Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин
Статья 8. Круг дел, ведаемых Национальным Союзом и его особыми органами, определяется регламентом Учредительного Собрания каждой нации, избираемого членами нации в пределах У. Н. Р. на основах всеобщего, прямого, тайного и пропорционального, без различия пола избирательного права. Этот регламент утверждается Учредительным Собранием У. Н. Р., или Всеукраинским Народным Съездом.
Разногласия, могущие возникнуть между Учредительным Собранием нации и Учредительным Собранием У. Н. Р., передаются для разрешения в согласительную комиссию из равного числа представителей обоих этих учреждений.
Статья 9. Органы Национального Союза являются государственными установлениями и действуют на общих основаниях.
Высшим органом Национального Союза является Национальный Совет, избираемый всеми членами Союза, согласно ст. 3 закона.
Высшим исполнительным органом Союза является Национальная Управа, избираемая Советом и перед ним ответственная.
Статья 10. В Генеральный Секретариат У. Н. Р. входят секретари от наций, организованных в союзы. Нации великорусская, еврейская и польская имеют отдельного секретаря каждая.
Статья 11. Все разногласия по вопросам компетенции, могущие возникнуть между органами Национального Союза с одной стороны и органами управления и местного самоуправления — с другой, передаются на решение административными отделениями в соответственные судебные учреждения.
Статья 12. Национальные Союзы У. Н. Р. имеют право входить в состав национальных своих Союзов, действующих в границах Российской Федеративной Республики.
К моменту внесения законопроекта, отношение украинских партий к национальным меньшинствам, и в частности к еврейскому меньшинству значительно ухудшилось. Атмосфера благожелательства, которая преобладала в первые послереволюционные месяцы, сменилась явным или плохо скрытым недоверием и недоброжелательством. Описывая в петербургском «Рассвете» от 31 января 1918 г., на основании отчетов из Киева «обстоятельства, при которых родилась еврейская национальная автономия», А. Давидсон (псевдоним редактора газеты, А. Д. Идельсона), писал:
«Заседание представляло сплошную даже не ругань, а какое-то издевательство над «меньшинствами», т. е. евреями, лезущими с какими-то автономиями. Зала дышала не только ненавистью, но и презрением, и она встречала еврейских ораторов не возгласами одобрения или недовольства, а сплошным хохотом. Правда, через пару дней опомнились, застегнулись на все пуговицы и приняли проект, но истинное отношение представителей Украины обнаружилось именно на первом заседании, когда у людей на языке то, что на уме».
Последнее чтение и голосование законопроекта произошло 9 января.
Ряд ограничительных возражений и поправок, внесенных представителями Бунда и не еврейских партий, был отвергнут. Но Рада вычеркнула всю статью 10-ю, которая предусматривала вхождение в состав Генерального Секретариата Секретарей, представляющих «нации, организованные в союзы»; представители великорусского, еврейского и польского меньшинств не рассматривались, как полноправные члены Кабинета. С этим изменением, законопроект был принят единогласно в редакции комиссии.
Хотя обсуждение законопроекта проходило в весьма напряженной атмосфере и часто прерывалось антисемитскими выкриками с хоров, организованная еврейская общественность встретила вотум Рады с большим удовлетворением. Представитель Бунда М. Рафес приветствовал его, как «крупнейшей важности акт, которого еще не знает ни одна страна в Европе». М. Зильберфарб сравнил его с актами Великой Французской революции: «Тогда были провозглашены Права Человека, сегодня же прокламировали Права Нации». Н. Сыркин писал в сионистском «Телеграфе»: «Старая мечта осуществляется». Некоторые киевские еврейские деятели разослали поздравительные телеграммы в различные еврейские центры — в Петроград, в Америку, в Австрию. Еврейские социалистические партии стали поспешно вырабатывать программу действий.
* * *
Принятие Радой закона о национально-персональной автономии должно было бы, казалось, отметить начало украинско-еврейского сближения. В действительности, однако, как констатирует И. Чериковер в своей работе, «Антисемитизм и погромы на Украине», закон этот «был принят тогда, когда украинские деятели... порвали идейно с представителями национальных меньшинств; это в значительной степени лишало закон его значения».
Некоторые еврейские партии приветствовали Первый (10 июня) и Второй (3 июля) Универсалы, в которых украинские деятели еще оставались на почве федерации с Россией и не рвали государственно-правовой связи с ней. Но, начиная с октября-ноября 1917, в украинском движении произошел резкий перелом :в сторону «самостийности» и разрыва с Россией. Выражением этого нового курса явился Третий Универсал, принятый Радой 9 ноября и прокламировавший создание Украинской Народной Республики. «Он был предложен Раде украинскими вождями совершенно неожиданно для еврейских партий, которым пришлось в атмосфере подозрений и разгорающихся националистических страстей дать на него ответ», — свидетельствует И. Чериковер. «Национальным меньшинствам было устроено нечто вроде экзамена на верность украинскому делу».
Прижатые к стене, все еврейские члены Рады голосовали за Третий Универсал. Несомненную роль в этом их вотуме играло включение в текст этого документа пункта о национально-персональной автономии: «Украинский народ, — гласил этот пункт, — сам долгие годы боровшийся за свою национальную свободу и ныне ее добившийся, будет твердо охранять свободу национального развития всех народов, на Украине живущих. А потому объявляем, что народам великорусскому, еврейскому, польскому и иным на Украине предоставляем национально-персональную автономию». Это дало возможность представителю Бунда А. Золотареву заявить, что «когда мы видим, что освобожденный украинский народ дает и нашему народу свободу, мы берем на себя часть ответственности за этот акт и от всего сердца подписываемся под Универсалом».
Слова «от всего сердца» несомненно были преувеличением: в действительности, все еврейские представители в Раде были глубоко смущены новым национально-политическим курсом. Мотивы их тревоги были, однако, не тождественны. Социалистические партии мыслили в обще-политических категориях: «Прокламирование украинской республики может быть воспринято так, будто мы рвем на части живое тело России», заявлял на заседании Малой Рады 7 ноября представитель «Фарейнигте», М. Литваков; в том же духе высказались представители Бунда и Поалей Цион. Иначе подошел представитель сионистской фракции, Н. Сыркин: «Одно нас останавливает в этом акте, — а что, если принятие этого Универсала вызовет еще больше анархии? Что будет, если эта анархия, от которой обыкновенно страдают в первую голову евреи, теперь еще больше усилится?»
Высказанные еврейскими членами Рады сомнения и оговорки явно раздражали украинских деятелей, вызывали с их стороны растущее недоверие. Накопившийся антагонизм неоднократно прорывался на заседаниях Рады. Украинский социал-демократ Неронович заявил 16 декабря 1917 г.: «Я никогда не верил национальным меньшинствам». Когда 6 января 1918 г. выступил представитель Бунда М. Рафес, ему с хор кричали: «в синагогу», и не давали говорить.
До открытого конфликта дошло 11 января 1918 г., когда Рада приступила к голосованию Четвертого Универсала, прокламировавшего полное отделение от России. Отношение всех еврейских партий к этому акту, санкционировавшему распад России и разрывающему российское еврейство на части, было резко отрицательное. Однако, против него голосовал лишь Бунд вместе с российскими меньшевиками; представители остальных еврейских партий (кроме сионистов, которые в этом голосовании не участвовали) воздержались от голосования.
Среди
