Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Король Сигизмунд 6 октября 1594 года открыл в Бресте собор православных церквей Литвы и Польши (напомним, что Украина являлась частью Польши) по вопросу заключения унии с католической церковью. За объединение православных с католиками выступили многие участники собора: глава православной церкви в Речи Посполитой, митрополит Киевский и Галицкий Михаил Рагоза Гедеон Балабан, епископ Львовский и Каменец-Подольский; Леонтий, епископ Пинский; Ипатий Потей, епископ Брестский и Владимирский; Кирилл Терлецкий, епископ Луцкий и Острожский; Герман Хрептович, епископ Полоцкий и Витебский; Дионисий Збируйский, епископ Холмский и Белзский, а также другие.

Разумеется, нашлись и противники: Киево-Печерский архимандрит Никифор Тур; его преемник Елисей Плетенецкий; ректор Острожской академии Герасим Смотрицкий. Особо выделялись своей борьбой против унии Никифор — экзарх константинопольского патриарха в Речи Посполитой, Кирилл — экзарх александрийского патриарха, а также монах Иван Вышенский, писавший памфлеты в самом разнузданном стиле, не гнушаясь никаких вымыслов.

Сторонники унии победили, акт об ее введении был подписан 9 октября. Формально этот документ провозгласил распространение Флорентийской унии 1439 года на территорию Речи Посполитой. Через два месяца, 15 декабря 1594 года, Сигизмунд III издал универсал об утверждении акта Брестской унии и призвал своих православных подданных признать совершившееся соединение церквей:

«Господствуя счастливо в государствах наших и размышляя о их благоустройстве, мы, между прочим, возымели желание, чтобы подданные наши греческой веры приведены были в первоначальное и древнее единство со вселенскою римскою церковью под послушание одному духовному пастырю. Епископы (Терлецкий и Потей, ездившие к Папе — А. Т.) не привезли из Рима ничего нового и спасению вашему противного, никаких перемен в ваших древних церковных обрядах: все догматы и обряды вашей православной церкви сохранены неприкосновенно, согласно с постановлениями святых апостольских соборов и с древним учением святых отцов греческих, которых имена вы славите и праздники празднуете».

Авторский коллектив современных русских и беларуских историков так оценил это событие:

«Компромиссом между католицизмом и православием стала Брестская уния (1596 г.), провозглашенная благодаря усилиям выдающегося богослова и просветителя Петра Скарги. Униатство было призвано сгладить межконфессиональные противоречия на восточных землях Речи Посполитой и объединить на духовной основе многонациональный народ Великого княжества Литовского».

А вот как воспринимает Брестскую унию авторский коллектив российских историков:

«Постепенно униатская церковь охватила своей деятельностью значительную часть населения, особенно сельских жителей, для которых сохранение привычных обрядов было важнее теологических тонкостей и вопросов церковной юрисдикции.

В Белоруссии и на украинских землях, входивших в состав Российской империи, уния по распоряжению императора Николая I была ликвидирована Полоцким церковным собором 1839 года (к тому времени униаты составляли более 75 % населения этих земель — А. Т.). Но униатские приходы продолжали существовать на Западной Украине, которая по разделам Речи Посполитой досталась Австрийской империи; там униатство пользовалось значительной поддержкой населения и играло большую роль в развитии украинского национального движения…

Чем была уния для Западной Руси? Дореволюционные православные историки оценивают ее негативно, считая отступлением от древней веры и результатом интриг Рима (эту же точку зрения разделяли и советские историки). Но есть и другие точки зрения. Некоторые авторы, объективно отмечая и противодействие унии со стороны населения, и ее негативные последствия (раскол западнорусского общества), видят и ее положительные черты: возможность сближения культуры Западной Руси с западноевропейской культурой, содействие созданию национальной церкви и формированию на ее базе национальной культуры украинского и белорусского народов».

Фактически, эти слова повторяют концепцию широко известного беларуского революционера Константина Калиновского. В 1862 году он написал в издаваемой им газете «Мужицкая правда», что униатская церковь была для беларуского народа национальной церковью.

Несмотря на решение собора и королевский универсал, многие православные, в том числе часть шляхты и некоторые магнаты (например, К. К. Острожский), поначалу отказались ее принять. Поэтому на практике внедрение унии проходило далеко не гладко, особенно первые 20–30 лет. Широкую известность получил случай с Иосафатом Кунцевичем, униатским архиепископом Полоцка. Он вел упорную борьбу с деятелями православной церкви в Полоцке, Орше, Могилеве и Витебске.[154]

Особенно острый характер соперничество между церковными иерархами приобрело с 1620 года, после того, как иерусалимский патриарх Феофан назначил православным епископом Полоцка, Витебска и Мстиславля священника Милентия Смотрицкого (1577–1633) — убежденного противника Брестской унии. Милентий тоже являлся выдающимся оратором и блестящим писателем — полемистом.

Под воздействием проповедей этих двух ярких деятелей, витебские христиане раскололись на две враждебные партии. Противостояние между ними приобретало все более напряженный характер. Дело кончилось тем, что утром 12 ноября 1623 года, в воскресенье, по сигналу колоколов нескольких православных церквей, толпы горожан бросились громить резиденцию униатского архиепископа. Они замучили Кунцевича до смерти, жестоко избили его помощников и слуг, разграбили имущество, сожгли дом вместе с архивом документов. Обезображенный труп Иосафата бунтовщики бросили в Западную Двину.

Вскоре в Витебск прибыла следственная комиссия во главе с канцлером ВКЛ Львом Сапегой и вооруженным отрядом. По результатам дела были арестованы и казнены 19 погромщиков. Один из них, полочанин Петр Василевич, на допросе признался, что восстание готовилось давно, и что его главным вдохновителем и финансистом являлось Виленское православное братство. Еще 78 бунтовщиков, в том числе главный подстрекатель, некий Степан Пасьера, убежали в Московию. Их приговорили к смерти заочно.

За это восстание город до 1644 года был лишен привилегий Магдебургского права. Горожанам пришлось возместить материальный ущерб; причиненный резиденции архиепископа (3079 злотых). С православных церквей, подавших сигнал к мятежу, сняли все колокола и отлили из них один большой колокол в память Кунцевича.

Милентий Смотрицкий, считая себя главным виновником случившегося, покинул Витебск и в течение двух лет совершал паломничество по святым местам в Палестине. А в 1628 году он сам перешел в униатство!

После событий в Витебске случаи прямого административного воздействия на православных в Великом княжестве Литовском, а также в украинской части Польши, стали весьма редкими явлениями. Постепенно униатская церковь охватила в Польше, Литве и правобережной Украине широкие массы городского и особенно сельского населения.[155]

Война Швеции с Речью Посполитой за Ливонию

(1600 — 1611 гг.)

Упорное нежелание Сигизмунда III отказаться от претензий на шведский престол привело к нескончаемым войнам Речи Посполитой со Швецией. В основном, они шли на территории Речи Посполитой Ливонии.

В 1600 году шведские войска под командованием герцога Карла Зюдерманландского вторглись в Ливонию и оккупировали всю ее территорию (кроме Риги).

В 1601 году, успешно защищая Ригу, литвины и поляки вернули большую часть Ливонии. В последовавших кампаниях польный (полевой) литовский гетман Ян Карл Ходкевич одержал победы над шведами у Дерпта, Ревеля и Вейсенштейна.[156]

Заняв в 1604 году престол под именем Карла IX Ваза, дядя (Карл Зюдерманландский) решил преподать племяннику (Сигизмунду III) хороший урок. Он высадился в Ливонии со свежей 14-тысячной армией и двинулся к Риге.

Однако 25 августа 1604 года в сражении под Дерптом гетман Ходкевич одержал одну из самых громких своих побед. Согласно его реляции королю, шведы потеряли до трех тысяч человек убитыми (из семи тысяч), 6 пушек и 26 знамен. Потери литвинов и поляков составили всего-навсего 81 человек убитыми и до 100 ранеными. Разумеется, цифры вражеских потерь значительно преувеличены, но победа литовско-польских войск в самом деле была полной.