Александр II Освободитель. От России крепостной к революционной - Валерий Евгеньевич Шамбаров
Но православие утверждалось не только архиереями, миссионерами, проповедниками. Господь открывал светочи веры в народной толще. В Томской губернии доживал свой земной век праведный старец Федор Кузьмич, бывший император Александр I, оставивший престол для покаяния и молитвы. В еще недавно второразрядной Введенской Оптиной пустыни под Козельском прославились, сменяя друг друга, святые старцы – Лев, Макарий, Моисей, Антоний, Иларион, Амвросий, Анатолий, Исаакий… К ним потянулись паломники со всей России за советом, духовной помощью. А в грязном портовом Кронштадте среди трущоб, пьянства, разврата появился настоящий чудотворец, обычный рядовой священник Иоанн Сергиев, по молитвам которого исцелялись больные, разрешались безвыходные ситуации. К нему тоже стали стекаться люди – а чудеса и известия о них восстанавливали и укрепляли шатающуюся веру. Учеником праведного Иоанна Кронштадтского стал талантливый офицер Леонид Чичагов, будущий святой митрополит Серафим. А в семье наследника подрастал сын Николай, будущий святой великомученик…
Вера жила – и Россия жила. Берлинский конгресс очередной раз показал ее политическую изоляцию. Горчаков, лечившийся за границей, настойчиво слал царю прежние проекты – сближаться с Францией. Но Франция-то ни малейшей дружбы не проявляла. На нее же Германия пока не лезла. Скандал с освобождением террориста Гартмана стал завуалированным плевком в адрес царского правительства, и российский дипломат в Париже Татаринов делал правильный вывод о заграничных кукловодах революционеров: «Достаточно внимательно почитать наиболее авторитетные французские газеты, чтобы не осталось сомнений в наличии сговора между поджигателями этих настроений и махинациями нигилистов в России, социалистов в Германии и анархистов всех мастей в Италии, Испании и других местах». Автор приходил к заключению, что самая разумная политика – альянс с немцами. «Вызывать раздражение Германии и провоцировать ее бесплодным любезничанием с Францией Гамбетта и Флоке было бы преступлением против России, династии и здравого смысла» [24, с. 316].
Именно это и пытался сделать Александр II, восстановить партнерство с Берлином. Бисмарк вроде бы встретил инициативу с радостью. В августе 1879 г. царь встретился с оправившимся после ранения своим дядей Вильгельмом. Долго беседовали, а Гирс, заменивший Горчакова, вел переговоры с Бисмарком. Однако германский канцлер плел собственные игры – настаивал, чтобы в союзном соглашении участвовала и Австро-Венгрия. После ее поведения в турецкой войне Россия восприняла такие предложения без восторга.
Однако Бисмарк ставил это непременным условием. Хотя вскоре выяснилось, что он темнил. Одновременно вел переговоры с Андраши. Австро-Венгрия как раз и боялась, что русские захотят расквитаться за враждебные выходки, за Боснию с Герцеговиной. А Германия, по сути, предлагала ей покровительство. В октябре 1879 г. Бисмарк известил Россию, что заключил с Австро-Венгрией военный союз. Против кого он направлен, догадаться было не трудно. После этого и договор с Россией, который готовил Гирс, превратился лишь в новую редакцию чисто декларативного «Союза трех императоров».
А англичане продолжали войну в Афганистане. Якуб-хан, наследник убитого Шир-Али, капитулировал. Отдал британцам приграничные области, открыл всю страну для их свободного прохода и проезда, признал над собой их покровительство, согласившись принять английскую миссию и «следовать ее советам». Но часть афганцев возмутилась. Приехавшего в Кабул резидента Каваньяри со свитой из 75 человек перебили взбунтовавшиеся воины эмира. В ответ англичане оккупировали Кабул. Их войска двинулись на север страны, вторглись в Афганский Туркестан – это было уже рядом с российскими владениями.
В таких условиях оставлять «ничейной» буйную и враждебную Туркмению было никак нельзя. В 1879 г. в Закаспийскую область с Кавказа перебросили дополнительные войска, собралось 10 тыс. пехоты и конницы, 34 орудия. Поход на туркмен возглавил герой недавних побед генерал-лейтенант Лазарев. Хотя при подготовке выяснилось, что обеспечить обозы с продовольствием для такого количества солдат не получается. В августе Лазарев выступил с половиной корпуса. А зноя пустынь не выдержало его сердце, через две недели марша Лазарев умер.
Командование опять принял Ломакин. А туркмены снова сражаться в поле не стали, засели в Геок-Тепе. 28 августа русские авангарды дошли до крепости. Из ворот вылетела масса воинов. Их побили шквалом пуль, они кинулись обратно, давясь в воротах. Наши солдаты погнались в штыки, преследовали до самых стен. Подтянулись и главные силы. Развернули пушки, открыли огонь. Но снаряды полевых орудий не пробивали глиняные стены трехсаженной толщины. А с продуктами было худо, стоять в осаде было нельзя.
Ломакин приказал воинам, измученным дорогами через пустыни, штурмовать ночью. Полезли без подготовки, нахрапом. Туркмены встретили огнем английских винтовок, завязалась свирепая рубка. Погибло 200 солдат и офицеров, 250 было ранено. Колонны отступили в полном беспорядке, темнота усугубила неразбериху. Хотя туркмены в это же время собрались на маслахат (военный совет), и настроения были унылые. У них полегло 2 тыс. воинов, был тяжело ранен главный предводитель Берды-Мурат-хан. Сошлись, что надо просить мира. Утром выслали делегатов и… обнаружили, что русские снимают лагерь. Побрели обратно через каракумские пески. Туркмены восторженно праздновали победу – со скачками, пальбой, угощениями. Всех пленных изрубили и с их трупов собирали жир: по местным поверьям, жир врагов заживлял раны.
Теперь всякая возможность договориться миром была похоронена. Туркмены занеслись, они – победители русских! Их нападения резко активизировались. Бухарский эмир прислал царю совет, что на туркмен нельзя идти иначе, чем со 100-тысячным войском. А хивинский хан и иранцы убеждали русских, что лучше их вообще не трогать, «так как храбрее и сильнее текинцев нет никого на свете». Но Александр II велел готовиться к новому походу. И немедленно, пока англичане по соседству заняты боями с непокорными племенами.
Начальником Закаспийского отдела назначили еще одного героя минувшей войны, Тергукасова. Однако он только начал приводить в порядок войска после печального возвращения, разболелся и выбыл по здоровью. Тогда царь сам выбрал командующего – Скобелева. Вызвал к себе, лично предоставил ему большие полномочия, ресурсы. Скобелев еще из столицы послал войскам первый приказ всего из одного слова: «Подтянуться!» Впрочем, «подтягиевнием» дело не ограничилось.
«Белый генерал», пользуясь особыми правами от государя, затребовал себе лучшие новинки: скорострельные картечницы Гатлинга (прообраз пулеметов), аэростаты, холодильники, опреснители, паровозы. Набрал в помощники лучших специалистов. Морские перевозки поручил прославившемуся капитану II ранга Макарову. Талантливому инженеру Анненкову приказал сразу же начинать строительство в пустыне железной дороги. Начальником штаба взял отличного хозяйственника Гродекова, он занялся устройством продовольственных баз, даже на сопредельной иранской территории.
Скобелев самолично проверял подготовку и снаряжение войск, четко рассчитал операцию. 4 июня 1880 г. 8 тыс. пехоты и конницы с 64 орудиями выступили налегке, без лишних грузов.
