Жизнь - капля в море - Алексей Станиславович Елисеев
Признаюсь, психологическая атмосфера в МВТУ угнетала. Она разительно отличалась от той, к которой я привык. На предприятии все кипело. Главным стимулом жизни было заглянуть в неизведанное, и для этого создавали уникальную технику. Планов было много. Люди были ненасытны. Желания всегда обгоняли возможности. И, как правило, чем квалифицированнее был специалист, тем более смелые предложения он выдвигал. Обсуждения предложений часто сопровождались спорами, иногда очень острыми, но эта полемика относилась лишь к способу решения той или иной задачи, а не к самой идее продвижения вперед.
В вузе ничего похожего на эту динамику нет. Учебные программы не меняются по многу лет. Преподаватели из года в год проводят занятия одного и того же содержания, и это считается вполне нормальным. Долгая размеренная жизнь привела к тому, что освоение нового для многих перестало быть стимулом. В то же время чувство самоуверенности у тех, кто возглавляет учебную работу, здесь развито очень сильно. Критика в их адрес вообще не принята. Любой намек по поводу того, что кое-что может быть сделано лучше, чем они делают, воспринимается почти как личное оскорбление.
Я пришел в вуз, предполагая, что буду жить в том же ритме, к которому привык. Но старожилы никак не хотели менять установившийся порядок и решили защищать его всеми силами. Конечно, не все. Большинство преподавателей с многолетним опытом было полностью увлечено своей работой и не участвовало ни в каких интригах. Тон в вузе задавала относительно небольшая группа профессоров, которые уверовали в свое величие и всегда были в центре внимания. Они привыкли устанавливать порядки сами. Вначале они оказывали пассивное сопротивление, просто не участвуя в преобразованиях. Потом, когда увидели, что изменения происходят независимо от них, начали проявлять активность. Первое, что они попытались сделать, — использовать рычаги давления партийного комитета. Некоторые заведующие кафедрами (наверное, сейчас они считают себя демократами) заходили ко мне и говорили, что все вопросы я должен решать вместе с партийным руководством. Я отвечал, что самые квалифицированные работники вуза участвуют в заседаниях Ученого совета и в регулярных совещаниях, проводимых ректоратом, что там, а не в партийном комитете, следует обсуждать вопросы, относящиеся к учебной и научной деятельности. Эти ответы их не устраивали. Меня многократно вызывали в институтский партийный комитет и даже в Московский городской комитет партии, пытаясь подчинить партийным органам. Я от такого подчинения уклонялся.
Увидев это, старожилы решили действовать сами. Через пять лет после вступления в должность ректора я должен был отчитаться о проделанной работе перед собранием представителей трудового коллектива. И к этому событию они приурочили свою контратаку. Готовились тщательно. Разрабатывали сценарий, отбирали участников собрания и выступающих. Ко мне приходили люди и рассказывали, какая работа проводится, советовали принять превентивные меры. Я не хотел этого делать. Мне просто стало противно. Терпение было на пределе. Я решил, что если запланированный спектакль состоится, то уйду из вуза. Заранее договорился об этом с Г.А.Ягодиным. К моему удивлению, он уже знал о том, что готовится, и просто решил не вмешиваться. Он и до этого все время был в стороне, а когда узнал, что назревает конфликт, тем более решил занять позицию стороннего наблюдателя.
Вообще, мне это казалось странным. В промышленности министр, дав согласие на осуществление какого-нибудь крупного проекта, чувствовал себя его главным участником. Он добивался принятия правительственных решений, помогал организовать кооперацию, регулярно контролировал ход выполнения работ и там, где требовалось, оказывал активную поддержку. В высшем образовании согласие министра в основном означало только то, что он не возражает.
Собрание прошло так, как и готовилось. Было много злобных выпадов и никаких предложений по поводу развития вуза. Главные организаторы остались в тени. Некоторые из них даже не участвовали в собрании. Другие были в зале и наслаждались результатами своей «деятельности».
Я, как и планировал, после собрания из вуза ушел. Ушел навсегда. Пять лет жизни потрачено. Вскоре я узнал, что всех руководителей, которые меня поддерживали, из вуза выжили. Очень сожалею, что доставил им неприятности.
Конечно же, я осознаю, что воспроизвожу события такими, какими они запечатлелись в моем сознании. Наверняка есть немало людей, которые оценивают их совсем иначе.
Новые времена
Девяностые годы оказались для нашей страны драматическими. Я написал «для нашей страны» и задумался, какую страну я имею в виду — Советский Союз или Россию? Пожалуй, обе. Советский Союз прекратил свое существование, а Россия из основы могущественной державы превратилась в слабое государство с разрушенной экономикой и увядающей культурой. И такие радикальные изменения произошли совершенно неожиданно, быстро, без серьезного противодействия и жертв. Наверное, историки и социологи будут с большим интересом изучать события этого времени, а нам довелось быть их свидетелями и невольными участниками. Конечно, каждый оценивает происходящее по-своему. Я его воспринимаю как безобразное исполнение хороших замыслов.
Безусловно, все началось с Горбачева. Он пришел к власти относительно молодым и стремился стать прогрессивным руководителем. До него в стране царила жесткая партийная диктатура. Абсолютно все организационные решения военных и хозяйственных руководителей контролировались партийными органами. На ответственные должности назначали только с согласия этих органов. Как правило, для занятия даже мало значащего руководящего поста необходимо было стать членом партии. Вступление в партию рассматривалось как некая клятва верности — обещание того, что вступающий будет поддерживать партию. Никакой критики политики партии не допускалось.
Горбачев, по-видимому, искренне хотел демократических перемен. Он добился, чтобы люди могли открыто высказывать свою точку зрения, не опасаясь преследования за инакомыслие.
На мой взгляд, два политических деятеля сыграли выдающуюся роль в послереволюционной жизни нашей страны. Они в два этапа изменили ее состояние — из политической тюрьмы в открытое общество. Первым был Н.С. Хрущев, покончивший с массовыми политическими репрессиями, а вторым — М.С. Горбачев, вернувший народу свободу слова. Возможно, Горбачев и сам не предполагал, к каким последствиям приведет его решение. Да я думаю, и никто другой этого не предполагал. Люди вначале робко, как бы проверяя надежность принятых решений, а потом все активнее и активнее стали высказывать свое недовольство существовавшим строем. Истосковавшись по свободе слова, они стали организовывать
