Александр II Освободитель. От России крепостной к революционной - Валерий Евгеньевич Шамбаров
От Красноводска ударными темпами прокладывали железную дорогу, по построенному участку курсировал поезд. От крайней точки, куда он дошел, грузы забирали 8 тыс. верблюдов, множество вьючных лошадей, полторы сотни фургонов. В Бами было доставлено 800 тыс. пудов запасов: снаряды, порох, патроны, продовольствие, фураж. Туркмены пытались нападать на караваны, на промежуточные базы, но их усиленно охраняли, отбивали наскоки.
В июле Скобелев провел дерзкую рекогносцировку. Взял с собой 750 солдат и казаков, 6 пушек, 8 ракетных станков и 2 картечницы. Но взял и военный оркестр. Появился у Геок-Тепе, выпустил по крепости сотню снарядов. Объехал вокруг нее с музыкой и отправился обратно. Разъяренные туркмены помчались вдогон. Отряд окружило до 10 тыс. всадников, осыпая пулями. «Белый генерал» спокойно велел подать раскладной табурет, сел лицом к противникам, разглядывая их в бинокль. Неприятелей покосили картечью и ракетами. Потеряв две сотни, они отхлынули. Наших воинов погибло 19. А туркмены уже не говорили, что русские удрали. Они признавались: «Мы боимся этого генерала, будь на его месте другой, мы давно разбили бы кара-гяуров».
Корпус в Бами пополнялся. Собралось уже 11 тыс. штыков и шашек, 97 орудий. В конце ноября четыре колонны двинулись к Геок-Тепе. По пути взяли крепость Сиянь-бахтырь-кала – ее обороняли слабо, туркмены, как обычно, собрали все силы в главной твердыне. Скобелев сделал эту крепость тыловой базой, сюда стали завозить запасы из Бами. А с востока, из Туркестана, подошел через пустыни отряд полковника Куропаткина, 700 человек. Прибавка была небольшая – но туркменам специально показали: до их оазисов русские способны добраться с разных сторон.
23 декабря Геок-Тепе взяли в осаду. Построили батареи, рыли окопы, подходили к стенам апрошами. Текинцы по ночам трижды выплескивались на вылазки. Их массы, то 4 тыс., а то и 12 тыс., подкрадывались в темноте, как кошки, и кидались в свирепые рубки с холодным оружием. В этих схватках русские потеряли более 400 убитых и раненых. Осажденные захватили знамя Апшеронского полка, 2 пушки. В плен попал артиллерист Никитин. Туркмены требовали научить их обращаться с орудиями. Он отказался. Его резали на куски, жгли огнем, и он умер под пытками. А сами текинцы разобрались, как производить выстрелы, но секрета снарядной трубки не поняли, снаряды не взрывались.
Приблизившись траншеями к стенам, русские стали рыть мины. 6 января в нашем лагере праздновали Крещение Господне. Скобелев приказал отметить торжество салютом из всех орудий – но не холостыми, а боевыми, по крепости. И многократно. Загрохотала бомбардировка. А звуки подкопа туркмены услышали, но не встревожились, даже порадовались. Сочли, что русские хотят пробраться в крепость через подземный ход и их будет легко рубить по одному, когда будут вылезать.
В мину забили 72 пуда пороха (нет, еще не динамита, как у террористов). 12 января взрыв разнес часть стены и ошеломил защитников. Вперед ринулись три колонны: Куропаткина – в пролом от взрыва, полковника Козелкова – в брешь, пробитую артиллерией. Третья колонна, подполковника Гайдарова, должна была только отвлекать противника, но и она вскарабкалась на стены по лестницам. В жаркой схватке туркмен сломили, они побежали. В преследование пустились казаки, довершая разгром. Погибло более 6 тыс. текинцев, у русских 59 человек было убито, 339 ранено.
После такого побоища туркмены не смели больше сопротивляться. Следующая большая крепость, Асхабад, 18 января открыла ворота без боя [61, с. 264–267]. В Петербурге праздновали победу, в Зимнем дворце был назначен «большой выход с благодарственным молебном», Скобелева царь произвел в генералы от инфантерии, пожаловал орденом С в. Георгия II степени. Милютин писал, что взятие Геок-Тепе «несомненно, поправит наше положение не только в Закаспийском крае, но и в целой Азии». Действительно, российские владения становились компактными, Закаспийский край соединялся с Туркестаном, начатая Скобелевым железная дорога теперь должна была протянуться до Ташкента. Продвижению англичан в Среднюю Азию был положен предел.
К «Белому генералу» туркменские старейшины прислали письмо, что готовы покориться, но боятся его. Он ответил, что «войска могущественного Белого Царя пришли сюда не разорять жителей, а, напротив, усмирить и водворить в них полное спокойствие с пожеланием добра и богатства». Все, кто придет с миром, получат мир. «Велик Белый Царь, несокрушимо его вечное могущество, неисчерпаемо Его Царское милосердие, а впрочем, как сами знаете».
Старейшины начали приезжать к Скобелеву, приносили присягу. Возвращались разбежавшиеся жители, воины – и им никто не мстил. Нуждающимся давали продукты, одежду, оказывали медицинскую помощь. В конце марта к «Белому генералу» явился главный военный предводитель туркмен Дыкма-сердар. Вручил свою саблю, поклялся верно служить Белому Царю и получил саблю обратно. Вскоре собрался большой сход туркменских племен, просил принять их в подданство России. Делегацию из пяти старейшин во главе с Дыкма-сердаром с почетом снарядили в Петербург. Но об этих успехах Скобелеву пришлось докладывать уже другому государю…
Глава 29. Два заговора
Царский дворец в Ливадии
Лорис-Меликов был весьма своеобразной личностью: крайне честолюбивой и хитрой. Он умел нравиться всем, консерваторам – показать себя поборником сильной власти, с немцами – представить себя германофилом, с англичанами – англоманом, с французами – поклонником Франции. Реально же «своим» он стал в салоне фрейлины Нелидовой, заменившей в этом качестве умершую Елену Павловну. У нее собирались крайние либералы: великий князь Константин, Валуев. С Нелидовой открыто сожительствовал Абаза – выходец из кружка той же Елены Павловны, глава департамента экономии Государственного совета, один из руководителей Главного общества железных дорог, хорошо погревший руки на концессиях [114].
В рамках чрезвычайных полномочий Лорис-Меликову было подчинено и III Отделение. Дрентельн увидел, что он тянет всю власть под себя, вступать в борьбу не захотел, подал в отставку – Александр II назначил его Одесским генерал-губернатором, Тотлебена перевел в Северо-Западный край. А Лорис-Меликов принялся рассылать сенатские ревизии по стране, собирать сведения о революционерах. Докладывал царю, что под надзором состоят 31.152 человека, 6.790 задержанных, и Александр II записал в дневнике: «Лорис-Меликов собирается лично изучить каждое дело».
11 апреля он представил государю доклад, что надо твердо координировать органы власти для борьбы со смутьянами, но и повторял свой тезис опоры на общественность – для этого проявить «благорасположение» к земствам и городским самоуправлениям, реформировать систему образования, устранять причины недовольства: облегчить подати и положение крестьян, даровать права раскольникам, преобразовать административные учреждения. Для централизации Лорис-Меликов
