Оскар Йегер - Всемирная история. Том 1. Древний мир

Пахарь. Прорисовка с античной геммы.

Кузнец с клещами и двуручным молотом. Каменотесы. Один вытесывает каменный блок, другой — колонну. По Вергилию Ватиканскому.

В противоположность этому монархическому и космополитическому развитию в восточной части современного исторического мира, на Западе из основ строго замкнутой народности возникал республиканский Рим и возрос до значения державы, которая, особенно со времени последней войны, все больше и больше начинала привлекать к себе внимание всех царей и народов. И сам город Рим, и римское государство в последние полвека успели существенно преобразиться. Жизнь среди стен, которыми царь Сервий Туллий обнес семь римских холмов, приняла совсем иной характер с тех пор, как Рим стал столицей союза областей и городов, простиравшегося от северных отрогов Апеннин до Регийского пролива на юге. Этот характер жизни был в зависимости, главным образом, от двух начал: от религиозного культа и от политики. Праздничные богослужения и процессии, жертвоприношения перед алтарями быстро выраставших в Риме святилищ, совещания жрецов, вызываемые какими-нибудь явлениями, требовавшими тщательного обсуждения с религиозной точки зрения, — и рядом с этим деловая, гражданская жизнь в виде заседаний сената, народных собраний, торжественных вступлений в должность или сложения с себя должностей высшими сановниками; или же военная жизнь — набор войск и торжественное принесение присяги новобранцами, выселения из Рима военных колоний… Изредка же радостное и трогательное зрелище триумфального вступления в Рим полководца-победителя, за колесницей которого следовало его торжествующее войско, — вот те впечатления, которые являлись в Риме ежедневными, происходили на глазах у всех граждан и у постоянно возраставшего наплыва заезжих иноземцев. Под этими же впечатлениями вырастало и римское юношество. В городе в это время все улицы были вымощены, два водопровода уже проводили в него воду. Особенно изменился форум — этот главный центр города: статуи именитых мужей, в том числе и греческих знаменитостей, украшали его, здесь же находилась особая трибуна, которая называлась грекостасис и предназначалась для именитых гостей из иноземцев, которым почему-либо было интересно взглянуть на форум и послушать, что на нем говорилось.

Оратор. Римская статуя.

Париж, Лувр. У левой ноги статуи — панцирь черепахи (животного, посвященного Меркурию), на котором авторская подпись по-гречески: «КЛЕОМЕН, СЫН КЛЕОМЕНА, ИЗ АФИН».

В этой трибуне появлялись и иноземные послы. Так, например, здесь в 273 г. до н. э. все видели послов, присланных в Рим из Александрии, от двора Птолемеев. Греческое влияние в это время начинало возрастать. С 269 г. до н. э., с введения ценности на серебро, Рим вступил в круг эллинской монетной системы, и в то же время монетным дворам в союзных и подвластных Риму общинах было дозволено чеканить только разменную монету.

Римские бронзовые монеты.

1 — Литой асс (1 либра (327,45 г), с головой Януса); 2 — Литой семис (1/2 либры, с головой Юпитера); 3 — Чеканный асс; 4 — Литой триенс (1/3 либры, с головой Минервы); 5 — Чеканный семис; 6 — Чеканный триенс; 7 — Литой квадранс (1/4 либры, с головой Геркулеса); 8 — Литой секстанс (1/6 либры, с головой Меркурия); 9 — Литая унция (1/12 либры, с головой богини Ромы);10 — Чеканный квадранс; 11 — Чеканная унция; 12 — Чеканный секстанс.

Римские серебряные монеты.

Двойной денарий.

АВЕРС. Голова с двумя безбородыми лицами.

РЕВЕРС. Юпитер на квадриге, надпись вогнутыми буквами «ROMA».

Стоимость 20 ассов, вдвое больше денария.

Двойной викториат, эквивалентен денарию.

АВЕРС. Голова Юпитера в лавровом венке.

РЕВЕРС. Крылатая Виктория, венчающая трофей. Надпись «ROMA». Минимальный вес 3,76 г.

Денарий.

АВЕРС. Паллада либо Рома, цифра «X» (означает денарий, т. е. 10 ассов).

РЕВЕРС. Диоскуры на конях. Надпись «ROMA». Минимальный вес 3,93 г.

Викториат, эквивалентен квинарию. Называется так из-за изображения на нем богини Виктории.

Квинарий.

АВЕРС. Голова Минервы, цифра «V» (квинарий, или 5 ассов).

РЕВЕРС. Диоскуры под двумя звездами и надпись «ROMA», как на денарии. Буква «Н» — эмиссионный знак. Минимальный вес 1,795 г.

Полувикториат.

АВЕРС. Голова Аполлона в венке.

РЕВЕРС. Крылатая Виктория, венчающая трофей, между ними — буква «D». Та же стоимость, что у сестерция. Надпись «ROMA». Викториат был отчеканен ок. 228 г. до н. э., полувикториат — ок. 104 г. до н. э.

Сестерций.

АВЕРС. Голова Минервы и обозначение сестерция «HIS» (2,5 асса).

РЕВЕРС — как у динария и квинария.

Римские золотые монеты.

Золотой денарий (аурей, 25 денариев или 100 сестерциев).

АВЕРС. Голова Юпитера.

РЕВЕРС. Орел, сидящий на молнии; надпись «CN. LENTVL». Аурей рода Корнелиев весит только 7,72 г, а рода Корнифициев — 7,97 г (возможно, он лучше сохранился).

Золотой квинарий, или полуаурей.

АВЕРС. Погрудное изображение Виктории, надпись «С. CAES. DIC. TER».

РЕВЕРС. Жертвенная ваза, надпись «L. PLANCT. DIC. TER». Золотой квинарий рода Мунктиев.

60 сестерциев.

АВЕРС. Голова Марса, цифры «VX».

РЕВЕРС. Орел, сидящий на молнии; надпись «ROMA». Монета кампанской чеканки времен начала чеканки золотых монет.

40 сестерциев.

АВЕРС. Голова Марса, цифры «ХХХХ».

РЕВЕРС. Орел, сидящий на молнии; надпись «ROMA». То же монета кампанской чеканки и того же времени.

20 сестерциев. Марс и цифры XX (двадцать). Остальное — как у двух предыдущих монет

Даже и в области народных нравов и народных увеселений подражание грекам становилось все более и более заметным: возлежание за столом вместо сидения, надгробные надписи, бег колесниц во время главного празднества «римских игр»; и уже с 364 г. до н. э. явились на площадях Рима деревянные подмостки для всякого рода свободных художников (spatiatores, grassatores), выступавших для забавы народа. Эти забавы вскоре были сначала дополнены, а потом и вытеснены настоящими театральными зрелищами. О поэзии, да и вообще о литературе, еще почти не слышно. Из поэтических форм известен только один в высшей степени однообразный размер, который был уместен только на надгробных надписях, для придания им большей торжественности, но не годился для поэтического вдохновения, например: «Cornelius Lucius Scipio Barbatus».

Древнейший римский саркофаг Луция Корнелия Сципиона Бородатого.

Жалки были и начинания исторического повествования, которые относятся именно к этому времени, когда и народ, и его руководители дожили до полного государственного самосознания и вместе с тем до убеждения, что божество удостаивает их родной город своего особого благоволения. Эти начинания не заслуживают даже и названия литературы, т. к. и они находились на той ступени развития, когда еще не могли служить для чтения или для целей внутреннего развития, а только для удовлетворения непосредственно практических потребностей. Писали в Риме много и писать стали очень рано. Так, например, неизбежно приходилось вести списки должностных лиц, и они послужили основанием краткой хроники, ведение которой входило в круг обязанностей греческого сословия. Но этого было недостаточно, чтобы сохранить в народной памяти сведения о древнейшем периоде его истории, который и тогда уже заслуживал серьезного исследования. О таком исследовании и помину не было, но зато не было недостатка в литературном усердии греков, которые охотно принялись за пополнение римской истории своими троянскими легендами и родословными таблицами, своими истолкованиями и измышлениями смелой фантазии. В 296 г. до н. э. на форуме было выставлено медное изображение обоих богов-близнецов (Ромула и Рема) с волчицей, будто бы вскормившей их. Следовательно, легенда об основании Рима в эту пору получила уже известного рода значение. Она тотчас же глубоко укоренилась в народе, т. к. была вызвана к жизни греческим искусством и стояла в полном соответствии со всеми веяниями времени, отовсюду наносившими семена эллинской культуры. Несколько лет спустя, в 293 г. до н. э., из расплавленного оружия и доспехов самнитов на Капитолийском холме было отлито колоссальное медное изваяние Юпитера, которое видно было даже с окрестных высот. В это же время художник из патрициев, принадлежащий к древнейшей патрицианской семье Фабиев, берется за кисть, чтобы расписать стены одного из капитолийских храмов — ясное доказательство того, как сильно уже действовало греческое влияние на высшие слои римского общества. Что же касается греческого языка, который приобрел в то время всемирное значение и был понятен всем от Геркулесовых столпов до устья Инда, то потребность в нем уже в такой степени ощущалась в Риме, что сюда стали стекаться греческие преподаватели (grammatici) для обучения римлян греческому языку. Об одном из них, некоем Андронике, известно даже столько, что в общих чертах можно проследить его жизнь. Этот Андроник находился в числе тех военнопленных, которых в 272 г. до н. э. римляне увели из Тарента. В качестве раба он попал в дом весьма значительного человека, Марка Ливия Салинатора (о нем еще придется говорить впоследствии), обучал детей и, когда был отпущен на волю, то принял имя своего господина. Марк Ливии Андроник и после своего освобождения от рабства жил на средства от преподавания греческого языка, как, вероятно, и многие другие. В виде пособия к своему преподаванию он составил учебную книгу, нечто вроде перевода Одиссеи сатурнинским стихом; кроме того, он был и актером, и автором произведений для сцены. И, несмотря на то, что он, по-видимому, был человеком необширного ума и весьма ограниченного образования, ему все же выпало на долю быть первым посредником в пересаждении произведений греческого духа на римскую почву.