Феликс Чуев - Молотов. Полудержавный властелин
— Звонил Каганович, переживает, что не восстановили в партии.
Перед съездом он звонил: «Думаю, нас теперь восстановят». Я ему ответил: «Думаю, нет. Кто будет восстанавливать? Те, кто исключал?»
28.08.1981
В отношениях Молотова с Маленковым и Кагановичем соблюдалась прежняя субординация.
— Вы не звонили Маленкову? — спросил я.
— Чего это я буду звонить? Обычно они мне всегда звонили! — ответил Молотов.
…Сегодня, в день 40-летия Победы, позвонил Каганович. Вот что отвечал ему Молотов по телефону.
«Лазарь? Здравствуй, здравствуй. И я поздравляю. Как? Я не расслышал. Я очень глухой стал. Я плохо слышу. Да, это я понимаю, конечно. Спасибо. А я тебя поздравляю, потому что это наше общее дело — борьба за нашу армию, за наш народ, который побеждает. Это необходимо, но дается трудно. Как ты живешь? Как, мол, ты живешь? Неважно. Так и не было никакого ответа? Не было? Это плохо, конечно. Я ведь даже не понимаю почему. Неожиданно меня вызвали, кончилось благополучно. Но почему тебя не вызывали, я не понимаю. Кто-то тут мешает. А Маленков-то вообще… Я думаю, я боюсь, почему ты на меня за это сердишься? Это так? Не так. Я всегда сочувствовал и сочувствую, чтоб этот вопрос был решен положительно. Ну, счастливо. Спасибо. Я тебе желаю тоже всего лучшего. До свиданья».
— Кагановича не восстановили почему, непонятно, — говорил Молотов. — В свое время мы много переживали в связи с той борьбой. Мы били правых…
09.05.1985
9 мая 1978 года
День Победы. Большой компанией гуляем в лесу. Я спрашиваю:
— Говорят, Калинин написал письмо в Политбюро, чтобы вскрыли через двадцать лет.
— Не слыхал ничего про такое письмо, — отвечает Молотов. — Маловероятно. Да и вскрыли бы раньше, было бы известно.
Мимо с грохотом пронесся парень на мопеде.
— Каждый год тут ездит, дурак какой-то, — отозвался Молотов.
А может, это были разные дураки?
09.05.1978
Соратники
— Косыгин — честный человек, глубоко партийный. Лучше других.
Сталин называл Косыгина Косыга. «Ну как, Косыга, дела?» — дружески, так сказать, тепло, неофициально. И высоко поднял.
24.03.1971
О Косыгине
— Замечательный человек. Работяга хороший. И вообще организатор оказался хороший.
25.10.1980,
Косыгина проводили
— Косыгина как проводили…
— Я считаю, безобразно, — отзывается Молотов. — Безобразно освободили от работы. По-видимому, само освобождение на него подействовало.
— Не наградили ничем.
— Ко мне подходили некоторые на улице: как же так Косыгина? Почему ж такое отношение? Не прочитал даже его письмо Брежнев, докладывая, что получено письмо с просьбой освободить.
— Два раза Брежнев себя назвал там.
— Себя — да. Себя не забыл.
— И еще такая деталь, на которую все обратили внимание: он же не был освобожден от должности члена Политбюро!
— Да, да. Не могут освободить. Пленум только может. Верно, верно. Попали в глупое положение и отмалчиваются. Замяли. Некрасиво, конечно. Нет, он пользуется авторитетом, и законным авторитетом. Честный, скромный труженик. Политик он не ахти большой, а хозяйственник хороший. И коммунист хороший.
28.12.1980
— С Сабуровым я встречался… Первухин — способный человек. Хорошо знает электротехнику… Малышев хорошо работал, да. Он практик хороший, Малышев. А Первухин, он не только практик, он более образованный человек, с высшим образованием. И умный человек.
14.01.1985
О Булганине
— Он немножко нравится всем, потому что он никому не мешает. Никого не задирает. Он, конечно, чиновник. Может выпить. И любит даже. Один выпивает.
14.01.1975
Туманный, слякотный день. Поехали с Шотой Ивановичем. Завтра Молотову восемьдесят пять лет. Смотрится бодро. Когда подходили к ступенькам дачи, он выглядывал в окно и улыбался нам. Сразу усадил за стол:
— Садитесь, иначе вам ни черта не останется. Мы — народ серьезный, имейте в виду. Весь православный, и грузинский тоже православный.
— Почему тоже? Первый православный!
— Этим еще и Сталин гордился, что первый, — соглашается Молотов. — Действительно, опровергаем исторические факты.
…Недавно похоронили Булганина.
— Вы были на похоронах? — спрашиваю.
— Был. Во-первых, все было очень закрыто, никого не пускали. Кладбище закрыли на санитарный день. На кладбище я был. Ну, часа полтора. Родственники, знакомые. Сразу из морга привезли. Речей никаких не было.
— Ведь он же был военный, раньше маршал, потом генерал-полковник, обязаны были роту привести, по закону салют должен быть, оркестр — по воинским правилам.
— Партийные правила другие, — говорит Молотов. — Они выше.
08.03.1975
— Жданов был сильный руководитель?
— Не сильный. Но некоторые у него работы были. Его статьи, его последние речи были, по-моему, интересны.
— Он был сильнее Кирова?
— Кирова? Конечно! Самоучка, как говорят. Самообразование. Но все-таки, так сказать, у него подготовка. Сталин Жданова больше всех ценил. Просто великолепно к Жданову относился.
14.01.1975
Буденный
— Буденный, несмотря на то что я исключен из партии, всегда поздравлял меня с праздниками. Уж рука еле пером водила, а все открытки присылал.
…Листаем мемуары С. М. Буденного в журнале «Дон»:
«Ветераны революции немало пережили всего, бывали в разных переделках, не раз смотрели смерти в глаза. Но мы не видели большей беды, чем ставить под сомнение революционную страстность и революционные дела видного деятеля нашей партии, верного соратника вождя революции Ленина — И. В. Сталина.
История принадлежит потомкам, и пусть она не будет для них кривым зеркалом».
— Буденный хорошо себя вел, но от него и требовать много нельзя. Заслуженный человек, популярный в народе, — говорит Молотов.
04.03.1978
Сталин отправился отдыхать на Кавказ. Его сопровождали соратники. Поезд остановился в Ростове-на-Дону. Было это в начале тридцатых, и с охраной еще не очень усердствовали. Из вагона вышел Ворошилов. Народ на перроне не ожидал явления наркома обороны и охнул от изумления: «Ворошилов!!!»
За ним вышел глава правительства, и еще более опешивший народ воскликнул: «Молотов!!!»
Ну а когда на перроне появился Сталин, тут уж люди как бы сами собой выстроились и зааплодировали.
Сталин, как обычно, поднял руку, приветствуя и в то же время останавливая овацию. И когда шум утих, из тамбура внезапно показался замешкавшийся Буденный. И на перроне какой-то казачок воскликнул: «И Буденный, е… т… м…!»
Казалось, что после выхода Сталина уже ничего не могло случиться — ан нет! И все дружно захохотали, в том числе и сам Сталин.
С тех пор, когда сталинское руководство собиралось вместе и появлялся Семен Михайлович, Сталин неизменно говорил:
— И Буденный, е… т… м…!
Скульптор Томский спросил у Буденного:
— Наверно, много людишек порубили, Семен Михайлович?
— Нет, человека три всего. Я перед боем усы распущу, и меня боялись. Как увидят — от страха падают. А я бью саблей плашмя по лбу — жалко ведь, особенно если солдат простой. Он и так обалдел от страха: Буденный перед ним!
Во время Московской битвы Буденный сказал Сталину, что новых шашек нет, и кавалеристам выдали старые с надписью «За веру, царя и отечество».
— А немецкие головы они рубят? — спросил Сталин.
— Рубят, товарищ Сталин.
— Так дай же Бог этим шашкам — за веру, царя и отечество! — сказал Сталин.
— Один военный корреспондент, — говорю я Молотову, — ездил к Буденному за статьей для журнала к юбилею Советской Армии. Дело было при Хрущеве. Буденный в своей статье среди прочего написал о том, как Ворошилов познакомил его со Сталиным.
А вторую статью корреспондент решил взять у Ворошилова — тот был в ту пору нашим президентом. Ворошилов спросил: «А кто еще написал?» — «Еще Буденный написал». — «Ну-ка, покажите, что там Семка написал!»
Прочитал, испугался: «Никогда я его не знакомил со Сталиным, что он написал?»
Спасовал, видать, Климент Ефремович.
Мы приехали к Молотову с фотокорреспондентом Михаилом Харлампиевым, и тот рассказал, как с первым секретарем ЦК комсомола Е. М. Тяжельниковым был у Буденного на даче:
— Он на гармошке уже не играл, но попросил поставить пластинку любимую. Супруга нам шепнула: «Внучка вчера разбила, ему не говорим». Ну, перекрыли этот момент. Когда Семен Михайлович увидел, что мы собираемся уходить, говорит: «Нет, я вас так не отпущу». И ведет к себе в кабинет. Там висит большая фотография: открытие конезавода в Сальских степях. Табун лошадей, длинная открытая машина шестиместная, деревянные спицы в колесах. Рядом с шофером сидит Буденный, а Сталин и Ворошилов — сзади. Затылок конника перед машиной — докладывает приехавшему начальству.
