Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
Однако перестроечная истерия, захлестнувшая российские верхи после смерти императора Николая, привела к тому, что имущий класс в борьбе против западных интервентов оказался много слабее народа. В высшем обществе утвердилась пораженческая психология и желание сдать национальные интересы — под флагом проведения «прогрессивных преобразований». Это отразилось и на генералах, и на дипломатах.
Результатом «прогрессивных преобразований» в западническом стиле окажется не сила, а слабость России. «Фаза расслабления» вовсе не закончится. Интересы государства будут подавляться интересами иностранного капитала, российских сырьевых экспортеров и прочих отрядов олигархии. В тех войнах, которые она будет вести пятьдесят-шестьдесят лет спустя, нашу армию и флот будут постигать настоящие катастрофы, а наше государство вместо борьбы с внешним врагом начнет увязать во внутренних смутах. Это успеет заметить даже такой резкий критик Николая I как Толстой. А после крушения «прогнившего самодержавия», что случилось в феврале 1917 под натиском западнической партии, наша армия вообще утратит способность защищать страну, станет брататься с наступающим супостатом и расходиться по домам — чего в ее истории ранее никогда не случалось.
Спасение османского ига и подготовка мировой войны
В результате Восточной войны Британия, конечно, подтвердила свою репутацию «владычицы морей» (Левиафана в терминологии К.Шмитта). Однако, в отличие от Опиумной войнф и покорения Индии, эта война ничего в британских тенденциях не изменила. Турция и так была уже под британским влиянием, поэтому передача Египта в руки англичан была предрешена. Ничего позитивного для англичан не произошло на Среднем Востоке. Опасаясь растущего британского хищничества Персия осталась на пророссийских позициях. Афганистан был по-прежнему для англичан недоступным. А быстрое проникновение русских в район к югу от Аму-Дарьи сделало английские планы по выходу в Среднюю Азию несбыточными. Неудачу на средне-восточном направлении Англия скомпенсирует второй опиумной войной против Китая, которая окончательно ввергнет Поднебесную в пучину несчастий, в столетнее политическое, военное и экономическое ничтожество. Англия будет насиловать Африку, протягивая цепь своих владений от устья Нила до мыса Доброй Надежды. Для несогласных и непокорных — от зулусов и приверженцев Махди до бурских фермеров — будут картечь и пулеметы. Истребление австралийских аборигенов, голод, охватывающий всю британскую Индии, запустение Ирландии — были приметами «золотой» викторианской эпохи. Созданная таким образом империя окажется очень нестойкой и начнет разваливаться уже после Первой мировой войны.
Возмездие за антироссийский раж французской элиты придет очень скоро — Немезида, в отличие от совести, не спит. Луи-Наполеон отработал английское покровительство, которое помогло придти ему к власти, ценой гибели почти ста тысяч молодых французов — в стране со стагнирующим населением. Но что дало это Франции? Возможность поучаствовать в закабалении Китая и колониальных захватах в Индокитае, совершить мексиканскую экспедицию, закончившуюся позорным провалом, провести бессмысленную войну против Австрии. Это только приблизило крушение 1871 года. Единственная страна, которая могла бы спасти Францию, была Россия — одной только демонстрацией силы на восточной границе Пруссии. Но, по вполне понятным причинам, Россия не стала этого делать. А старая добрая Англия и не подумала придти на помощь своей верной союзнице. Наполеоновская тема была для Уайт-Холла отыграна. Прекрасная Франция показала в 1871 всему миру отвратительные сцены братоубийства. Тысячи людей были уничтожены лишь за то, что выглядели не так, как добропорядочные буржуа. «Было плохо в этот день оказаться заметно выше, грязнее, чище, старше или некрасивее своих соседей.»[214] Разгромленная, униженная, ограбленная Французская республика оказывалась на еще более коротком поводке у англичан, чем гордая и заносчивая Французская империя. Теперь ее жажду реванша можно было использовать для борьбы с новым противником, уже не с Россией, а с набирающей обороты Германией. Наполеон III закончил свою жизнь в позоре, его единственный сын погиб за Англию в очередной колониальной войне.
Хулители «отсталой», «прогнившей» николаевской России конечно же забывают, какие последствия принес Парижский мир балканским и малоазиатским христиан, лишенным покровительства России и оказавшихся под фальшивым зонтиком «общеевропейского покровительства».
Ответственность за жизнь и безопасность 12 млн христиан Османской империи, как будто переняла на себя Европа. Вот и султан-западник Абдул Меджид издал гатти-шериф, уравнивающий права мусульман и христиан. По мнению европейской публики, именно это должно было обеспечить права христиан, а не давление русского медведя-грубияна.
Однако власть турок, этнического меньшинства в огромной империи, была рождена террором и держалась на терроре, что предусматривало вырезание под корень всякого недовольства. Никакое лицемерное покровительство Европы, никакой гатти-шариф не спасут от турецкой жестокости малоазийских армян, боснийских сербов и болгар в 1870-х гг.
На самом деле, европейские политические волки не собирались покровительствовать православным христианам Турции даже в момент заключения Парижского трактата, плевать им было на жизни схизматиков. Отпихнуть Россию от балканских и малоазийских народов, чтобы беспрепятственно извлекать выгоду из распада Османского государства, овладевая его рынками и ресурсами — это всё, что их интересовало.
Англия и пальцам не шевельнет, чтобы остановить очередную резню в Османской империи. Вовсе не чувство вины будет испытывать «свободная пресса» при сообщениях о массовых убийствах на Балканах и Малой Азии. Напротив она устроит очередную пропагандистскую компанию против России, которая единственная придет на помощь истребляемым христианам в 1877.
В очередной раз, английская «свобода» оказалась связана диалектическим единством с изуверством.
Либеральные реформы, проведенные Александром II, не помешали британцам послать флот на защиту Османской людоедской империи в 1878, когда российские войска находились уже в 11 милях от Константинополя. А на берлинском конгрессе единый европейский фронт выступит против России и отнимет у нее большинство победных результатов тяжелой войны, и даже припишет Боснию-Герцеговину к хромоногой австрийской монархии, заложив еще одну мину под европейский мир.
«В продолжении ста лет британская политика способствовала порабощению турецкими тиранами беззащитных балканских народов. Русская же политика принесла свободу Греции, Румынии, Болгарии и Сербии. Следовательно «тиранническое» московское государство освободило четыре нации», — заметил проницательный английский историк Ч. Саролеа.[215]
Османы и дальше будут играть на антироссийских чувствах западных держав и истреблять своих христианских подданных. Завершится это кошмаром геноцида армян, малоазийских греков и сирийцев-несториан в годы Первой мировой. Счет за грехи придет к Англии, когда турки будут сечь из немецких пулеметов томми, пытающихся закрепиться в Галлиполи.
Все эти жертвы, кошмары геноцида и европейской бойни хотел предотвратить император Николай I. Почему нам хотя бы сегодня не признать глубокую правоту его действий?
Русский фронтир
Битва за Кавказ
Либеральные авторы выставляют освоение Россией Кавказа, как проявление имперской агрессивности. Кавказская война предусмотрительно рассматривается лишь с 1817 г., с построения крепости Грозная — наверное, чтобы это выглядело вторжением пришельцев в зону обитания коренных народов Кавказа.
На самом деле происходящее в первой половине 19 века на Кавказе было прямым следствием той борьбы, которая двумя столетиями раньше велась на берегах Оки и веком раньше на берегах Северского Донца.
Значительную часть крымских орд, которые в течение 16–17 вв., да и большей части 18 в. ходили за добычей в Россию, составляли представители северокавказских племен — вассалы и союзники Крымского ханства (если точнее, его деловые партнеры). Набеги были частью экономики Предкавказья и Северного Кавказа, с его воинственным кочевым и полукочевым населением, с рано давшим себя знать аграрным перенаселением.
Так что Кавказ пришел в Россию раньше, чем Россия пришла на Кавказ.
В течение трех веков почти каждый год Россия теряла из-за набегов массу мирного населения, до 20 тыс. и более человек, тысячи воинских жизней. В прорву борьбы уходило до половины всего скромного бюджета русского государства. Такова была цена для нас набеговой экономики южных соседей.
