Евгений Кукаркин - Мне приказал ОН
Меня подбирают руки Павла.
- Быстрее, лейтенант, сейчас набегут...
Где-то вдоль улицы стрельба и гремят разрывы гранат.
- Что со мной?
- Вы упали.
- А этот...?
- Забросил в машину.
- Какую машину?
- Не до объяснений. Пошли.
Рядом Дарья, они тащат меня волоком. Головой забрасывают на заднее сидение машины, прямо на живот неподвижного Лешки. Павел заводит машину и задом разворачивается на улицу. Вдруг что то плюхается мне на спину, и слышится отчаянный крик Сейфулина.
- Пошел.
От этой тяжести я совсем... сдох. Опять потерял сознание.
Меня приводит в чувство вода, она льется на подбородок и затекает под рубашку на грудь. Кругом темно, только фонарики освещают лицо.
- Лейтенант, все в порядке? - слышен голос Дарьи.
- Где мы?
- Где то на лесной дороге.
- А что с этим, Свищевым?
- Упакован, - это уже голос Сейфулина.
- Павел, сориентируйся, надо спрятать машину и вернуться в Россошь за радиостанцией.
- Сейчас.
Фонарики сдвинулись вперед.
- Не могу, товарищ лейтенант, надо дождаться рассвета. Мы мчались по первым попавшимся дорогам, у меня нет ни каких ориентиров.
- Хорошо, ждем рассвета.
Мы подняли над машиной брезент и затихли, подремывая.
Утром Павел прошелся по дороге вперед и назад, потом пришел к машине.
- Я думаю, надо машину бросить вон там в кустах и идти на юг...
- Нам нужна радиостанция.
- Я знаю. Поэтому предлагаю разделиться. Вы втроем, вместе с пленным идете к речке Новая Калитва, до этого поворота, - он показывает мне карту, и ждете меня. Я приду с радиостанцией. Если через три дня ничего не появлюсь, уходите...
- Пойдет. Будь осторожней. Григорий наверно погиб из-за неосторожности...
- Почему так думаете?
- Он мне оставил знак, что все в порядке...
- Хорошо, я пошел.
Павел от нас уходит. Мы закатываем машину в кусты. Я развязываю Лешке рот.
- Пошли.
- Не пойду.
- Дурак, тебе была обещана жизнь, а так... получишь пулю и загнешься здесь.
- Хорошо, иду.
- Сейфулин...
- Я
- Пленного под твою ответственность. Руки не освобождать, привязать дополнительно веревку и как на поводке вести до места...
- А если он захочет?
- Сними штаны сам, потом застегни, но перед этим привяжи конец веревки за что-нибудь...
- Есть.
Весь день мы шли до реки, и когда вышли на берег, я повел отряд на запад к изгибу реки. На месте встречи, мы замаскировались в кустах и сделали из лапника, что-то похожее на лежанки.
- Эх, пожрать бы, - говорит Сейфулин. - Мы же все свои мешки там оставили.
- Лучше попей воды, она рядом.
- Ну ее... Неужели Павел не догадается захватить еды.
Павел пришел на следующий день, усталый как черт. Он принес радиостанцию и мешок с едой, все же догадался...
- Ну что там в городе?
- Суматоха. Кругом полно патрулей, дороги перекрыты жандармами.
- Дарья, когда у тебя связь?
- Вечером.
- Тогда ребята всем в воду?
- Что???
У них полное недоумение.
- Нам надо на ту сторону реки.
- Но вода такая холодная, что сразу загнемся.
- Река метров двенадцать. Не успеем замерзнуть.
- А как же этого?
Они кивают на пленного.
- Развязать. Вас три человека, попытается удрать, пристрелить и утопить, но сначала сделайте небольшой плот. Радиостанция должна быть сухой.
Дно реки поганое, все в ветвях, корнях и обрушившихся деревьях. Проклиная все на свете, наш отряд и Лешка перебираемся на тот берег. Я разрешаю в лесу, сделать из плащ-палаток шатер и разжечь костер. Мы долго греемся, потом Лешку связываем опять. Вечером Дарья выходит на связь.
- Вам ответ. Вот.
При свете фонариков и отблесков костра, читаю.
- "Поздравляем, с успешной операцией. Ждите выхода в эфир завтра. Лавр."
- Кто это? - удивляется Сейфулин.
- Лаврентий Павлович... Берия, наш нарком.
Наступила жуткая тишина.
Прошла половина суток, на том берегу лай и шум. Мы залегли в кустарнике, приготовившись к бою. Вдоль берега идут солдаты с собаками. Они проходят нас и идут дальше вверх по течению.
- Почему же нас не учуяли? - удивляется Дарья.
- Сейчас большие росы по ночам, - пытается объяснить Павел, - если бы они шли за нами через два часа...
- Значит они шли за тобой Павел, по твоим следам, - говорю я.
- Не может быть, Я был осторожен.
- Хорошо, что мы вовремя переправились, - замечает Дарья.
Мы опять дождались очередного сеанса связи. Дарья, писк морзянки быстро переносит в блокнот в виде колонок цифр.
- Странно, они попросили подождать и не прерывать связь.
Она расшифровывает и бледнеет. Голос ее почти охрип.
- Это вас, он...
- Кто?
- Сталин.
Я выдергиваю лист бумаги.
" Немедленно. Лично лейтенанту Маркову. Приказываю расстрелять предателя родины. Василий."
- Сообщи, шифровку принял. Выполняю приказание.
Дарья зашифровывает ответ и передав в эфир, опять получает колонки цифр. На этот раз эта шифровка из управления НКВД.
"После выполнения приказа, отправляетесь на запад, В районе Обояни войдете в отряд Кичкаря. Там получите указания. Кант. "
- Ну что же нам все ясно. Поднимайтесь, Свищев. Пошли.
Я вывожу его из нашего убежища и веду в лес. Перед большой сосной разворачиваю.
- Серега, меня приказали расстрелять?
- Да.
- А ты им верил...
- Верю и сейчас.
- Вытащи у меня из кармана портсигар. Там письмо и адрес Веры. Позаботься о ней.
Я выдергиваю из нагрудного кармана кителя металлический портсигар с красивыми тиснеными вензелями и узорами, весьма большую редкость на фронте. Раскрываю его и вижу там чуть сыроватые бумаги.
- Хорошо.
Я поднимаю пистолет. У Лешки из глаз льются слезы.
- Прощай, Серега.
Несколько раз стреляю ему в грудь. Он кулем падает на землю. Ко мне подходит Павел и Сейфулин. Павел вдруг выдергивает пистолет и стреляет Лешке в голову.
- Зачем это? Уже не нужно, он мертв.
- Мне приказано сделать контрольный выстрел.
Я не спрашиваю, кто приказал, но я уже знаю, кто в нашем отряде подослан палачом.
Теперь мы свободны от лишнего "груза", по приказу идем на запад.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Кончилась война. Я не дошел даже до Германии. Сначала попал в партизанский отряд Кичкаря, потом из-за болезни живота, меня на самолете отправили в Москву, опять долго лечился. Лишь, в декабре 1944 года, меня комиссовали и разрешили ехать в Ейск. Там я женился на Тасе, устроился работать на обувной фабрике.
Июль 1965 года.
Опять в Москве. Жара не обычная. Меня встречает Дарья. Располневшая до невозможности. Она хлопает по плечу и говорит.
- А ты ничего. Хорошо выглядишь.
- Тогда я был доходягой.
- Помню, мне все тогда казалось, что ты потом обливаешься, от того, что трусишь. Потом Сейфулин сказал, в чем дело. Сильный ты мужик, Сережа.
- А где Сейфулин?
- Где то в Казани, служит в милиции. Важный стал. Павла убили где- то в Кенигсберге. А Григория не убили, ты знаешь, он дожил до победы...
- Что же с ним было?
- Сейфулин мне сказал. Григорий попался из-за предательства, проболтался в тюрьмах, а потом наши под Корсунем его освободили. Но дожил мужик до встречи, умер и причем, в день смерти Сталина. Ты сейчас куда поедешь, ко мне или в гостиницу?
- Хочу поехать к нему..., на дачу...
- Как хочешь, я тебя отвезу, но предупреждаю, там забор, охрана, к нему не пройти...
- Давай попытаемся.
Дарья ведет к "москвичу". За рулем усатый мужчина.
- Знакомься, мой муж, Костя.
Тот кивает головой.
- Сергей.
- Залезай в машину, я буду указывать маршрут.
Мы садимся в машину.
- Как там Тася?
- Молодцом. Уже завуч в школе.
- А сын?
- В артиллерийском училище на втором курсе.
- По стопам папочки пошел. Направо, потом опять прямо, - она указывает мужу куда ехать.
- А твоя дочь, уже выскочила за муж.
- Дуры сразу за муж не выскакивают, умчалась на великую стройку, город Шевченко возводят... Теперь влево...
Машина послушно сворачивает влево.
Мы едем час, наконец появляется высокий двух метровый забор.
- Приехали. Ты уж иди к калитке сам.
- Хорошо.
Я долго давил на кнопку звонка. Молодой парень в светлой рубахе, открыл дверь.
- Вам чего?
- Мне бы поговорить с Никитой Сергеевичем.
- Вам назначали?
- Нет.
- Тогда не могу.
- Скажите ему, старый фронтовик, хочет кое что уточнить для истории.
Тот смотрит на мою грудь. Орден Ленина, Красной Звезды, медали "за отвагу" и "Сталинградскую битву", полученные мной за Харьковскую операцию и действия под Россошью.
- Ваши документы.
Я достаю паспорт. Охранник долго читает, посматривая на меня.
- Я сейчас поговорю.
Меня впустили через четверть часа. Охранник ведет через сад к небольшой беседке. На скамейке он, Никита Сергеевич, без традиционной шляпы, чуть усталый, в помятом костюме, но глаза безумно любопытные.
- Марков Сергей Павлович, я о вас не слышал... Где вы воевали?
