Лев Колодный - Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Конец тринадцатой главы
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ ХУДОЖЕСТВ.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ о том, как Церетели избрали президентом Российской академии художеств и о том, что он сделал для нее, чуть было не развалившейся на суверенные академии Москвы и Санкт-Петербурга.
Все государственные академии Советского Союза, подобно Политбюро ЦК партии, делили избранных на две категории. Первую составляли кандидаты в академики, члены-корреспонденты; вторую — действительные члены. Последние, собственно, и являлись полноправными академиками, имели право решающего голоса, получали денежные вознаграждения более высокие, чем члены-корреспонденты.
Членом-корреспондентом Академии художеств СССР Церетели избрали в 1979 году, прошел он в это высокое собрание как монументалист. Он руководил созданным им отделение дизайна, которое представлял долгое время в единственном числе.
Президентом Российской академии художеств, сокращенно — РАХ, после развала Советского Союза художники избрали графика Николая Пономарева, много лет возглавлявшего Союз художников СССР. Родившись в 1918 году, он на шестнадцать лет был старше Церетели. Разница в возрасте не мешала дружбе. Вместе они летали в Америку на презентацию Колумба, в Испанию на открытие памятника Колумбу. Вместе заседали в совете, наблюдавшем за восстановлением Храма Христа.
Последний раз тяжело и долго болевший президент собрал после долгого перерыва Общее собрание в конце 1995 года. У некогда богатой и влиятельной академии не хватало денег даже на то, чтобы оплатить дорогу и командировочные расходы иногородних членов. Даже отремонтировать туалеты в здании президиума, бывшем особняке Ивана Морозова, она не могла. Пол почернел. Стены посерели. Пономарев называл академию "процветающим государством искусств", таким ее видел в идеале. На практике она влачила жалкое существование, брошенная на произвол судьбы правительством новой России.
Отчитываясь, президент помянул о прошедшей в Париже выставке картин московского и петербургского художественных институтов. Рассказал о задуманном музее современного искусства, о другом будущем музее, где бы выставлялись произведения воспитанников академии. Озвучивал, о чем не знали слушатели, идеи друга. Картины в Париж отправили на его средства, оба музея именно он намеревался открыть в Москве. В ту пору Церетели играл роль одного из вице-президентов. А когда Пономарев заболел, то поручил руководить академией самому молодому по возрасту заместителю. Им был шестидесятилетний Зураб Константинович, не обижавшийся, когда старые сотрудники аппарата называли его по имени.
Тогда Церетели все время проводил на Поклонной горе. Сюда в полном составе на автобусах приехали члены президиума, чтобы посмотреть обелиск Победы. Они знали, как этим проектом долго занимались академики Вучетич и Томский со своими помощниками. Все помнили крах, который потерпела группа скульпторов во главе с членом-корреспондентом Академии художеств СССР Юрием Черновым. Красное знамя с профилем Ленина и красной звездой на флагштоке так и не водрузили на холме над Можайским шоссе. Много тогда успели сделать моделей, много отлили в бронзе скульптур, задуманных по проекту покойного Николая Томского. Все пошло прахом. Выбросили на свалку фигуры победителей, рабочих, колхозников и партизан. Новая власть отреклась от Ленина и красных знамен.
И вот теперь начатое академиками дело заканчивал неожиданно для многих Зураб Церетели. В полном составе президиум поднялся на Поклонную гору, чтобы поддержать вице-президента, когда началась кампания травли "Трагедии народов". Всем композиция понравилась, в том числе двум известным скульпторам Льву Кербелю и Юрию Орехову. Результатом экскурсии на заснеженный холм стал протест Российской академии художеств, направленный в инстанции, решавшие судьбу композиции. Никто тогда с мнением Героев Социалистического Труда, лауреатов Ленинской и Государственной премий, академиками и профессорами не посчитался.
Академики составили коллективный протест и когда пытались демонтировать Петра. Текст долго редактировали, подготовили два варианта, мягкий и жесткий, обсуждали, какой принять. Выбрали непривычный, жесткий: "Президиум Российской академии художеств выражает недоумение и возмущение по поводу злобных выпадов против художника и протестует против продолжения этой кампании в средствах массовой информации".
Эти средства проигнорировали протест, под которым стояли подписи десяти членов президиума во главе с Николаем Пономаревым, утративших "связи с общественностью". Письмо никто не опубликовал, что лишний раз доказывало, как низко пал авторитет, некогда высоко поддерживаемый партией и правительством.
Когда Николай Пономарев умер, членам президиума, где, как писали, "время остановилось", предстояло избрать исполняющего обязанности президента. 21 апреля 1997 года дворец на Пречистенке привлек всеобщее внимание. Выбор академики сделали в пользу Церетели. Хотя в кулуарах называли другие имена и фамилии, ласкавшие русское ухо. Многим именитым художникам России он казался "чужаком и нуворишем", они опасались, что "академия станет придатком его империи", о чем писали газеты без ссылки на источники. А заявление о готовности взять на себя обязанности президента и спонсора "вызвало бурю эмоций".
— Я первый вице-президент и должен был быть президентом. Но, поскольку я сейчас нездоров, Зураб назначен временно исполняющим обязанности президента, — говорил в те дни Лев Ефимович Кербель. Ровесник Октябрьской революции, чей день рождения падает на 7 ноября, в свои годы крепко держит резец. Его белокаменная композиция матери-Родины, оплакивающей погибшего солдата, установлена в Зале памяти на Поклонной горе. Его Петра-работника отлили из бронзы и подняли на пьедестал в Измайлово. Память у него крепкая. Не забыл мастер, как давным-давно его "первый ученик" Эрнст Неизвестный, которому, уехав в командировку в Китай, доверил слепить с собственного эскиза монумент — "выдал конечный результат за собственный".
Накануне выборов президента Российской академии художеств в ноябре 1997 года в популярном еженедельнике я прочел такие его признания:
— Рядом со мной померк однажды даже Леонардо да Винчи. Помню, была у меня выставка в итальянском городе Турине. В одном зале висели его работы, в другом — мои. На мои работы ходило смотреть гораздо больше народа.
— Художественная интеллигенция меня знает, и мне сказали, что с днем рождения меня будет поздравлять весь Военно-Морской флот, я ведь участвовал в операциях Северного флота.
По-видимому, больше всех ваятелей Советского Союза сделал Лев Ефимович для утверждения на земле идей коммунизма. Ему доверили снять посмертную маску со Сталина. Его монументальный Маркс непоколебимо стоит напротив Большого театра. Никто на глыбу больше не посягает. Большая фигура Ленина возвышается над Калужской площадью. Это последний памятник, установленный вождю в СССР. Сколько их было? Лишь в одном городе страны памятник Ленину работы Кербеля демонтировали. В остальных 76 городах они стоят на прежних местах. И сегодня вылепил бы он череп Ильича, "удивительной красоты", по его словам, Ленина по сей день считает "величайшей фигурой". Это обстоятельство могло в прошлом сыграть решающую роль на предстоявших выборах президента РАХ, несмотря на аналогии с Леонардо да Винчи. Но время Льва Ефимовича, даже при поддержке "всего Военно-Морского флота", ушло вместе с теми, кто покинул Кремль.
Кто еще мог реально претендовать на роль президента Российской академии художеств? В прошлом не раз ими становились главы Союза художников СССР. Роль первого лица в Союзе художников России играл и поныне исполняет Валентин Сидоров, живописец, заслуживший известность и награды пейзажами средней полосы России. Живущие в этой полосе академики с радостью проголосовали бы за своего собрата. Но не все живущие в Москве академики их бы поняли, потому что у них на глазах исчезли странным образом принадлежащие им магазины процветавшего Художественного фонда СССР, салоны, выставочные залы, художественный комбинат в Мытищах. Даже поликлиника художников попала в чужие руки. Где гарантия, что недвижимость Академии при таком управлении не уйдет в том же направлении?
Называлась в кулуарах кандидатура Юрия Орехова, скульптора, автора памятнику Лескову в Орле. Его белого мрамора портрет Брежнева попал на кладбище советской скульптуры, на задворки Центрального дома художника. Но признаны шедеврами Петр Первый, Бах, Гендель, Гете. Незадолго до скоропостижной смерти он рассказывал, что живет по заповеди матери: "Бог подарил тебе день, а ты успей сделать добро ближнему, тому, кто с тобой рядом". Добра успел сделать много. Уговорил дирекцию Русского музея разобрать деревянный ящик, укрывавший долгое время демонтированную с площади статую Александра 111 работы Трубецкого. Пообещал своими руками заколотить ящик, когда изучит это гениальное творение. С тех пор статую могут увидеть в Петербурге все. Мечтал, что его Пушкина установят в Париже на набережной Сены возле Александровского моста. Ему нашли место в Австрии. Юрий Орехов в те дни возглавил большую группу скульпторов, воссоздававших горельефы Храма Христа. Это дело у него хорошо получалось. Но сможет ли Юрий Орехов в 70 лет поднять Академию? Такой твердой уверенности ни у кого не было.
