Анна Антоновская - Базалетский бой (Великий Моурави - 5)
- А как же ты думаешь удержать его от слишком соблазнительной возможности?
- К нему с подарками от меня поехали Даутбек, Ростом и Димитрий. "Барсы" горячо поблагодарят мегрельского владетеля за желание оказать мне помощь, попросят быть наготове, и когда настанет час, я пошлю к нему скоростного гонца. То же самое скажут они Гуриели. Так вот, друзья, если победим, царевич Александр воцарится в Картли-Кахети. И Леван не посмеет непрошеным пожаловать: знает, я его не впущу... А при содействии дружественных мне князей Имерети, Гурии и Абхазети сумеем усадить строптивца на его собственную скамью, да еще неизвестно, надолго ли. А если победит Теймураз, светлейшего Левана не впустят Мухран-батони, Ксанские Эристави и...
- Моурави, страшное говоришь! Ты Непобедимый - и победить должен ты! Разве у шаха Аббаса было меньше тысяч, чем у Левана? А как пустились удирать жалкие остатки с Марткобского поля!
- Эх, дорогой Кайхосро, лучше бы я с тремя шакалами дрался, чем с собственным народом. Разумею, неплохо укоротить некоторых витязей на одну голову, - но ведь за ними народ! И подумайте, мои князья, что станет с царством, если уничтожить народ? Хоть надеюсь - народ бросится ко мне, и князья вынуждены будут бежать под прикрытие своих замков.
Порывисто вошел слуга и взволнованно объявил, что из Тбилиси к Моурави прибыл гонец.
- Гонец? - удивился Саакадзе.
И совсем был поражен, увидя входящего Вардана Мудрого. От отдыха и еды Мудрый отказался, ибо упрямство коня принудило его заехать в духан и тоже покушать, отдохнуть и даже выспаться.
Сесть Вардан тоже отказался, еще ниже кланяясь Кайхосро. И только когда бывший правитель, рассмеявшись, вышел, Вардан степенно опустился на тахту, раздумывая, какое событие раньше вытянуть из тюка памяти.
- Сперва о католикосе расскажу. Повезло мне, Моурави: священник церкви Сурп-Нишан, где всегда молюсь, тоже был вызван к архиерею. Много собралось священников церквей Тбилиси, из Гори тоже приехали, из Мцхета тоже, из Душети не поленились - со всех селений спешили. В глазах зарябило. Как черные бараны, шныряли монахи. Священники, напротив, кто лиловую, кто синюю, кто коричневую рясу надел. Мой священник подумал: "Может, праздник? Католикос от священного престола отрекается? Не похоже и на желание царя Теймураза наградить священнослужителей... Тогда что?" И на всякий случай тоже натянул фиолетовую камилавку. Скоро все узнали. Вышел кахетинский епископ Харитон, разгладил бороду, поправил крест на шелковой рясе и такое начал: "Братья во Христе, внемлите, и да наполнятся ваши сердца горестью и печалью. Нам господь бог за грехи наши новое испытание посылает..." Дальше, Моурави, с твоего разрешения, просто расскажу, - по церковному длиннее выходит. Оказывается, Зураб Эристави на евангелии клялся, что ты, Моурави, решил возвыситься до "богоравного" - звания царя. Моурави, прямо скажу: аминь! Только знаю, напрасно клялся князь. Католикос хотя и не поверил, но умыслил воспользоваться случаем, - про это моему священнику зять шепнул, при католикосе состоит... Еще такое шепнул: митрополиты и епископы не против твоего возвышения, ибо испугались, что кахетинская церковь первенство от Теймураза получит, но устрашаются, чтобы ты про их вероломство не вспомнил и не начал бы отторгать церковные земли. Тут Зураб поспешил низменную клятву от царя католикосу принести. Тогда согласились тебя погубить. Моурави, никогда бы раньше не поверил, что святые отцы церковь в торговую лавку превратят! Всем священникам приказал в храмах после каждого молебствия народу объявлять, особенно по воскресеньям, что Саакадзе готовится привести турок, как привел персов! Царству грозит разорение, народу - гибель! Как ветер, зашумел подлый слух, посеянный церковью. Теперь по всей Картли кричат: Саакадзе обещал ахалцихскому Сафар-паше за военную помощь против царя Теймураза воздвигнуть между Телави и Тбилиси сто двадцать минаретов. Такой страх и возмущение охватили картлийцев, что говорить ни с кем спокойно нельзя. Сбитый с толку народ мечется, не зная, кому и чему верить. В домах не угасают лампады. Какой-то масхара клялся, что чьи-то зеленые зрачки вспыхивали в глубине очагов, а мутная луна, оторвавшись от побледневшего неба, низко мчалась над землей, сбивая кресты на могилах. А на горе Гергеты ожил окаменелый дракон и по ночам грозит обрушить ледяной обвал на виноградники тех, кто ослушается царя Теймураза. Может, успокоился бы народ, увидя виноградники целыми, но три дня назад, утром, в Тбилиси прискакали дозорные и такой крик на майдане подняли: "Люди! Люди! Имеретинские войска вступили в Картли! Видно, правду говорят: Моурави обещал всю Картли отдать Имерети! И уже царевич Александр готов на престол сесть!" Тут такое поднялось, что сам сатана оглох бы, если бы рискнул приблизиться к Тбилиси. А церковь, точно котел с дегтем ей на голову свалился, затрезвонила во все колокола, и люди, сбежавшиеся, как на пожар, такое услышали: "Да не свершится неугодное церкови! Да не воцарится чужой картлийцам Александр Имеретинский, в чьей стране отец сына и брат брата в рабство туркам продают!" И, видя испуг народа, еще громче закричали с амвонов церквей священники: "Братья во Христе! Спасайте святую церковь! Спасайте Картли!.." Тут народ еще сильнее заволновался, а твои ополченцы, Моурави, уже громко говорят: "Мы любим Моурави, всегда на его зов приходили! Но почему против царя натравливает?" - "Чужого царя, имеретинского, не хотим! - бегая по майдану, волновались тбилисцы. - Пусть против персов нас ведет Моурави! Против грузин не пойдем!" Тут сумасшедшие женщины завопили: "Вай ме! Вай ме! Люди! Люди! Имеретины в рабство продавать будут всех картлийцев!" А более спокойные такое отвечали: "Напрасно такое думают, уже многие в лес убежали, спасая детей!" Но сумасшедшие не успокаивались: "Люди! Люди! Турки идут! Всех омусульманивать начнут, до последней овцы отберут!" - "Напрасно думают, уже многие скот свой угнали в горы!" Тут какой-то старик выступил и совсем спокойно сказал: "Против мусульман все кинжалы наточили, пики тоже готовы". "Люди! Люди! - закричал какой-то ополченец. - "Барсы" божатся: враги оклеветали Моурави. Ничего не тронет Сафар-паша". - "А на женщин что смотреть будет, как петух на ежа?" - засомневался тучный дукандар. "Напрасно думают!" - затряслась высохшая старуха. - Уже многие не верят, за шаха Аббаса тоже ручались!" И сразу на весь майдан кто-то закричал: "Люди! Люди! Спешите! Спешите! Уже многие ушли к царю Теймуразу сражаться против турок!" Еще худшее, Моурави, у амкаров и купцов случилось! Правда, многие за тебя, но многие не знают, что и думать. А саманный купец после подарка царя кстати, из нашего кисета - совсем забыл, что он только аршиноносец, и придворным Теймураза себя вообразил. Собрались в моем доме; выпил он одну, потом еще одну чашу дружеского вина, надулся как бурдюк и про свое красноречие вспомнил: "Непонятен вдруг стал картлийцам Георгий Саакадзе выступает против своего царя! Не он ли сам торжественно подвел кахетинца Теймураза к картлийскому трону? Не он ли сам восхвалял объединение двух царств? Так почему теперь первый не покоряется божьему помазаннику?" А на другой день чуть не подрались два посланца: один твой, другой - царя. В смятении слушали тбилисцы глашатая. "И венценосец и Моурави одинаково обещают укрепление царства, расширение городов, рост торговли. Тогда в чем причина вражды между ними?!" - кричит майдан. "В желании Георгия Саакадзе стать выше царя!" - подсказывали глашатаи Теймураза.
"Теперь понятно, - подумал Саакадзе, - почему на мой клич не пришли, как бывало, ополченцы. Только верные Союзу азнауров урбнисцы и саакадзевцы-ничбисцы по первому зову обещали стать под знамя "барса, потрясающего копьем".
Молчали Вахтанг и Мирван, удрученные рассказом.
- А ты, Вардан, как вырвался из Тбилиси? - спросил Саакадзе, опершись одной рукой на колено, а другой теребя ус.
- Почему, Моурави, вырвался? Все ворота Тбилиси открыты. Царь силу показывает: кто хочет - приезжай, кто хочет - уезжай. Только на всех стенах князь Зураб дружинников расставил, - конечно, сразу много воинов не пропустят, и у ворот лазутчики стоят. Я открыто выехал - в Гурию за башлыками. Трех верблюдов с Гургеном, правда, вперед послал; когда возвращаться будет, в духане встретимся - условились, в каком. Э-эх, Моурави, Моурави! Почему от просьбы горцев отвернулся? Сейчас ни один против царя Теймураза не пойдет: только что под его знаменем победу над персами одержали, и потом - купцов и амкаров стихом пленил. Я тоже пробовал купцов пленить, - дальше "товар - амбар" не пошел. Откуда царь Теймураз так умеет, что соловьи, слушая его, замолкают? Говорят, у него в горле зурначи застряли: как дунут в дудуки, так и вылетают звонкие слова.
Саакадзе с удовольствием слушал купца.
- Правильно, Вардан, шаирописец даже карликов заставил на себя работать. Очередь за великанами!
- Прости, Моурави, за болтовню, сейчас время не зурны, а дела. Моурави... - Вардан осторожно кашлянул. - Только Имерети на помощь зовешь? Может, Гуриели тоже?
