были исключительно из местных, вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике (вероятно, смешивается фамилия Поручиковых), графе Орлове-Давыдове и т. д. Выдвинувшиеся во время восстания руководители Новодевиченского «Штаба» все были исключительно из местных людей»{956}. В данном контексте информацией для размышления может стать тот факт, что Фрунзе больше никогда не повторял высказанные им 17 марта 1919 г. в телеграмме в Центр утверждения о причастности агентов белых к «чапанной войне». Возможно, он изменил свое мнение под влиянием новых фактов, в том числе изложенных в приведенном нами докладе агитатора Петрова. С другой стороны, не исключено, что его телеграмма явилась «данью моде». Командарм следовал «общим правилам игры» и не придавал особого значения достоверности сообщаемой им информации. К 17 марта 1919 г. основные очаги «чапанной войны» были разгромлены. Опасность для фронта со стороны повстанцев миновала. Поэтому исходя из здравого смысла и политической целесообразности, переложить вину за мощнейшее крестьянское восстание на главных врагов советской власти было даже необходимо. В этом было особенно заинтересовано губернское руководство, которое понимало неизбежность серьезной ответственности за неспособность контролировать ситуацию в момент наступления Колчака. Многие губернские начальники входили в состав Реввоенсоветов армий и Восточного фронта. Поэтому корпоративные и политические интересы вполне могли доминировать в момент подготовки текста вышеупомянутой телеграммы. Заручившись авторитетом командарма, местное советское и партийное руководство убивало сразу двух зайцев: снимало с себя ответственность за восстание перед вышестоящими органами и получало серьезнейший аргумент для проведения в крестьянской среде агитационно-пропагандистской работы.
Что же касается бывших офицеров, принимавших участие в крестьянском восстании, то в этом ничего экстраординарного не было. В движении участвовало все мужское население, имеющее военный опыт. А таких, учитывая четырехлетнюю империалистическую войну и, как минимум, один год Гражданской войны, было большинство. И, естественно, что среди них оказалось немало не только бывших рядовых, но представителей младшего командного состава царской, Красной и Белой армий. Причем факт участия в восстании бывших офицеров высшего и даже среднего звена не подтвердился. Это свидетельствует о том, что его участниками были не бывшие помещики-офицеры колчаковской армии, вернувшиеся в свои бывшие имения [как, например, граф Орлов — бывший владелец Усольского имения в Сызранском уезде. — В. К.], а крестьяне, в силу своего сословного положения выслужившиеся лишь до младших офицерских чинов. Будучи офицерами Русской армии и в то же время оставаясь крестьянами по роду своей деятельности, они использовали свой армейский опыт, организуя повстанческие отряды сообразно правилам военного искусства{957}.
Летом 1919 г. по губерниям Поволжья прокатилась новая белогвардейская волна. Южные уезды Саратовской губернии, а также восточные уезды Царицынской оказались в зоне наступательных действий рвущихся к Москве казачьих отрядов генерала Мамонтова. Продвижение деникинской армии вглубь мужицкой России оказало сильнейшее воздействие на политические настроения крестьян Пензенской и других губерний Поволжья. Так же, как и в случае с колчаковским наступлением, мы не будем акцентировать внимание на общей негативной реакции крестьянства на режим Деникина. Об этом имеется достаточно фактов в главе 3 (раздел 1) настоящей книги. Поэтому основное внимание предполагается уделить конкретной деятельности деникинцев по стимулированию крестьянского движения в прифронтовых губерниях региона. В какой мере это влияло на характер и причины конкретных крестьянских выступлений?
О степени заинтересованности деникинского режима в крестьянской поддержке дает представления его аграрная политика. Ее суть, как показало изучение аграрного законодательства правительства Деникина, в принципе мало чем отличалась от колчаковской. Однако по сравнению с законодательными актами правительства Колчака она в гораздо большей степени учитывала интересы бывших землевладельцев. В выпущенном Деникиным в апреле 1919 г. «Манифесте по крестьянскому вопросу» утверждалось, что «этот коренной вопрос может решить только Учредительное собрание после того, как снова воцарятся мир и порядок». С учетом невозможности радикального изменения земельных отношений, на переходный период была поставлена задача принудительной конфискации земли. Поскольку конституция Добровольческой армии признавала неприкосновенность частной собственности, манифест обещал землевладельцам значительную компенсацию{958}.
Весной 1919 г. по указанию Главнокомандующего был создан специальный комитет для детальной разработки основных положений предстоящей аграрной реформы. Выработанный им план реформы предусматривал настолько высокий максимум размера земельных владений, что разделу подлежали лишь немногие частные владения. Землевладельцам, согласно данному плану, причиталась очень щедрая компенсация, так что они получили бы земли больше, чем крестьяне. В то же время в проекте содержалось требование незамедлительно вернуть все незаконно захваченные крестьянами земли. Деникин сознавал губительность политических последствий опубликования такого плана реформы и создал еще одну комиссию, которая посвятила несколько месяцев подготовке нового плана, который, впрочем, оказался не лучше первого{959}. Летом 1919 г. в момент наступления деникинской армии на Москву решался вопрос о судьбе урожая, выращенного на подконтрольных Добровольческой армии землях. В отличие от колчаковского решения оставить его фактическим владельцам, Главнокомандующий издал приказ о передаче бывшим владельцам земли одной трети этого урожая в качестве компенсации{960}.
Таким образом, аграрное законодательство Деникина, так же как и колчаковское, было малопривлекательным для крестьян. Оно делало их положение неопределенным, был ориентировано на защиту интересов прежних владельцев.
Содержание документов из фонда отдела пропаганды Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России о ситуации в оказавшихся под временной оккупацией уездах Воронежской, Курской и Царицынской губерний дают исчерпывающее представление о практическом применении этого аграрного законодательства. Кроме того, обнаруженные факты позволяют судить о крестьянской реакции на эту практику и деникинскую политику в целом.
Так, в политической сводке № 260 от 15 августа 1919 г. сообщалось, что в Царицынском уезде Царицынской губернии «случаи самовольной реквизиции скота и фуража» деникинскими частями «повлекли за собой упадок крестьянина»{961}. Об этом же говорилось в сводке от 20 августа 1919 г. Весьма показательна информация из политсводки отдела пропаганды за 23 августа 1919 г., относящаяся к крестьянскому населению Астраханского края — одного из районов Царицынской губернии. Она гласила: «Крестьяне в большинстве случаев вполне соглашаются с принципами, возвещенными декларацией генерала Деникина, находя их вполне справедливыми. Однако не всеми правильно понимается истинный смысл декларации. Так, например, многие крестьяне приходят к заключению, что вся земля перейдет к ним от помещиков. Последнее же обстоятельство может повлечь за собою впоследствии крупные осложнения»{962}.
В целом анализ теории и практики аграрной политики Деникина позволяет однозначно заключить, что ничего привлекательного в них, по сравнению с большевистскими порядками, для подавляющего большинства крестьян не было. И они это прекрасно осознавали, выразив свое отношение к очередным освободителям под белым флагом прекращением дезертирства и массовым вступлением в Красную армию в прифронтовых уездах, о чем шла речь в соответствующей главе книги.
