Жизнь - капля в море - Алексей Станиславович Елисеев
Опасаясь того, что возникшее массовое движение приведет к беспорядкам, партийные лидеры попытались повлиять на ход событий. Они начали направлять на митинги своих представителей с целью привести это движение в какое-то организованное русло. Но было уже поздно. Партийных функционеров и всех, кто их поддерживал, участники митингов полностью отвергали. Партия стала терять авторитет и власть. Это, естественно, породило в партии волну недовольства политикой Горбачева.
В условиях начавшихся перемен был сформирован новый состав Верховного Совета СССР — советского парламента. На этот раз его формирование проходило почти демократически: половина депутатов была избрана территориальными округами при свободной конкуренции; вторая половина — общественными организациями и Академией наук в соответствии с выделенными им квотами. Такой подход был применен впервые. Раньше все кандидаты в депутаты отбирались Центральным Комитетом партии и выборы подменялись голосованием за назначенного кандидата при отсутствии конкуренции.
Несмотря на предоставленную свободу, во многих регионах страны партийным органам удалось удержать избирательную кампанию под своим контролем и провести в депутаты своих кандидатов. Особенно в этом преуспели республики Средней Азии.
Наибольший демократизм был проявлен в Российской Федерации и республиках Прибалтики. Так или иначе, в Верховном Совете встретились две силы — новая демократическая и, еще удерживающая власть, партийная. Сторонников демократии было меньше, но они пользовались большей поддержкой народа.
Верховному Совету удалось принять принципиально важное решение — учредить пост президента страны как главы государства. Тем самым была подготовлена почва для того, чтобы забрать власть у партии. Горбачева избрали первым президентом. Теперь от того, какую линию займет в Верховном Совете Горбачев, решающим образом должна была зависеть дальнейшая судьба страны.
Ключевым вопросом стало отношение Горбачева к партии. Демократические силы настойчиво предлагали изъять из Конституции статью о ее руководящей роли. Партию никто не избирает, никто не может контролировать ее решения, поэтому она не должна обладать властью в демократической стране. Но Горбачев столь же настойчиво возражал против этого предложения. То ли он не верил, что ему удастся провести такое решение через консервативную часть собрания, то ли сам считал, что только единая партия способна управлять страной, — можно только гадать. Неуступчивая позиция Горбачева в этом вопросе погасила у многих веру в то, что через существовавшие органы власти удастся развивать демократию. Внутри Верховного Совета стали усиливаться тенденции представителей республик к получению независимости от Москвы. К тому времени централизация управления страной перешла все разумные пределы. Республики без согласования с Москвой не могли принять ни одного значимого решения. Как мне рассказывал один из руководителей Литвы, даже цену на новый вид торта им приходилось утверждать в Москве. Естественно, когда появилась возможность открытых дискуссий, республики начали ставить вопрос о предоставлении им большей самостоятельности. По их настоянию под Москвой в Ново-Огарево собралась комиссия по разработке текста нового Союзного договора. Доминирующим настроением в комиссии было преобразовать единое централизованное государство в союз независимых государств с общим координирующим центром.
Для многих руководителей страны готовящиеся изменения казались губительными. Они видели в них развал страны, разрушение ее экономики и системы обороны. Когда после окончания первой сессии Верховного Совета Горбачев ушел в отпуск, была сделана попытка силовым способом остановить начавшийся процесс.
И вот 19 августа 1991 года вице-президент Янаев, секретарь Центрального Комитета партии Бакланов, премьер-министр Павлов и руководители силовых министерств Крючков, Язов и Пуго объявили по радио и телевидению о введении в стране чрезвычайного положения и создании Государственного комитета с их участием, который в период чрезвычайного положения будет высшим органом власти. О Горбачеве сообщили, что он болен. В Москву в тот же вечер ввели войска.
Скажу честно, мне от этого объявления стало страшно. Я испугался, что возвращается тридцать седьмой год — год массовых репрессий и самого жестокого подавления всякого свободомыслия. Моя супруга почему-то была уверена, что народ уже вышел из повиновения и больше покорить его невозможно.
В следующие два дня события развивались, как в несложном детективе. На улицах собирался возмущенный народ, в основном молодежь, начинали строить баррикады и высказывать резкий протест против присутствия войск в Москве. Вице-президент России Руцкой в сопровождении нескольких автоматчиков полетел в Крым и освободил там из под домашнего ареста Горбачева (оказалось, что Горбачев был изолирован от внешнего мира силами Комитета государственной безопасности). Все члены только что созданного Государственного комитета по решению российских властей были арестованы. Чрезвычайное положение закончилось.
Но вся эта история остается крайне загадочной. В ней много тайн и предположений. Возможно, акцию негласно поддерживал Председатель Президиума Верховного Совета СССР Лукьянов. Иначе он бы срочно собрал на экстренное заседание Верховный Совет. Кое-кто считает, что акция была согласована и с Горбачевым, как попытка остановить ново-огаревский процесс, и что домашний арест Горбачева был лишь инсценировкой, придуманной для имитации его непричастности. Иначе, зачем организаторы переворота прилетали к Горбачеву до того, как объявили о чрезвычайном положении, и сразу после того, как почувствовали, что их план проваливается? Наконец, почему план переворота так легко провалился? Что-то не сработало? Или что-то произошло неожиданное? Или демократические силы оказались сильнее, чем предполагали? Точно о том, что произошло, знают лишь главные участники событий.
Так или иначе, попытка переворота еще раз показала, на что способна старая система, и окончательно решила вопрос в пользу коренного изменения государственного устройства.
Любопытные метаморфозы происходили в это время с карьерой Б.Н. Ельцина. Он был переведен из Свердловска в Москву и назначен (формально избран) Первым секретарем Московской городской партийной организации. Вскоре после этого его избрали кандидатом в члены Политбюро. Ельцин был опытным, жестким, амбициозным партийным руководителем. Обращал на себя внимание пылкими и прогрессивными, по меркам тех времен, выступлениями. Вначале он горячо поддерживал инициативы Горбачева и активно пропагандировал ведущую роль партии в начавшихся преобразованиях. Потом у него с Горбачевым возникли разногласия, оказавшиеся непримиримыми. В знак своего несогласия с действиями Горбачева Ельцин демонстративно вышел из состава Политбюро, очевидно, надеясь остаться руководителем Московской партийной организации. Добровольный выход из Политбюро был случаем беспрецедентным и крайне нежелательным для партийного руководства. Он показывал народу, что в высшем
