Николай Задорнов - Амур-батюшка (Книга 2)
Егор давно задумал вязать большой невод. До сих пор он связывал свой старый, купленный когда-то у гольдов, с соседскими и гольдскими неводами в один большой, артельный. А ныне весной задумал Егор сделать для кетовой рыбалки сплошной артельный, посадил вязать стариков.
Егор купил у Кешки всего, что нужно, чтобы окончить невод.
Кешку слушали допоздна. Потом ходили провожать его. Слабая волна чуть слышно плескалась в борт баркаса. Темное судно пятном плыло в ночной мгле.
На другой день, когда торгаши уехали, Егор подумал, что на самом деле надо бы намыть золота и отправиться в Благовещенск. Хотелось увидеть новый амурский город, прииски, запашки крестьян-новоселов по пятьдесят и по сто десятин.
Он решил купить там лошадей и спуститься с ними по Амуру на плоту.
Теперь, каждый из крестьян ехал на речку мыть золото, когда хотел сделать какую-нибудь покупку.
Надо было Наталье платье - она шла в воскресенье на Додьгу. Побывали там и телеграфист и Сашка-китаец с женой Одакой. Сашка мыл золото вблизи новой росчисти Егора. Кузнецов давал ему свою бутарку. Один день китаец кайлил и подымал бадью, а Егор мыл, потом Егор кайлил, а Сашка с Одакой мыли.
Жена телеграфиста умела обращаться с аппаратами, а сам он по воскресеньям бывал на Додьге.
- У Кузнецовых амбар богатый. Всего накупишься, - говорил Тимошка, сидя в солнечный день на отмели и глядя на речку, на берегу которой тарахтели лопаты на бутарках, белели рубахи крестьян и берестяные шляпы гольдов. Тут же беглые, живущие у Федора, Ольга, все Кузнецовы, трое смуглых, голых до пояса китайцев в больших шляпах, Бормотовы молодые и старые.
- "Егоровы штаны" да "Кузнецовых амбар"! - восклицал Силин.
Название понравилось всем. Маленький прииск на Додьге с легкой Тимошкиной руки так и стали называть: "Кузнецовых амбар".
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
В тени дремлют собаки. Рамы в окнах фанзы подняты - видны густые заросли шиповника, обрыв, лодки, протока и другой берег с широкой отмелью.
Жара нестерпимая. Мухи липнут к потным лицам.
Айдамбо с женой сидят за столом на табуретках. Перед ними чернильница и листы бумаги. Айдамбо переписывает с букваря, а жена с любопытством смотрит.
Пришел Покпа.
- Все пишешь? - нерешительно заговорил старик.
- Еще буду писать. Не мешай мне. - Айдамбо наморщил лоб, что-то обдумывая. - Какие у нас мухи большие... зеленые...
Айдамбо поймал муху.
Отец видит, что Айдамбо размяк, что ему не до поповских занятий.
- А на реке ветерок. Хорошо так! Я к русским ездил...
Айдамбо с неприязнью глянул на отца, но смолчал. Ему самому хотелось поехать размяться.
Покпа помолчал.
- Егорка еще конопли купил, старики большой невод кончают вязать.
Айдамбо отмахнулся.
- Компанию собирают. Купец хочет кету покупать. Деньги дают, кто будет рыбу ловить. Не знаю, что будем делать...
- Ну что же, тогда давай поедем, - вдруг решил обрадованный Айдамбо.
- Егорка не обманывает, - поясняет Покпа. - Экспедиция кончила ходить. Улугу приехал к рыбалке, он тоже с нами.
Дельдика оживилась. Семья стала собираться в Уральское.
* * *
Осень. Вода спала. День солнечный, чуть ветреный. По воде слышно, как далеко-далеко у быков в прозрачной мгле стучит пароход. Под обрывом, ниже избы Егора, - рыбацкий стан.
От песков отваливает лодка. Гребцы - гольды и русские - налегают изо всех сил, раздаются короткие, частые и гулкие удары весел. Гребцы рвут воду, стучат.
Тимошке, оставшемуся на берегу с пятовой веревкой, кажется, что лодка стучит, как паровая машина.
Закроешь глаза, и как будто пароход...
Бородатый и могучий Егор правит стоя, озирает реку.
Улугу, Айдамбо и Федюшка мерными движениями сбрасывают сетчатку невода в пляшущие волны. Мягко падают пробковые поплавки. Невод темными волнами уходит из-под рук рыбаков. Лодка сечет быстрину. Ее сносит. Вот уж за ней тянется дуга из частых поплавков. Егор круто поворачивает, и острый нос лодки несется обратно к берегу.
"Дай бог захватить хороший косяк в артельный-то невод!" - загадывает Силин.
Невод был. Собрали артель, взяли от скупщика деньги. В артель приняли и гольдов. Егор обещал им равную долю.
Купец нынче должен был заехать за рыбой на своем пароходе.
- Города, деревни населяются, а вверху кеты нет.
- Выгодно рыбку-то ловить! - толковали мужики.
- Новое дело, новый заработок - всем кстати. У гольдов зверя стало меньше, а нам на обзаведение, - радовался Егор.
- Кета в лимане, а уж деньги в кармане, - шутил Тимоха.
Никогда еще не было у него таких денег.
* * *
Лодка с плеском сечет волны, вихри брызг обдают ее борта, она разваливает воду, оставляя усатый след, и вдруг с попутной волной, шурша о песок, врезается в косу.
Рыбаки с грохотом кидают на дно весла, вскакивают, прыгают через борта в воду, а из кустов, оттуда, где дымит костер, появляются женщины.
Все хватают веревку и, увязая в песке, тянут, наваливаясь всем телом. Все тяжело дышат, лица красные. Дугу невода, видимую по балберам и по верхней тетиве, дотягивают, хватают за края.
- Есть! Уже есть! - радуется Васька.
Видно, как рыбы испуганно носятся в воде вдоль тетивы. И острые спинки их, как ножами, с размаху секут воду. Вдруг метнутся они к сетчатке.
Улугу забегает по грудь в воду, поднимает невод. Айдамбо споткнулся на гальке, бултыхнулся в воду и измок с ног до головы, но никто не улыбнулся.
Невод тяжелеет. Все тянут с трудом. Мутный глаз Покпы прищурился на Егора: "Конечно, большим неводом больше поймаешь, а такого невода еще ни у кого не было".
Вдруг раздался оглушительный плеск - и сотни серебряных с синью рыб заплясали в воде.
- Бабы, граблями их! - кричит Егор.
Набежали женщины, старухи, девчонки. Выгребают на косу рыбу.
- Кета слабая, сразу засыпает.
"Однако, тысяча штук есть!" - думает Улугу.
- Ой, таймень, таймень!
- О, сом!
- На уху!
В неводе, среди спокойной реки как бы бушевала яростная буря.
- Наталья, на, вари, - кинул тайменя Улугу.
Бабы принялись пластать рыб ножами, мыть их в деревянных ведрах, солить на досках и укладывать в бочки.
- Ну, еще разок! - сказал Егор. - Теперь на юколу.
Его слушались беспрекословно. Он придумал эту артель, дал всем заработок, научил, как связать такой невод, что сразу тянет по тысяче рыбин и больше и кормит всю деревню и соседей.
Улугу, стоял на косе и вспоминал свое первое знакомство с Егором. Дул такой же ветер. "Только стога сена нет, и невод другой теперь..."
Приехал поп.
- Примите, сыны, и меня в артель.
Голоногий, лохматый и могучий, тянул он конец наравне с гольдами и мужиками.
- Тебе, батюшка, как прикажешь долю выдать, - полушутя спросил Егор, - рыбой или деньгами?
- Да, понятно, деньгами. По скольку у вас приходится? Ну, да в придачу бочку рыбы соленой. Вот новенькую-то.
- Это, батюшка, бочки-то не наши. Видишь, бочек у нас своих нет. Купец нам дал шестьдесят бочек со своей баржи, чтобы мы наловили и насолили. Бочки-то дороже рыбы.
- Ну уж, сын, мне-то уж одну бочку не пожалей. Вот новенькую-то...
- Пострел тебя возьми! - удивлялся дед. - Вот духовный-то!
- Ах вы, окаянные! Жалеть? А кто "аз, буки, веди" долбит отпрыскам-то вашим?
- Деньги просит? - потихоньку спросил Покпа, наклоняясь к уху Егора.
- Попробуй-ка не дай ему, - сказал Егор, когда поп уехал и увез бочку рыбы, - он тебе волосья вытеребит.
- Я думал, откажется, - сказал Силин.
- Ладно, пусть уж одну бочку возьмет. Скажем, что разбили.
- Артелью-то и попа прокормим, - согласился Тимоха.
- Обманывает, - сердился Покпа. - Че его кормить? Его и так есть, что кушать.
- Гольды артельное попу жалеют, а свое отдают, - сказал Тимоха.
- Рыба крупная нынче! - восклицает Наталья. Она с трудом поднимает за хвост серебристо-лиловую тучную кетину с багровыми пятнами на боках.
Под берегом широкие волнистые голые пески. Чернеет огнище от костра, торчат прутья. На корягах висят сети. К прутьям привязаны собаки. Гольды взяли их на откорм на рыбалку. Они держат псов вблизи русского селения на привязи. Свирепые охотничьи и нартовые псы чуть не загрызли однажды во время рыбалки корову в Уральском, приняв ее за лесного зверя. С тех пор установлен закон - вблизи русских деревень собак привязывать.
С веревками через плечо мимо артельного стана идут мылкинские соседи. Они тянут лодки с рыбой, босые, с трубками в зубах, бредут по пескам и по заводям. Слепой старик, коренастый, с черными ногами, не отстает, держится за веревку.
Гольды остановились, заговорили с Улугу и Покпой, стали осматривать артельный невод.
- Картошку садить гольда не затащишь, - говорит Егор, - а рыбачить столетний дед и тот сидит в лодке и тянет сетку.
- Который год на Амуре рыбу ловим, а еще такой крупной ни разу не было, - замечает Тимошка. - Как на подбор! Все здоровые, замухрышек нет.
- Амурская свинина, - согласился Егор. - Гляди, чем не поросенок?
