История Финляндии. Время Петра Великого - Михаил Михайлович Бородкин
Самостоятельной сферы деятельности Петр никому не оставил. Все служили и все обязаны были преклоняться перед формой и буквой. «Он (Петр) работал над своим народом, как крепкая водка над железом». Насильственность — вот Ахиллесова пята реформ Петра. Весь его переворот залит кровью (Ор. Миллер). Даже семена науки были политы кровью. «Гоня пороки русской жизни, ты жизнь безжалостно давил». Много, много было «напрасной крови» пролито. «Понеже ни единой народ в свете так послушлив, как Российский» — писал сам Петр. И, тем не менее, Петр действовал более страхом, насильственно. Все принудительно превращалось в покорное орудие его переворота. «Как все реформаторы ХVIII века, Петр требовал кровавых жертв натурой, деньгами, духом и плотью своему идолу — общей пользе. Со всех сторон слышались жалобы «на тягости великия».
Петербург образчик того, как действовал Петр. Петербург испытал на себе все его порывистые и своевольные приемы. Первоначально город предположено было построить на Петербургской стороне. Но скоро распланируется место между Адмиралтейской частью и Летним садом. В конце царствования Петр мечтал уже о превращении Петербурга в Амстердам, с каналами вместо улиц, почему пытливый взор чаще обращался к Васильевскому острову. Было время, когда Кронштадт приковывал к себе внимание Царя, озабоченного более всего развитием торговли. Также перебрасывался Петр с места на место в поисках за удобными верфями. Из Олонца верфь переносится в Петербург, а затем в Кронштадт, и для будущей постройки намечался уже Рогервик около Ревеля. Петербург создался и расцвел, но какой ценой! Преобразования осуществлены, но какими жертвами и с какими последствиями...
«Грустно думать, — писал Хомяков, — что тот, кто так живо и сильно понял смысл государства, кто поработил вполне ему свою личность, не вспомнил в то же время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода».
Если Петр в некоторых случаях был прав в своих насильственных мерах, то во всяком случае возведение насилия в систему — коренная и непростительная его ошибка. Ошибкой является также закрепощение всего государству. «Когда система закабаления народа государству возводится в принцип, она становится убийственной для нации, уничтожает все родники самостоятельной жизни народа. Петр же не обозначил никаких пределов установленному им всеобщему закрепощению государству».
Общий характер реформ Петра оказал тяжелое влияние на дух народа. То, что «неволею» насаждалось, не могло прививаться органически, не могло быть прочным и жизненным.
Сопротивлялись реформам все сословия: все были ими больно задеты, все оставались ими недовольны, ибо все убеждения, чувства и навыки насиловались, все делалось торопливо, принудительно и польза многого осталась непонятой для народа. Роста России и нового положения её в среде европейских держав он не уразумел и не оценил. Но все почти одинаково чувствовали тягость налогов, рекрутских наборов, многолетних войн. Потери бороды и старого русского кафтана Петру не простили, не забыли также быстрого наплыва иностранцев и чужеземных обычаев. Когда Петр преобразовывал Россию, он желал, чтобы все вокруг молчали и повиновались. Но на новшества в разных краях государства не раз ответили явными бунтами и восстаниями. Надо «немецкую слободу разорить и немцев побить», — кричали сторонники Циклера. Астрахань восстала на защиту старины и веры Христовой; она боролась против немецкого платья, брадобрития и табаку. Булавинцы на Дону хотели отстоять прежние казацкие вольности, а в разосланных грамотах также говорили о попирании веры христианской и о злых делах немцев. Приходится признать, что преобразования часто производились вопреки народному сознанию и с обидой для национального чувства.
Реформы явились личным делом Петра. Главные деятели его времени им не сочувствовали и не были одушевлены верой в их успех. Источник воодушевления реформами лежал в Петре Великом. — Ближайшие его сотрудники адмирал Апраксин, канцлер Головкин, председатель коммерц-коллегии П. Толстой, кн. Меншиков относились к реформам отрицательно. Они исходили из того, что народ был разорен реформами, что преобразования были куплены дорогой ценой, ценой опустошения страны. — Поэтому они после кончины Преобразователя высказались за необходимость вывести полки из уездов и поселить их дальше от крестьян в особых слободах, а офицеров устранить от сбора податей; сотрудники Петра стояли за сбавку подушных денег, за отделение от администрации суда и финансового управления и даже за уничтожение всей петровской провинциальной администрации и за возвращение к порядкам XVII в.; вот почему указами (24 февр. и 15 марта) 1727 г. областная реформа была отменена. Враждебно отнеслись к преобразованиям Петра также верховники, которые уничтожили институт прокуратуры и институт фискалов.
Кто были эти помощники Петра? «Истинные дети воспитавшего их фискально-полицейского государства с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства». Созидать они не могли. Они действовали так, как их учили.
В конце 1723 г. разные недомогания Петра усилились. Но кипучая деятельность не прерывалась. Он задумал коронование своей супруги, в день заключения Ништадтского мира перевез мощи Св. Александра Невского в новую столицу, присутствовал на спуске корабля, ездил водой в Шлиссельбург к празднику «взятия». В роковой день 1 ноября, возвращаясь из Дубков в Петербург в сильную непогоду, заметил бедствующих матросов. Чтобы снять их бот с мели, Петр вошел в воду по пояс и окончательно простудился. История камергера Мопса и Екатерины ускорила жизненную развязку. Царь еще выходил, бывал в церкви, посещал ассамблеи. Но смертельный недуг рос и 17 января он свалил богатыря, заставив его исповедаться, не покидая постели. Царь лишился языка. Ему подали аспидную доску, но когда-то сильная рука не могла уже начертать нескольких букв имени того, кому предназначался престол Империи. Последней воли Петра Россия не узнала. 28 января 1725 г. скончался Великий её Преобразователь.
Замечательно, что при всем своем деспотизме, Петр в народной памяти живет в светлом ореоле. «Петр, как исторический государственный деятель, сохранил для нас в своей личности такую высоконравственную черту, которая невольно привлекает к нему сердце; эта черта — преданность той идеи, которой он всецело посвятил свою душу в течение своей жизни». И эта преданность составляет в нем то высокое качество, которое побуждает нас, мимо нашей собственной воли, любить его личность, оставляя в стороне и его кровавые расправы, и весь его деморализующий деспотизм, вредно отразившийся на потомстве.
Конечно, дальняя дорога на «царскую службу» «в незнаемую» страну шведскую, «ко славному городу Петербургу», вызывала у народа иногда грустные чувства. Но все простил народ, все забыл. Сборник П. В. Киреевского заключает в себе более 200 песен, относящихся к Петру Великому. Одно уже это количество песен, сложенных
