Коллектив авторов - Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность
Отдельной темой являлись и японские интересы к нефтяным месторождениям Бирмы, что обусловило нанесение удара в декабре 1941 г. и по главной базе британского флота в регионе (Сингапур)[811].
30 марта 1944 г. японское руководство, все отчетливее понимая, что обороноспособность Японии начинает явно зависеть от позиции Москвы в вопросе войны на Тихом океане, пошло на подписание протокола о передаче СССР нефтяных концессий Северного Сахалина[812]. Позже, в самом конце войны, Япония, обращаясь к советскому руководству фактически с просьбой о посредничестве в отношениях между Токио и англо-американскими союзниками, вновь подняла нефтяную тему – взамен Токио был готов отказаться от покровительства Манчжоу-Го, отказаться от рыболовных концессий (еще одна острая тема в довоенных советско-японских отношениях) и положиться в деле снабжения нефтью на советскую сторону (т. е. закупать нефть у СССР). Понятно, что высшее кремлевское руководство – в условиях спешной подготовки к советско-японской войне – не было заинтересовано в такого рода посредничестве, тем более, что скорое завершение Второй мировой войны обещало гораздо больше[813]. 11 февраля 1945 г., под занавес Ялтинской конференции, лидеры «Большой тройки» подписали соглашение о вступлении СССР в войну на Тихом океане, в котором, в частности, говорилось о возвращении «Советскому Союзу южной части о. Сахалин и всех прилегающих к ней островов»[814], что прямо подразумевало окончательную утрату Японией концессионных прав де-юре на нефтедобычу и в северной части острова.
Если потеря Третьим рейхом нефтяных месторождений Румынии и Венгрии автоматически означала конец нацистского государства (даже при наличии производственных мощностей искусственного бензина), то в отношении Японии этот тезис не менее категоричен. Британский историк Барри Питт утверждал: «…ко времени признания Германией своего поражения Япония оказалась полностью отрезанной от всех источников нефти. Предпринятая Японией авантюра закончилась провалом»[815].
Таким образом, в первые месяцы своего участия во Второй мировой войне Япония смогла реализовать свои планы обретения устойчивого нефтеснабжения, однако этот военный успех следовало бы незамедлительно закреплять обращением к миру и дипломатическим средствам. Однако у войны своя логика, и цель войны может в ее ходе обратиться в средство, стать базисом продолжения боевых действий на новом витке эскалации. Захватив столь необходимые нефтяные ресурсы, Япония – по сути – не перестала быть (технически) нефтеимпортирующей страной, ибо танкерный флот, идущий с Борнео на север, оставался крайне уязвим для военно-морских сил США, Британии и Нидерландов. Обезопасить транспортировку нефти можно было только расширением зоны экспансии на острова Тихого океана ради превращения его западной части во «внутреннее море» Японии, но на это у Страны Восходящего Солнца не хватило ни стратегических запасов сырья (помимо нефти), ни мощности экономики, ни численности войск.
В нефтяной проблеме в АТР свои интересы (в разной степени) имели и США, и Япония, и Германия, и СССР. Все они сыграли свою роль в нарастании предвоенного очага напряженности. СССР, исходя из своих интересов и упорно требуя (с долей риска) вернуть контроль над нефтью Северного Сахалина, вынуждал Японию изменить вектор будущей агрессии с западного (что было в интересах Третьего рейха) на южный. Соединенные Штаты, прибегнув к сомнительным мерам «принуждения Японии к миру», лишь окончательно убедили Токио в необходимости принятия быстрых и эффективных мер по обеспечению своей энергобезопасности. Германия, «выведя из игры» Францию и Нидерланды, сама создала условия для переориентации японской военной политики в направлении южной части Тихого океана. Вместе с тем можно утверждать, что все эти важные, но частные проблемы японское руководство могло решить мирными средствами двустороннего характера, не прибегая к мерам военного характера.
Поэтому было бы ошибочным (как уже упоминалось) наделять японскую внешнюю политику исключительно «вторичным характером». Токио долго и целенаправленно готовился завершить начатое во время Первой мировой войны (передел колоний в АТР), а рост потребностей быстро растущей экономики стратегически диктовал политику широкомасштабных территориально-сырьевых захватов по всему региону, оставляя военно-политическим кругам Японии лишь тактические формы решения главных экономических задач.
С. П. Ким. Японские военнопленные Второй мировой войны в СССР
26 июля 1945 г. союзные державы (Великобритания, США, Китай) опубликовали Потсдамскую декларацию, в которой содержалось требование немедленной капитуляции Японии – последнего воевавшего союзника побежденной нацистской Германии. Японское правительство не приняло условий Потсдамской декларации. 8 августа Советский Союз присоединился к Потсдамской декларации, и, согласно договоренностям, данным в ходе Ялтинской конференции, Красная Армия в рамках Маньчжурской наступательной операции начала военные действия против японских войск, дислоцированных на территории Маньчжоу-го («Государство Маньчжурия») – марионеточного государства, полностью подчиненного Японии. 11 августа советские войска начали наступление на части японских вооруженных сил, оборонявших Южный Сахалин.
14 августа японский император Хирохито издал рескрипт о принятии условий Потсдамской декларации. 17 августа императором Хирохито был издан рескрипт «К матросам и солдатам». В нем он призвал японские вооруженные силы прекратить сопротивление войскам из стран Антигитлеровской коалиции и сложить оружие. 19 августа японские военнослужащие начали организованно сдавать оружие, а к началу сентября были разоружены японцы на Сахалине и Курильских островах.
Государственный комитет обороны в своем постановлении № 9898сс «О приеме, размещении и трудовом использовании военнопленных японской армии» от 23 августа 1945 г. объявил о том, что японские солдаты и офицеры являлись военнопленными, которых надлежало перевезти на территорию Советского Союза и разместить в трудовых лагерях НКВД в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Принудительный труд японских военнослужащих был использован как для разработки сырьевых запасов Советского Союза (добычи угля, руды, заготовок леса), так и для выполнения строительных работ (прокладка железнодорожных и шоссейных путей, строительство жилых и нежилых сооружений). Большинство из них было освобождено из лагерей к 1950 г., однако 1487 японцев, подозреваемых или осужденных за совершение военных преступлений, были оставлены на территории СССР[816]. Окончательно японские солдаты и офицеры были освобождены в декабре 1956 г.
На сегодняшний день существуют разные мнения относительно юридического статуса японских солдат и офицеров, сложивших оружие в конце августа – начале сентября 1945 г. В Японии до сих пор действует несколько общественных организаций, представляющих интересы японских военнослужащих, которые содержались в трудовых лагерях НКВД. Представители этих организаций себя считают не военнопленными, а незаконно интернированными лицами, пострадавшими от неправомерных действий советского руководства. Основанием для их позиции является девятый пункт Потсдамской декларации, согласно которому японским военнослужащим после их разоружения было разрешено вернуться на родину и вести мирную жизнь. Однако согласно нормам международного права, изложенным в Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 г.[817], сложившие оружие японские военнослужащие принадлежали к категории военнопленных.
Дискуссионным является и вопрос о численности японских солдат и офицеров, сложивших оружие в августе – сентябре 1945 г. Противоречивость данных, представленных в документах, обусловливает дискуссионность данного вопроса. Большая их часть была составлена в 1945–1946 гг. В 1950 г. были представлены обновленные данные, при составлении которых было учтено количество скончавшихся, репатриированных и оставленных в СССР японцев. Согласно им, всего советскими войсками было разоружено 639 776 японских военнослужащих, репатриировано 510 409 и скончалось 60 968 чел.[818]
И отечественные, и зарубежные исследователи в своих работах отмечали наличие проблем, связанных с размещением, содержанием и продовольственным обеспечением японцев, в связи с чем пребывание японцев в лагерях рассматривалось как явление гуманитарного характера. В то же время политика и позиция руководства Советского Союза и руководства внутренних дел относительно размещения, снабжения и использования труда японских военнослужащих исследована еще не была.
При подготовке данного доклада были использованы документы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации, Государственном архиве социально-политической истории, Российском государственном военном архиве. Они относятся к деятельности органов системы военного плена. Под системой военного плена понимается совокупность институтов, органов, учреждений, социальных групп и индивидов, связанных между собой отношениями плена и интернирования[819]. Эти органы контролировали всю деятельность военнопленных и отслеживали состояние их здоровья. Трудовые лагеря, специально созданные в восточных регионах Советского Союза для размещения военнопленных японцев, были объединены в подсистему, составлявшую нижний уровень системы военного плена.
